Солнце стояло высоко над горизонтом и щедро одаривало теплом заполярный край. Глаше стало прохладно в мокрой одежде, она ее сняла, отжала и разложила сушить. Солнечные лучи приятно ласкали обнаженное тело. Она удивилась белизне кожи. С момента отъезда из Идринского ей не приходилось загорать. Чтобы быстрее согреться, стала грести веслами, плавая вдоль берега. Ее наготе обрадовались комары и оводы. Приходилось постоянно бросать весла и отбиваться от насекомых. «Хорошо, что над водой нет мошек», – подумала она. Согревшись, остановила лодку против избушки и рассматривала берег. Медведя не увидела, костер еще дымился, собаки спокойно лежали около него. Переведя взгляд на небо, увидела крупную птицу, описывающую круги над озером. Ее удивило, что бурая птица имела белый хвост. Она не знала, что это белохвостый орлан, занесенный в Красную книгу. Он гнездится только в низовье Оби и на Таймыре. Неожиданно птица сложилась в комок и стала падать. «Что с ней случилось?» – подумала Глаша. Орлан продолжал падать с большой высоты. «Он сейчас разобьется о воду», – думала девочка. Почти у самой воды птица расправила крылья и, скользнув над поверхностью озера, взлетела с крупной рыбиной в когтях.
Когда показалась лодка, плывущая вдоль берега, Глаша быстро натянула на себя подсохшую одежду. Поравнявшись с лодкой падчерицы, отчим спросил:
– Ты почему в лодке?
– Испугалась медведя.
– Он приходил к избушке?
– Не знаю.
В разговор вмешался Константин:
– Медведи очень редко нападают на людей – только в тех случаях, когда их обидят или сильно голодные. Сейчас у них очень много корма: в тундре хороший урожай ягод, в реках много рыбы. Так что бояться не надо.
– Все равно боюсь, – упрямо произнесла она.
Взглянув в лодку рыбаков, Глаша увидела на дне всего несколько рыбин и спросила:
– Почему вы так долго не приплывали?
– Нам пришлось переставить сети в новое место, – ответил Костя.
– Поплыли к берегу, – предложил Михаил и направил свою лодку к косе.
Суп выкипел и превратился в густую массу овощей, макарон и тушенки. «Хорошо, что не пригорел», – подумала молодая повариха. Она ожидала упреков за такое блюдо, но отчим произнес:
– Сегодня макароны по-флотски с гарниром, вполне съедобное кушанье. Как, Костя, ты считаешь?
– Очень вкусно и хорошо посолено.
Глаше было приятно слышать похвалу, и она прониклась еще большим уважением к отчиму. «Мать бы сейчас на его месте закатила бы мне скандал», – подумала она.
На третий день Глаша попросила:
– Возьмите меня с собой, я боюсь оставаться одна. Костя посмотрел в умоляющее лицо девочки и сказал:
– Быстро прыгай в лодку!
Сети перегораживали русло довольно широкого притока. Подплывая к ним, Костя радостно крикнул:
– Поплавки играют, рыба есть!
Он ухватил верхнюю тетиву края сети и приподнял. В ячеях забилось несколько крупных чиров. Выбирали рыбу долго, лодка осела от тяжести груза. Рыбины били хвостами и скользили по толстому слою улова. Глаша подняла ноги на сиденье, боясь наступить на рыбу. Михаил удивился богатому улову и спросил:
– Куда мы денем столько рыбы? До дома нам ее не донести.
– Оставим у Коляна, – ответил Костя. – Он посолит и завялит.
Отчим с улыбкой посмотрел на Глашу и произнес:
– Надо нам было тебя вчера взять с собой на рыбалку!
7
Приближался учебный год. Миля сшила Глаше темно-синее хлопчатобумажное платье, купила учебники и тетради.
Утром первого сентября подняла дочь до рассвета, накормила и, провожая, спросила:
– Дорогу в школу найдешь?
– Найду.
– Если услышишь «вертушку», немедленно сходи с насыпи в сторону.
– Хорошо.
Предупреждение имело весомые основания. Глаше предстояло пройти по насыпи узкоколейной железной дороги семь километров до сто первого пикета и дальше на автобусе ехать до школы.
За два часа до начала занятий в школе девочка шагала по шпалам, расстояние между которыми превышало ее привычный шаг. Вокруг стояла пугающая темнота, виднелись только откосы насыпи да десяток шпал впереди. Она знала, что по обе стороны дороги раскинулась тундра с многочисленными болотами и озерами, но их не было видно в предрассветной темноте. Все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы ноги попадали на шпалы, а не между ними на острые края щебня. Город встретил ее хмурым туманным утром. Воздух, насыщенный выбросами из многочисленных труб, казался густым.
Школа поразила Глашу. Раньше она училась в одноэтажных деревянных домах, а тут оказалась в многоэтажном каменном здании с высокими потолками, с теплым туалетом. Привыкшая оправляться за кустами, здесь увидела туалет со стенами, облицованными кафелем, с водой в кранах, с матовыми шаровыми светильниками. Это был другой мир, о существовании которого она не подозревала.
В школе царило оживление. Мальчишки бегали по коридору, скатывались по перилам со второго этажа на первый. Девочки собирались группами и наперебой щебетали, им хотелось многое рассказать после летних каникул. Все делились впечатлениями о проведенном времени в пионерском лагере «Таежный». На девочках были шерстяные платья, белые фартучки с крыльями, в косах – атласные ленты. На руках блестели часы. На ногах – шелковые чулки и модные туфельки. Они казались Глаше маленькими феями. Мальчики носили одинаковую форму – темно-синие брюки и кители с металлическими блестящими пуговицами.
Глаша впервые видела на детях роскошь и почувствовала себя ущербной. Стоя у стены коридора, стеснялась своей одежды. Ей казалось, что все обращают внимание на ее простенькое платье. Чтобы не встречаться взглядом с учениками, она опустила взор и исподлобья смотрела на происходящее вокруг. Когда прозвенел звонок, она последней вошла в класс и остановилась около дверей, не зная, за какую парту сесть. Взоры одноклассников обжигали ее, они с любопытством рассматривали новую ученицу. Кто-то из ребят свистнул. В это время в класс вошла учительница.
– Почему в классе свистите? – с возмущением спросила она.
Класс притих, все поднялись с мест, приветствуя преподавателя. Она заметила стоящую рядом девочку.
– Ты новенькая?
– Да.
– Как звать?
– Глаша.
– Садись за последнюю парту к Але Забелиной.
Глаша обрадовалась, здесь ученики не могли рассматривать ее одеяние во время уроков. На переменах с новенькой никто не разговаривал, не пытался подружиться. Некоторые девочки демонстративно проходили мимо, подняв высокомерно голову.
На большой перемене все ученики бегали в буфет покупать пирожки. У Глаши не было денег, и она оставалась голодной. Мальчишки часто, когда учительница писала на доске, поворачивались назад и стреляли в девочек из ручек-трубочек конфетами-драже. Если конфета, отскочив от стены, падала около Глашиной парты, она роняла на пол резинку и незаметно поднимала ее вместе с конфеткой, которую клала в рот. Голова переставала кружиться от голода.
Домой Глаша возвращалась к семи вечера, уставшая и голодная. Мать часто встречала ее словами:
– Пока не разделась, вынеси золу и принеси угля.
Устанавливая тяжелое ведро с углем у плиты, слышала голос матери:
– Суп на плите, бери и ешь.
Присев к столу, дочь начинала медленно есть. У нее кружилась голова и клонило ко сну. Сквозь шум в ушах слышала голос матери:
– Будешь мыть тарелку, вымой всю грязную посуду!
Ела Глаша один раз в день. Утром, как правило, спешила в школу и не успевала поесть.
Миля с закрытыми глазами лежала в одежде на кровати. Она уставала на работе, и ей ни подняться не хотелось, ни открывать глаза.
Борясь со сном, Глаша мыла посуду. Тарелка выскользнула из ее рук и загремела по раковине, нарушив дрему матери, которая не замедлила выпустить на дочь поток оскорблений:
– Что ты там творишь, криворукая, кобыла неповоротливая!..
Мать никогда не била дочь, но ее ругательства наносили девочке душевную боль, которая ощущалась сильнее, чем побои родного отца. Глаше иногда не хотелось идти домой, хотелось убежать в Туруханск. Она вспоминала теплую уютную комнату в интернате, школу, в которой все ее уважали и любили…
Немецкий язык в школе преподавала директор Наталья Ивановна Царева. На втором уроке она сказала:
– Сейчас будем повторять пройденный материал.
У Глаши все похолодело внутри. В Туруханской школе она не учила немецкий язык. Уроки немецкого языка были, но многие ребята считали, что язык фашистов учить необязательно. Когда очередь дошла до нее, она поднялась из-за парты и стояла, не произнося ни слова.
– Почему ты молчишь? – спросила учительница.
Глаша продолжала молчать. В классе раздались смешки. Наталья Ивановна, не говоря ни слова, строгим взглядом обвела учеников. Моментально установилась гробовая тишина.
– Что ты вообще знаешь?
– Стихотворение.
– Прочитай.
Глаша прочитала стихотворение. Его она выучила на слух, когда читали ученики в школе.
