Да, Марианна права. Он научится, лишь бы Луиза была рядом.
Если ей необходима свобода действий, чтобы отыскать путь к нему, то эту свободу он ей дает.
Сегодня королевская семья Галенсии подтвердила, что принц Антонио и принцесса Кристина ждут своего первого ребенка. Появление королевского наследника ожидается в начале следующей весны…
На телеэкране – фотография Антонио и Кристины, танцующих на своей свадьбе. Луиза выключила телевизор и бросила пульт на подушки. За королевскую чету она рада. Искренне.
Удивительно, но у большинства людей, кого она узнала в Монте-Каланетти, явно работает изречение «Любви подвластно все». Жаль, что к ней оно не относится. Наверное, сама виновата. Ситуация не станет другой лишь потому, что она любит…
Боже! Она что, готова признать, что она любит Нико?
Луиза проверила сообщения в телефоне. Ничего. После шести голосовых Нико прекратил звонить. Наверное, все понял. Или потерял интерес.
«Луиза, решайся. Чего ты хочешь?» – спросила себя она.
«Нико», – стучало в голове. И перестать чувствовать боль в груди. Что бы она ни делала, боль не проходила. Каждый день она занималась уборкой дома, доводя себя до полного изнеможения. Не осталось ни сантиметра на мебели, который она не отполировала бы, или сорняка в саду, который она не выполола бы.
Ночью она проваливалась в глубокий сон, но утром, когда просыпалась, в душе была все та же боль.
В дверь позвонили.
– Уходите! – крикнула она.
– Луиза! – раздался зычный голос из-за двери. – Открой. Мне надо с тобой поговорить.
Злость в его голосе означала только одно: он узнал о риелторе.
Он снова заколотил в дверь.
– Луиза! Впусти меня сейчас же, или я вышибу дверь.
Ее охватил гнев, и она тут же перестала себя жалеть, но к ручке двери все же потянулась.
О боже! Куда подевался цветущий Нико? Человек, стоящий на пороге, выглядел измученным, бледным и больным. Глаза злые, безжизненные.
– Это правда? – Он стремительно вошел, остановился у главной лестницы и сложил руки на груди. – Скажи, ты серьезно думаешь о продаже дома?
– Тебе позвонили?
– Но почему?
– И ты еще спрашиваешь? – Он и Монте-Каланетти переплелись в единый организм. Как же ей остаться и жить своей жизнью, когда на каждом углу есть напоминание о нем? – Я подумала, что это все упростит, – ответила Луиза, входя в гостиную.
Он последовал за ней.
– Кому упростит? Тебе?
– Да. – И ему. Ему не придется жить в родном городе, когда соседка – его бывшая любовница.
Нико пересек комнату и остановился у стеклянного шкафа, где Луиза держала настойку. Она подумала, что он нальет себе в стакан, но он отставил бутылку обратно на полку.
– Удивительное дело, – произнес он, качая головой. – Тебе нравится убегать от проблем?
– Прости?
– Ну, ты убежала из Бостона в Монте-Каланетти. Ты хотела убежать, когда появились папарацци, и сейчас ты убегаешь от меня.
Луиза не верила своим ушам.
– Я не убегаю от тебя.
– Да ну? Тогда что ты делаешь?
– Я…
Все начать заново. На новом месте. Подальше от Монте-Каланетти.
– Что я делаю, а чего не делаю, тебя не касается, – сердито произнесла она. – Если я хочу продать палаццо, значит, продам. Если я уезжаю из Монте-Каланетти, то это потому, что ты пытался управлять моей жизнью, и ты это знаешь.
– Я ничего подобного не делал.
– Разве? А как назвать то, что ты звонил Доминику?
– Это была ошибка.
И очень большая. Сколько можно препираться по этому поводу?
Но Нико думал по-другому.
– С моей стороны было неправильно звонить Доминику, не сказав тебе. Мне не терпелось тебе помочь, и я не сообразил, как это будет выглядеть и как ты к этому отнесешься, – примирительным тоном произнес он.
Лучше бы разговор шел на повышенных тонах – гневу легче противостоять. Она стала смотреть в окно. Холмы Тосканы начали менять окраску: зелень постепенно приобретала коричневые оттенки. Пройдет еще несколько месяцев, и будет год, как она приехала. Кажется, только вчера они с Дани встретились в автобусе во Флоренции. И она вспомнила, как в первый раз увидела Нико. Он медленно вошел в парадную дверь палаццо, не постучавшись, и потребовал от нее документы на владение. Ее тогда охватила дрожь – ей стало страшно, потому что она чувствовала, что снова может увлечься властным мужчиной.
– Я испугалась, – выдохнула она, оставив след на оконном стекле.
– Я не понимаю…
– То, что ты обратился к Доминику. Это меня испугало.
– Ты почувствовала свою беспомощность.
Она покачала головой:
– Нет. Я почувствовала другое – что я встретила еще одного Прекрасного принца. – Она оглянулась через плечо. – Нет, не так. Единственного Прекрасного принца. И то, что ты позвонил Доминику, стало тому подтверждением.
– Я что-то не…
Неудивительно. В ее словах мало смысла.
– Мне понравилось, что ты пришел мне на помощь.
– Но это тебя испугало.
Это ее ужаснуло.
– Мне нужно стать самостоятельной. Когда я с тобой, то так легко во всем полагаться на тебя, чтобы ты правил бал.
– Вообще-то я припоминаю не один спор по поводу моих попыток править бал.
В стекле отразилась его фигура. Он не решился подойти слишком близко, но Луиза все равно спиной ощутила его тепло.
– Ты знаешь, почему у нас с Флорианой ничего не вышло?
Он так резко сменил тему, что она растерялась.
– Нет. Почему?
– Потому что она была чересчур идеальной. Я только сейчас это понял.
– Если ты полагаешь, что мне от этого легче…
– Подожди, выслушай меня. Флориана… Мы с ней никогда не спорили. Она всегда была последовательной, всегда охотно шла мне навстречу, разделяла мои мысли.
– Она была идеальной. Я поняла, – сказала Луиза, а про себя подумала: «В отличие от меня – далекой от совершенства американки, которая сбегает от проблем».
– Не думаю, что ты поняла. – Нико придвинулся чуть ближе. – Флориана, возможно, и была идеальной, но не для меня. Вот почему я не мог по-настоящему ее полюбить. Понимаешь?
Луиза не могла понять.
– Мне нужна женщина-бунтарка, – сказал он. – Женщина, которая мало того что умна и красива, но и не побоится поставить меня на место, когда я перейду границу.
– Тебя послушать, так все легко.
– Наоборот, я считаю, что это трудно. Я не знаю точно, насколько трудно, потому что не был влюблен до тебя.
Это заявление лишило ее сил. Нико Аматуччи любит ее. А она… Луизу охватила такая паника, что она не могла пошевелиться.
– Я понимаю твой страх, – сказал он. – Я знаю, что после Стивена у тебя осталась глубокая травма и что ты опасаешься совершить такие же ошибки. Я не Стивен. Пожалуйста, знай: не важно, что происходит между нами, я не хочу подавлять твою волю. Так что, если ты хочешь убежать – что ж, это твой выбор. Все, о чем я прошу, – не надо говорить, что ты делаешь это по моей вине.
