спасённое дитя.
- Не стоит благодарности, леди Тенби, - по-джентльменски успокоил её граф. – Любой на моем месте поступил бы так же.
- Ваша скромность делает вам честь, но как обидно матери узнавать подобные новости из газеты… да ещё из статьи этого ужасного журналиста… - тут мама прослезилась вполне искренне.
- Мистера Ронбери? – уточнил граф, взгляд его сделался особенно насмешливым, и стало понятно, что моя тайна – уже никакая не тайна.
- Да, речь о нём, - сердито сказала мама. – Этот ужасный человек пишет такие ужасные вещи… И вот сегодня я вижу, что он написал о моей девочке! И ещё посмел утверждать, что вы, господин Бранчефорте, безумно в ней влюблены. Какая бестактность!.. Даже, не побоюсь этого слова – наглость!
Я почувствовала, что краснею, и склонилась к корзине с письмами, чтобы Бранчефорте не заметил румянца.
- Возможно, тут он был не так уж и неправ, - мягко сказал граф, не сводя с меня глаз. – Разве леди Розенталь не способна свести с ума одним лишь взглядом?
- Ну что вы, - мама притворилась возмущённой, но я видела, как она обрадовалась, - моя дочь никогда не позволит себе никаких взглядов! До пятнадцати лет она обучалась в пансионе госпожи Дюбуа. Это лучший пансион, как вы знаете, и Роксана закончила его с отличием…
- Даже не сомневался в её талантах, - поддакнул граф.
- О, вы ничего не знаете о её талантах, - растрогано произнесла мама. – Она превосходно поёт, музицирует, а когда господин Эверетт увидел её рисунки, он плакал от восторга и молился. Последнее, впрочем, не точно, - тут же поправилась она. – Вы же понимаете, что невозможно быть уверенным в мыслях другого человека.
- Очень глубокое наблюдение, леди Тенби, - похвалил её граф, и мама так и засияла от удовольствия. – Кстати, жена господина Эверетта тоже прелестно рисует. Королева даже приказала вставить в рамку одну из её акварелей, и повесила рисунок у себя в будуаре.
- Жена? – переспросила мама, поубавив восторги. – Господин Эверетт женат?
- В этом году будет пятнадцать лет его браку с госпожой Розалией, - доверительно рассказал наш гость. – Она урождённая Майсвилд. Вы, наверное, знаете её семью? Они родственники графу Майсвилду из Вилдшира.
- Да, конечно, я слышала о них, - пробормотала мама, на секунду нахмурившись, но тут же вскочила с диванчика, всплеснув руками, и немного фальшиво спохватилась: - Что-то господин Тенби слишком долго. Пойду, потороплю его. А Роксана пока проводит вас к столу, господин граф. Сегодня мы решили ужинать в саду, чтобы насладиться природой. У нас прекрасный сад, Роксана вам всё покажет, - и она поспешила удалиться, оставив нас с графом наедине.
Вернее – улетела, если принять во внимание, что оборки на её платье трепетали, как крылья.
- Прекрасно выглядите, Роксана, - сказал граф, как только мы остались одни. – Смотреть на вас – одно удовольствие.
- В котором вы себе не отказываете, - не сдержалась я и добавила с вызовом: - статья в утренней газете – это же ваших рук дело?
Он улыбнулся так, что я немедленно убедилась в своей правоте.
- Идёмте в сад, - сказала я, вставая так резко, что опрокинула корзину с письмами, и они рассыпались по полу.
- Я помогу, - граф опустился на одно колено и принялся собирать письма, словно ненароком просматривая имена отправителей, написанные на конвертах.
- У вас такой интерес к чужим письмам, - съязвила я, подставляя корзину. – Вы ещё и посмели залезть в почтовый ящик издательства?
- Почему – залезть? – он пожал плечами и небрежно бросил собранные письма в корзину. – Просто попросил главного редактора показать корреспонденцию…
- И они ещё называют себя свободной прессой!
- …нашёл ваше письмо…
- И вскрыли его! – я уже не сдерживала гнева. – Как вы могли?..
Он снова пожал плечами, будто недоумевая, и сказал:
- Просто запомнил, как выглядел конверт, который вы бросили в почтовый ящик, нашёл его, обнаружил отправителем некого мистера Ронбери и воспользовался правом, данным мне королём. Я могу вскрывать любые письма, которые касаются правительства.
- Правительства?! – я повысила голос, но тут же заставила себя говорить тише. – Какое правительство, о чём вы? Это всего лишь новости для провинциальной газеты!
Но граф даже не смутился:
- В прошлой своей статье мистер Ронбери очень неуважительно отозвался о моих… хм… достоинствах. А я, если вам не известно, вхожу в правительство, как хранитель малой королевской печати. Так что мистер Ронбери вмешался в политику, когда написал обо мне. Он изволил посмеяться надо мной, и я посчитал, что это нельзя оставить без ответа.
- Так вы мстите! – возмутилась я. – Как это низко!
- Месть? – он задумчиво приставил палец к подбородку, поглядел в потолок, а потом покачал головой: - Ну нет, я не согласен с этим словом. Месть… и звучит как-то гадко. Я бы назвал это – восстановлением справедливости.
- А что, справедливость каким-то образом пострадала? – спросила я с вызовом. – Напомню, что ваше купание в том смехотворном костюме стало гвоздём сезона. Не вижу причин обижаться. Вы сделали всё, чтобы вас обсуждали во всех салонах нашего города.
- Вы солгали мне, - напомнил граф. – Да так мастерски, что я чуть не прослезился, услышав печальную историю о старой деве в поисках жениха. Вы попросту посмеялись надо мной, коварная.
- Совсем нет. У меня были причины скрывать правду!
- Да уж, - протянул Бранчефорте. - И очень веские. Если благородная девица, воспитанная в пансионе госпожи Дюбуа, ночью выбирается из дома, чтобы отправить письмо со статьёй… это уже само по себе – скандал. А если статья ещё и скандальная…
И он замолчал, глядя на меня выжидающе. Знать бы ещё, чего ждал.
Помолчав немного, я негромко спросила:
- Расскажете об этом?
- Нет, - ответил он с пугающим блеском в глазах. - Что бы вы ни думали, я не желаю вам зла, Роксана. И по-прежнему готов вас выслушать.
Граф даже подался вперёд, показывая полную готовность в участии и помощи.
- Но мне нечего вам сказать, - покачала я головой.
- Вы уверены?
- Господи, да конечно! – вспылила я. – А вы – глухой, если не слышите моих слов.
Он прищурился, разглядывая меня внимательно, как музейный экспонат. И
