из-за тоски по Эмилю, которого уже похоронили.
Да и ужин с графом мама ни за что не отменит. Так и так придётся терпеть его сиятельство, а я ещё не решила, как вести себя с тем, кому известна тайна мистера Ронбери.
В том, что именно граф переписал статью, у меня не было сомнений. Зачем только он это сделал? Глупо думать, что решил таким образом произвести на меня впечатление. Граф – впечатление?..
Я вспомнила тёмные, блестящие и насмешливые глаза и лишь покачала головой. Нет, человек с такими глазами не станет прилагать усилий, чтобы впечатлить женщину. Это женщине придётся постараться, чтобы впечатлить его.
- Почему ты качаешь головой? – спросила Стелла, отвлекая меня от воспоминаний о тёмных глазах королевского эмиссара. – Ты слышала, что я сказала?
- О, прости, - мне стало смешно и неловко, - я задумалась. О чём ты говорила?
- Я говорила о том, - раздельно произнесла сестра, - что вон там, возле пекарни, стоит господин Эверетт. И он смотрит на нас, будто съесть собирается.
Через дорогу от нас и в самом деле стоял художник, и смотрел на меня, не отрываясь. Из пекарни выходили покупатели с корзинками и пакетами, господин Эверетт мешал пройти, но на возмущение и просьбы посторониться и дать дорогу не отвечал.
Поколебавшись, я кивнула ему в знак приветствия, и он сразу же бросился к нам.
Было странно видеть солидного, взрослого мужчину, бегущего по улице, как мальчишку. Он чуть не потерял шляпу – вовремя подхватил её, чтобы не упала с головы.
- Доброе утро, леди Розенталь, - сказал художник, подбегая к нам. – Я получил записку, что вы сегодня не придёте позировать…
- Доброе утро, господин Эверетт, - успела ответить Стелла раньше меня. – Если вы читали утреннюю газету, то понимаете, почему Роксана сегодня пропустит сеанс позирования.
- Так это правда? – художник даже не взглянул на мою сестру, продолжая буравить меня взглядом. – Этот олух Бэдфорд вам угрожал? – и добавил в сердцах: - Да ему руки надо пообрубать за такое!.. И башку заодно… Как бешеному петуху!..
Это очень не походило на того господина Эверетта, которого я знала. Впрочем, судя по подслушанной мною его беседе с графом Бранчефорте, я совсем не знала художника.
- Извольте выражаться прилично, - сказала я сухо. – И извольте поздороваться с моей сестрой, господин Эверетт.
Он обернулся к Стелле и снял шляпу, запоздало бормоча слова приветствия и извинения, но в моих глазах этого было мало, чтобы загладить невежливость.
- Моя мама всё верно вам написала, - продолжала я. – Сегодня я неважно себя чувствую и не смогу позировать. Возможно, смогу прийти на следующий сеанс. Доброго дня, всего хорошего.
Взяв Стеллу под руку, я пошла по улице дальше, но господин Эверетт догнал нас и преградил путь.
- Простите ещё раз, леди Розенталь, - заговорил он, по-прежнему глядя на меня и игнорируя Стеллу. – Я, правда, не хотел вас обидеть. Конечно, такая ситуация… вам надо прийти в себя… отдохнуть… Я буду ждать следующего сеанса, и если чем-то могу помочь…
- Благодарю. Вы очень любезны. Ничего не нужно, - ответила я резче, чем требовал вежливый отказ.
Я потянула Стеллу в сторону, чтобы обойти художника, но он сделал шаг, снова встав на нашей дороге.
- Прошу вас, берегите себя, - он даже молитвенно прижал руки к груди, и это выглядело ещё более странно и нелепо, чем даже когда он бежал к нам навстречу. – Ваша красота… Такая красота – она драгоценнее алмаза. Тем и драгоценнее, что она не вечна… В отличие от камня. Не пропускайте сеансы, леди Розенталь. Вы ведь знаете, что только я смогу сохранить вашу красоту навсегда.
- Навсегда – слишком долгое слово, - возразила я, думая, что он очень сильно похож на помешанного. – Даже портреты столько не живут. Прошу простить, нам пора.
Я ускорила шаг, увлекая за собой Стеллу, и на это раз господин Эверетт не стал нас догонять. Шагов через двадцать Стелла оглянулась и хихикнула:
- Так и стоит на улице. И смотрит нам вслед.
- Не засматривайся на мужчин, - сказала я тоном нашей маменьки.
- Не волнуйся, он и не заметил моего взгляда, - ничуть не обиделась Стелла. – Зато если бы оглянулась ты…
- И не подумаю, - отрезала я.
- И очень зря, - вздохнула сестре и добавила мечтательно: - Ах, это как во французских романах… Помнишь, мы читали? Бедный художник влюбился в прекрасную принцессу, чей портрет он писал по заказу… Но быть вместе они не могут, весь мир против их любви… По-моему, господин Эверетт безумно в тебя влюблён.
- Не болтай чепухи, - одёрнула я её, оглядываясь по сторонам – не услышал бы кто-нибудь из прохожих. – Господин Эверетт – совсем не бедный, а очень богатый художник. Его картины находятся даже в королевской галерее. И мой портрет он пишет не по заказу, а по собственному желанию. Вдобавок, он - отец большого семейства. Недавно король подарил его младшему сынишке кучу подарков на день рождения.
- Отец семейства?! – глаза у Стеллы округлились, розовый ротик превратился в букву «о». – Кто бы мог подумать… Он никогда не говорил о семье…
- И это не делает ему чести, - сердито сказала я. – Всё, не болтай чепухи. Не хочу больше этого слушать. Лучше скажи, какую причёску ты сама хочешь на венчание? Или решила покориться идеальному вкусу нашей маменьки?
Стелла рассмеялась и тут же скромно прикрыла рот платочком, и зашептала:
- Мама хочет, чтобы я сделала букли! Ты только подумай – букли! Да их носили три сезона назад, они уже невозможно устарели. Я хочу… - и она пустилась в пространные объяснения, какие хочет локоны и украшения для волос.
Я кивала и даже поддакивала, но не понимала и половины того, что говорила мне сестра. Встреча с художником оставила неприятный осадок. Что-то скребло на душе, что-то беспокоило… Или я была так расстроена выходкой графа Бранчефорте и его предстоящим визитом?..
Глава 9
- Рокси! Прочь мрачное выражение лица! – скомандовала мне мама. – Граф вот-вот появится, ты выглядишь великолепно, но где улыбка?!
- Как представлю, что нам сидеть в саду, когда льёт дождь… - начала я, но мама решительно меня перебила.
- Ну и что, что дождь? – воскликнула она. – Весь
