– Нет, но неплохо бы составить список, он пригодится вашему юристу. Может ускорить дело.
– Я считал, что задача Имперского Аудитора – поддерживать закон!
Майлз поднял брови.
– Нет. Откуда вы это взяли? Задача Имперского Аудитора – решать проблемы Грегора. Эти жадные ублюдки из криокомпаний пытаются украсть треть его империи. Вот это – проблема. – Хоть Майлз-сан и улыбался, глаза у него сердито сверкали, и Джин понял, что под улыбкой этот человек здорово на что-то зол. – И я обдумываю ее решение.
Интересно, кто такой Грегор? Начальник Майлза-сан в его страховой компании?
Мина со скрипом придвигалась все ближе и ближе к стулу, на котором раскачивался Джин. Она громко шмыгнула носом, отчего и Майлз-сан, и Форлынкин резко обернулись к ней. Майлз-сан шагнул к ней, уже поднял руку, но замер и кивнул Джину. Тому пришлось самому неуклюже похлопать сестренку по плечу, отчего она расплакалась уже по-настоящему.
– Лорд Форкосиган, имейте жалость! Хватит на сегодня, – вмешался консул Форлынкин. – Дети очень устали. Оба.
Лучше бы он этого не говорил, подумал Джин. Глаза у него защипало так же, как у Мины. Пожалуй, сочувствие, когда его тебе предлагают, не так уж здорово: оно подтачивает твою решимость, как не может ни одно раздражающе бодрое пожелание.
– Разумеется, – немедленно согласился Майлз-сан. – Думаю, детям надо искупаться, и можно отдать им на двоих комнату Роика. Он поспит в моей. А чистые футболки сойдут за пижамы. Зубные щетки?
Теперь Джин понял, что когда Майлз-сан с Форлынкиным спорят – это еще полбеды, а вот когда они внезапно соглашаются друг с другом и действуют сообща… Обычные вечерние хлопоты не оставили ему времени для слез. Как Джин и ожидал, Мине здание консульства показалось более чужим и странным, чем ему. В конце концов, ему случалось спать и в парке, и во всяких необычных закутках у Сюзи-сан. Форлынкин даже пожертвовал им забавную ультразвуковую щетку, хотя она была одна на двоих, и им пришлось пользоваться ей по очереди, засовывая в держатель-стерилизатор.
Наконец они завернулись в одеяла, лежа на чистых простынях в теплой, тихой комнате. Джин подождал, пока дверь мягко не закроется и шаги взрослых не стихнут на лестнице. Только тогда он повернулся и включил лампу над кроватью. Мина выбралась из-под одеяла и помогла брату достать из рюкзака коробочку с леди Мурасаки. Она внимательно смотрела, как Джин приоткрывает крышку, чтобы дать паучихе глотнуть чистого воздуха, а пока он пальцем перекрывал ей путь к побегу, засунула в щель обсыпанного пыльцой бежевого мотылька, из тех, что они набрали в саду. Коробочку Джин поставил на столик между кроватями.
– Она его сейчас съест? – спросила Мина, всматриваясь сквозь крышку.
– Не знаю. Может, ей подходит только живая добыча.
Мина задумчиво наморщила лоб.
– У них за домом большой сад. Уверена, завтра мы наловим там жуков.
Обнадеживающе соображение. Джин снова лег в кровать и натянул одеяло, а Мина выключила свет, пока никто не заметил предательской полоски под дверью.
В темноте Джин услышал ее шепот:
– Ты правда веришь, что твой инопланетник вернет маму? Больше никто не смог.
А разве кто-нибудь пытался? Джин не знал. Знакомство с таким Майлзом-сан – быстрым, внимательным, собранным, ни минуты не теряющим зря – оказалось пугающим. Джин не был уверен, но, кажется, чумазый заблудившийся нарик нравился ему больше. Сейчас он с ошеломлением ощущал, что привел в действие силу, которую не может остановить, а от того, что он сам не понимает, чего хочет, делалось только хуже.
– Не знаю, Мина, – ответил он наконец. – Молчи и спи. – Потом повернулся на бок и спрятался от всех вопросов под одеялом.
***
Вместе с консулом Форлынкиным Роик вернулся в комнату дальней связи. Там м'лорд уже с головой ушел в работу с комм-пультом. Йоханнес стоял рядом, Ворон склонился над плечом и одаривал его непрошеными советами. Похоже, они изучали инженерный план криоцентра Нового Египта, добытый бог знает где. Роик был рад, что м'лорд наконец-то решился привлечь к работе Йоханнеса, хоть и под давлением необходимости. Зато теперь у них есть группа поддержки. Парень без опыта, но обученный, и, судя по распахнутым глазам, сейчас он ускоренным темпом проходил курс молодого бойца для галактического оперативника, который оказал бы честь и его инструкторам из СБ.
М'лорд развернулся со стулом, разглядывая новоприбывших.
– А, Форлынкин, прекрасно. Ваш клерк, Мэтсон, выйдет на работу утром, так?
– Да, и что?
– Вряд ли дети сумеют вести себя настолько тихо, чтобы остаться незамеченными в таком маленьком доме. Надо будет объяснить ему, что они в опасности и находятся здесь по программе защиты свидетелей. Этого хватит, чтобы его успокоить.
– А это действительно так? – уточнил Форлынкин.
– Как вы умудрились стать дипломатом, если так не любите лгать? Кстати, не могу поверить, что вы, при всем вашем дипломатическом образовании, оказались не в состоянии восхититься пузырями на ногах мисс Сато. Интересно, почему все женщины на свете уверены, что нет ничего интереснее разговоров о болезнях? Судя по моей дочери Хелен, это убеждение они исповедуют с невероятно юного возраста.
– Так вот, по поводу опасности, – не изменил темы Форлынкин. Роик восхитился тем, что консул не дал м'лорду втянуть себя в шуточную пикировку. Судя по блеску в глазах, м'лорд сейчас был на подъеме, как его дети после сказки на ночь, рассказанной папой. – Это правда? Потому что в противном случае непорядочно будет разлучать детей с их опекунами.
М'лорд посерьезнел.
– Возможно, да. Пока идет расследование, не всякая нить куда-либо нас приведет, и не все получится. В противном случае и расследовать бы ничего не потребовалось. Однако я не думаю, что Лизу Сато устранили таким жестоким и действенным способом по какой-то тривиальной причине. А значит, когда мы разбудим ее, опасность для них возрастет… – Он задумался, легонько постучал пальцем по губам. – Подозреваю, что Джин недооценивает своих тетю с дядей. Возможно, дело не в том, что они пожалели денег на защиту интересов своей родственницы. Их вполне могли серьезно запугать.
Форлынкин хмыкнул.
В одном Роик был абсолютно убежден: как только судьбы этой замороженной бедняжки и м'лорда пересеклись, вся цепь событий стала просто неизбежна. Все равно, что дразнить кошку бантиком на веревочке. Наверное, рассказывать об этом Форлынкину не стоит: оруженосец должен быть верен сеньору в мыслях, словах и делах. Но не слеп же!
– И все же, будь Джин и Мина вашими детьми, как бы вы отнеслись к тому, что какой-то инопланетник практически похитил их и использовал в своих целях? – настаивал Форлынкин. – Несмотря на все его благие намерения?
– В свою защиту я должен заметить, что дети пришли сюда сами, но… Если бы я был мертв, моя вдова – заморожена, а мои дети – в руках людей, не желающих или не способных им помочь, то вряд ли для меня было бы важно, откуда родом человек, который может вернуть им Катерину. Я бы только благословил его с того света. – М'лорд развернулся вместе с креслом и забарабанил пальцами по поверхности комм-пульта. – Бедняга Джин! Смотрю на него и думаю о моей покойной бабушке.
– О покойной бабушке? – переспросил Ворон, склонившись к нему. – Не знал, что она у тебя была.
– Вообще-то у большинства людей по две бабушки… вы, разумеется, исключение. Моя бетанская бабушка жива, здорова и сохранила с годами свое упрямство. Если ты когда-нибудь встретишь ее, то многое поймешь и про мою мать. Нет, это барраярское предание: злосчастная судьба принцессы-графини Оливии Форбарра-Форкосиган.
– Осмелюсь предположить, восхитительно кровавое. – Жестом Ворон предложил м'лорду продолжать рассказ, хотя того и не требовалось уговаривать. Йоханнес тоже слушал, не отводя глаз.
– Весьма. Если бы ты учил барраярскую историю, хотя это вряд ли, то знал бы, что однажды давным-давно – знаешь, с этой фразы начинаются все правильные предания – так вот, однажды давным-давно отряды убийц императора Юрия Безумного истребили почти всю мою семью. С этого началась гражданская война, а кончилась она тем, что Юрия разрезали на кусочки. И к тому времени желающих порезать его на части стало так много, что один кусок пришлось делить на несколько человек. Убийцы не погнушались застрелить мою бабушку прямо на глазах у моего отца. Ему тогда как раз было одиннадцать. Вот почему я сейчас об этом вспомнил. Но, понимаете… Конечно, это был кошмар, который положил начало гражданской войне, но никто – как бы это сказать? – никто не отказывал моему отцу в пережитом. А мать Джина просто забрали от него, внезапно и несправедливо, и не дали ему права горевать. Ни похорон, ни скорби, ни даже протеста. Никакой мести… и уж точно никакой гордости за то, что это враги отправили ее на смерть. Для Джина с Миной просто наступило полное забвение. Ледяное молчание.
