Он представил себя беснующимся на сельском кладбище, и ему стало совсем худо. Ему же было сказано: искать среди живых. Но как? Понимать эту фразу буквально? Ему явно требовались дополнительные, более ясные разъяснения. Но к кому обратиться с такими расспросами? Бабушка больше не появлялась. А Поморцев, надо думать, рассказал ему все, что знал сам. Да и о чем еще можно было спросить краеведа? Не остался ли его, Андрея, предок бродить по свету, как Агасфер? Об этом нормального человека так запросто не спросишь. Даже старого краеведа, привыкшего, наверное, ко всяким чокнутым посетителям. Такое можно спросить разве что у покойной бабушки.
Мысли Андрея вновь возвратились к старушке. И единственный способ попытаться опять ее увидеть, как бы жутковато это ни звучало, заключался в том, чтобы вернуться на кладбище, к ее могиле. Да, без еще одной поездки в Таганрог, похоже, было не обойтись.
Тут Андрей вспомнил об Ане, и ему стало ужасно стыдно. Он совсем о ней забыл. Он поднял голову и поискал девушку взглядом. Аня брела в паре шагов позади него. Сердце у Андрея сжалось от ненависти к самому себе. Он притормозил, чтобы подождать ее.
– Аня, – пробормотал он, – прости меня. Все эти рассказы…
– Я понимаю, – кивнула девушка, – все нормально.
– Аня, – решительно начал Андрей, понимая, что больше ему не с кем поделиться своими проблемами, а держать их в себе тоже нет сил, – я не все тебе рассказал. У меня были видения. Я не знаю, как это объяснить. Но только ко мне приходила бабушка. Та, что умерла три года назад. Как живая. Несколько раз. И говорила об одном и том же: чтобы я нашел Прова. Потом уже я узнал, кто он такой. Мне сказали. То есть объяснили. И вот я стал искать. Ах да, чуть не забыл: у меня было еще другое видение. В поезде. Когда я ехал в Москву через Курск. Как будто нечто. Трудно объяснить, что это было такое. И оно сказало мне, что искать Прова надо среди живых. Только не перебивай меня, пожалуйста. Я сам понимаю, что все это и так звучит скверно. С точки зрения психиатрии, я имею в виду. Так вот, это нечто сказало, что Пров избегнул неизбежного. В общем, не умер. И мне надо найти его во что бы то ни стало. Это шизофрения, да?
– Возможно, просто психоз, – с откровенностью медсестры предположила девушка. – Ты не пьешь запоем? Может быть, колешься?
Андрей неистово замотал головой.
– Зачем ты так? – буркнул он с обидой.
– Но твои сердечные приступы не могут давать такой реакции, – пожала плечами Аня.
– Значит, шизофрения, – огрызнулся Андрей. – Или психоз.
Некоторое время они снова шли молча в паре шагов друг от друга. Мысли Андрея тем временем опять вернулись к поездке в Таганрог. И вдруг его осенило: надо взять с собой Аню! А что? Посторонний, нормальный человек. Медик, как она сама любит себя называть. Если она тоже увидит привидение, это подтвердит его собственную нормальность. А если нет, значит, надо лечиться.
– Я хочу снова съездить в Таганрог. На пару дней, – заявил он вслух. – Ты не можешь съездить со мной? Я, понятно, оплачу дорогу, все расходы. Боюсь я один. Плохо мне. А больше обратиться не к кому.
– Не знаю, – пробормотала Аня, – когда надо ехать?
– Да хоть завтра, – почти прошептал Андрей, боясь, что Анины сомнения перейдут в твердый отказ, который, надо признать, будет вполне уместен. – Да, завтра было бы замечательно. Если ты, конечно, сможешь.
– Среда, – Аня на секунду нахмурилась, а потом пожала плечами: – Ладно, я возьму три отгула. Найду с кем подмениться. Ерунда. А потом выходные. Мы же вернемся до понедельника?
– Конечно, – заверил ее Андрей.
– Там ведь море? – неожиданно спросила Аня.
– Что? – не понял Андрей.
– В Таганроге есть море? – уточнила Аня.
– Да, – хмыкнул Андрей, – есть. Только какое сейчас море? Зима на носу. Купальник брать не стоит. Это тебе не Египет.
– Все равно – море! – восхищенно протянула девушка, глубоко вдыхая осенний курский воздух, как будто хотела уловить в нем солоноватый запах прибрежного бриза.
28.
Таганрог встретил их холодным проливным дождем. Они вышли на перрон. Андрей тоскливо огляделся по сторонам. К нему вновь вернулись его прежние страхи. А он уже почти поверил, что преодолел их, или они хотя бы отступили из-за присутствия Ани.
Дорога далась ему неимоверно легко. Только сейчас он с удивлением понял, что даже не думал об опасности новой встречи со своими прежними визитерами. Под перестук вагонных колес он прекрасно выспался. Пожалуй, впервые за последнюю неделю. И все пережитое им за это время казалось ему страшным сном. Все-таки ему неимоверно повезло, что он встретил Аню. Они съездят в Таганрог, думал он сквозь сон, съездят просто так, чтобы окончательно удостовериться, что у него не все в порядке с психикой. Легкое расстройство. Не более того. Ничего страшного. Ведь он же ни на кого не кидается, не кусает прохожих. Он сможет работать. Он и сейчас все соображает. А видения? Да бог с ними. Они сходят на кладбище. Не видения – он сам и Аня. К бабушке… бабушкам. Навестят. То есть, проведают. Вернее, он проведает. А Аня побудет рядом. Для страховки. Ничего сверхъестественного, конечно же, не произойдет. В ее-то присутствии! Нет, конечно, не произойдет. И тема будет закрыта. Аня вернется в Курск, а он купит ей какой-нибудь хороший подарок за все, что она для него сделала, и поедет домой.
Но на вокзале Таганрога прежняя тошнота сдавила ему горло, словно стараясь вырваться наружу. И он почувствовал себя приговоренным к смертной казни, которому приснилось детство в родительском доме, но который внезапно вновь проснулся в своей камере. Он судорожно закашлялся. Однако это принесло лишь кратковременное облегчение.
– Ничего страшного, просто поперхнулся, – пробормотал он, поймав на себе вопросительный взгляд своей спутницы, и постарался улыбнуться: – Пойдем, возьмем такси до гостиницы.
Они остановились в маленьком отеле в самом центре, на Петровской улице. Под предлогом плохой погоды, Андрей хотел остаться в своем номере. Дождь, конечно, был не причем. Просто Андрей отвратительно себя чувствовал. К тошноте добавилась уже привычная для него боль в груди. А к вечеру ему во что бы то ни стало надо было собраться с силами, чтобы выдержать поход на кладбище.
Но он не хотел посвящать во все это Аню. Она снова будет настаивать на необходимости обратиться к врачам. Наверное, она права. Но только сейчас ему, честное слово, было не до медицины. Лучше просто отлежаться в кровати.
– Но мы же не сахарные – не растаем! – ныла девушка, которой никак не сиделось на месте.
Он выдержал этот скулеж до обеда. Аня просилась на улицу с настойчивостью собаки, с которой нерадивые хозяева забыли погулять. «Вечером еще нагуляемся, по кладбищу», – хотел мрачно заметить Андрей, но сдержался. А потом за окнами посветлело, и дождь притих. После того как на ковер упал робкий солнечный лучик, последний редут обороны пал. И Аня потащила его к морю.
По длинной и крутой каменной лестнице они спустились в приморский парк. На присыпанных желтыми листьями аллеях никого не было. Несмотря на прорехи в тучах, сквозь которые солнце то и дело бросало на землю, словно разведчиков, свои лучи, дождь не прекращался. Его капли стали мельче, как будто на небе их пропустили через сито. Но на просвет было видно, что эти ничтожные и по отдельности едва различимые брызги воды проливались на землю сплошным потоком, задергивая горизонт сероватым тюлем.
– Море? Мы ведь идем к морю? – то и дело спрашивала Аня.
Когда впереди показалась набережная, девушка бросилась вперед. «Как ребенок», – подумал Андрей, невольно поддаваясь ее восторгу и бросаясь следом. Они долго бродили вдоль гранитного парапета, вглядываясь в пенную кайму набегавших волн. Летом мелкий и почти не спасающий от южной жары залив сейчас казался чуть ли не настоящим океаном. Аня жадно и растерянно вглядывалась в его даль, как будто ожидала увидеть на горизонте паруса пиратского фрегата.
Андрея же, по правде сказать, гораздо больше пугала суша. Краем глаза он заметил, как по аллеям парка пару раз промелькнул велосипедист. Конечно, он не был уверен на сто процентов, что это тот самый жуткий покойник. Возможно, просто кто-то из местных жителей решил покататься в дождь. Идиотов везде хватает. Для них даже особое слово придумали – романтики. Почему бы одному из таких романтиков не выехать сейчас в приморский парк? Но сердце подсказывало Андрею, что это не так. Даже издали он заметил мертвенно бледное лицо велосипедиста.
Пока Аня разглядывала море, Андрей судорожно огляделся по сторонам. Что делать? Куда бежать? Им надо было держаться ближе к людям. Впрочем, он же сам собирался пойти вечером на кладбище. Какие уж там люди. Но если он боится сейчас и здесь, то как же он осмелится пойти туда? И что там с ним будет? Он хотел попытаться встретить бабушку. А что если там будут те, которых он боялся назвать даже про себя?
