— Что нужно наемнику царя от Мормада?
Это подал голос громила, чья физиономия напоминала морду голодного пса.
— Наемнику?
Карашшер издал холодный смешок.
— Разве я похож на наемника?
Плешивый хихикнул и незаметно подался в сторону, освобождая дорогу другим.
— Хочу сделать ему подарок! — заявил слуга мага.
Он сделал вид, что не замечает маневров банды.
Демонстрируя беспечность, Карашшер вложил в ножны кинжал, а левой рукой достал из-за пазухи туго набитый мешочек.
— Золото! — сообщил он. — Как думаешь, зачем я принес его сюда?
— Хотелось бы знать, что там и вправду золото! — пробормотал похожий на пса, пока остальные старались подобраться к воину сбоку.
— Дурак! — спокойно сказал Карашшер.
И в этот момент тощий бандит метнул в него нож.
Несомненно это было сигналом к общей атаке, но Карашшер был готов. Брошенный нож оказался у него в руке и через миг, сверкнув, полетел обратно. Тощий, хрипя, согнулся пополам: костяная рукоять торчала у него из брюха.
— Стоять! — скомандовал Карашшер.
И нападавшие подались назад: меч в руке воина был подлинней, чем ножи.
— Пусть один из вас, недоумки, сбегает к Мормаду! — велел Карашшер, повысив голос, чтобы перекрыть возникший в харчевне шум. — И скажет, что пришел человек! С делом!
— Нам не нравится то, что ты делаешь! — бесстрашно заявил человек с песьим лицом. — И ты нам не нравишься!
— В таком случае, — спокойно ответил воин, — к Мормаду сбегает кто-то другой, а ты станешь трупом! Не знаю, как я тебе, а ты мне сразу станешь нравиться больше! Раз…
— Я схожу! — крикнул плешивый, стараясь не глядеть ни на Карашшера, ни на своего приятеля. — Я схожу, Гарпун! Или он впрямь прикончит всех нас, — (брошенный вскользь взгляд на раненного Карашшером, стонущего на полу, в крови и блевотине). — Клянусь, он не похож на нюхача!
— А на кого похож? — спросил бандит с песьим лицом.
— На твою смерть! — холодно бросил Карашшер. И плешивому: — Шевелись!
— Нет нужды!
Дверь, ведущая внутрь дома, растворилась, и оттуда вышел среднего роста мужчина в кожаной куртке, надетой поверх кольчуги, и недлинным мечом на поясе.
Следом за мужчиной вышли еще трое, каждый — на полголовы выше вожака.
— Ты — Мормад! — сказал вошедшему Карашшер.
— Да, — согласился мужчина.
Он сделал знак, чтобы гостя оставили в покое.
— Ты что-то говорил о золоте, уважаемый?
Слуга мага прищурился. Сила и наглость. Он шагнул вперед, готовясь немедленно доказать, кто здесь — первый, когда заметил, что ухо Мормада украшено серьгой. Серьгой из простой бронзы, в точности такой, какая была у самого Карашшера. Только сейчас, из предосторожности, серьга эта, украшенная символом Мудрого Аша, покоилась во внутреннем кармане куртки воина.
— Хорасш аксшарот! — негромко произнес Карашшер начальную фразу тайного приветствия.
— Что? — удивленно переспросил Мормад.
Он явно никогда не слышал языка последователей Мудрого.
Карашшер нахмурился.
— Откуда это у тебя? — спросил он, указывая на бронзовую серьгу.
— Это? — главарь головорезов слегка опешил, но быстро опомнился.
— Назовись! — рявкнул он, берясь за эфес.
Его телохранители мгновенно обнажили оружие.
Два бойца смерили друг друга холодными взглядами… И решили, что схватку можно на время отложить.
— Лови! — мешочек с десятком золотых полетел в сторону Мормада.
Тот ловко поймал его, высыпал на ладонь содержимое, попробовал на зуб один из желтых кружков и кивнул:
— Годится! За что?
— Ты меня выслушаешь! — последовал ответ.
— Щедро, — лаконично отозвался вожак банды и шевельнул пальцами.
Тотчас мечи исчезли в ножнах, два головореза подхватили раненого и поволокли внутрь дома, один из бандитов смахнул грязь с ближайшего стола, а слуга, на горле которого отпечатались пальцы Карашшера, водрузил на стол кувшин и две кружки. И не из дерева или олова, а из настоящего серебра.
Мормад дал гостю возможность первым опуститься на табурет. Таким образом он выразил почтение человеку, заплатившему стоимость шести крепких рабов за право быть выслушанным.
Карашшер пригубил вино. О, это действительно было вино, а не прокисшее пойло, предложенное ему раньше. Слуга мага пил, одновременно изучая своего собеседника.
Тот терпеливо ждал, пока гость начнет говорить. Вина он пить не стал, только сделал пару глотков, чтобы показать: не отравлено.
— В двух милях от Великондара, — начал Карашшер, — если считать от Волчьих ворот — священная роща, называемая Венчальной. Знаешь, где это?
Мормад кивнул: знаю.
— Там, — продолжал слуга мага, — святилище древних богов. И обитель, в которой пятьдесят девять пророчиц!
По дороге в столицу Карашшер успел кое-что узнать о Венчальной роще.
— Пятьдесят восемь! — сказал Мормад.
Карашшер удивленно взглянул на него.
— Пятьдесят восемь пророчиц! Одна умерла прошлым утром, и ее место пока свободно.
— Ее имя? — быстро спросил Карашшер.
— Слиф!
— Ты осведомлен! — похвалил воин. — Но мне нужна жизнь другой девушки. Ее зовут Метлик! Что скажешь?
Мормад потер крепкий, с ямкой посередине, подбородок.
— Все имеет цену, — произнес он, — пророчица Венчальной рощи обойдется недешево!
Мормад тоже пристально разглядывал своего покупателя.
Обветренное лицо с широкими скулами, вертикальные складки у рта, широкий рот с тонкими бесцветными губами, холодные глаза, наполовину прикрытые тяжелыми веками, словно их обладатель дремлет. Но это впечатление — простая уловка. Мормад мог убедиться: гость не более сонлив, чем тигр, увидевший добычу.
— Назови цену, которую ты считаешь достаточной!
Взгляд из-под густых насупленных бровей пронзил Мормада.
Но не смутил вожака «ночной армии». Он и сам мог зыркнуть не хуже.
— Сорок пять золотых, — подумав, предложил он. — Задаток, — он усмехнулся одними губами, — не входит!
Карашшер видел: Мормад ждет, что воин будет торговаться. И готов скинуть по меньшей мере треть. Сорок пять золотых (пятьдесят пять, если прибавить полученное ранее) — громадная сумма.
«Погоди же! — воин ответил усмешкой на усмешку. — Сейчас я возьму тебя целиком!»
— Плачу шестьдесят! — сказал он.
Мормад ничем не выказал удивления, и Карашшер оценил его самообладание.
— Получишь девушку в целостности в угодное тебе время! — сказал Мормад с не подлежащей сомнению уверенностью.
— Мне не нужна девушка! — уточнил Карашшер. — Мне нужна только ее жизнь!
