— В час двадцать по бортовому времени корабль встаёт на орбиту АстразетаРай. В четыре сорок всем пассажирам собраться у переходного шлюза. Обо всём остальном наш ИИ оповестит вас дополнительно. Приятного окончания полёта.
— Спасибо, — задорно ответил Солнце, — а мы, в благодарность, приглашаем всех членов экипажа послушать наш концерт — сегодня сразу после ужина! Ребята, всех вас приглашаем!
Я улыбнулась. Корабль готовится к переходу на орбиту — ну какие могут быть концерты? Но Беня вежливо поблагодарил, пообещав, что не занятые в этот вечер обязательно придут.
— Маша, Юля, мы ждём и вас тоже, — сказал Кирилл. — И вас, Илья.
— Ну… Я не знаю, — замялась Юлька.
Очевидно, у них с Двинятиным были очень конкретные планы.
— Маш, ну ты-то будешь? — бесцеремонно встрял Солнце.
— Может быть… — обтекаемо ответила я. — Хотелось бы выспаться перед высадкой…
— Да мы не долго, — обрадовал он. — Пришлось многое выкинуть из-за травмы Влада.
Вам скоро придётся и самого Влада выкинуть, и я бы посоветовала начинать поиски замены прямо сейчас.
Но для меня важнее совсем, совсем другое… Торопливо доев последний ужин на "СЗ-32/7", я едва ли не бегом вернулась в каюту. Достала заветный лист бумаги и вывела на нём слова, казавшиеся в тот момент правильными.
"Андерсен, твоя жена тебя любит".
Свернула лист, плотно и несколько раз подогнув края, ещё раз подумала и надписала сверху: "Вскрой, если я не вернусь". Вот теперь всё.
На концерт я всё-таки пошла. Надо же отдать Киру его ручку. Леночка с Владом не пришли, а в остальном… Было почти так, как на репетиции. От команды присутствовал Йожи, Дегри с интересом рассматривал музыкантов и их инструменты, Анастази и Сунибхо вели себя вполне непринуждённо, Лайза была в восторге и пыталась подпевать.
Я тоже с удовольствием повторяла уже знакомые незамысловатые слова старинной песенки: "Где же наш последний дом?". И вдруг мне показалось, что человек, давным-давно их написавший, думал о том же, что и я сейчас. Где он, мой дом? Там ли, куда я привыкла приходить с работы, чтобы поспать и надеть свежее бельё? А вот о том, куда лежит мой путь, размышлять уже поздно. До Мьенга оставалось каких-то несколько часов.
Целовать музыкантов не пришлось, Лайза сделала всё за меня с неподдельным энтузиазмом. Я подошла только к Киру и с благодарностью вернула его пишущее средство.
— Ты очень выручил. Правда.
— Маша, мы же друзья, — легко ответил он.
Ей-ё, если выживу, то выясню, какие вы друзья. И, клянусь, просто друзьями вы не останетесь. Если выживу… И найду распрекрасного Машиного папу, биолога Петрова.
В каюту меня провожал Йожи, скорее по привычке, чем по необходимости. А может, приказ охранять меня на борту каперанг и не отменял?
— Чья сейчас вахта? — спросила я между прочим.
— Вообще — Афонасьева, но Кейст его отстранил. Сам стоит.
Отстранил? Почему? Или… Андерсен до сих пор спит? Может, навестить его каюту ещё раз и подбросить ретро-письмо втихаря? Нет, пожалуй, мой муж заслуживает большего. Хотя бы того, чтобы отдать записку ему лично.
О том, что это будет ещё и прощанием, я думать себе запретила. А то у Машиного тела и так постоянно глаза на мокром месте. Не хватало ещё мне расплакаться при Андрюхе…
Спать не хотелось. Я собрала обе Машины сумки — в багаж-то их уже не положишь… Или пойти поприставать к капитану? Нет, Кейст в навигаторской, выводит сэзэ на орбиту… Ничего не выйдет. И как же хочется… Ещё разок взглянуть на спящего мужа.
На Земле мне было как-то некогда: вечная спешка. На работу — к нему — на работу… Работа занимала в моей жизни слишком много места. Никогда не жалела, а вот сейчас… Почему всё так сложно? Гады-секретчики! Ненавижу!
Я промучилась ещё час, а потом пошла в отсек экипажа. Почему-то сделать вызов по визору мне и в голову не пришло. По дороге завернула в медотсек. Комаровски безмятежно спал, Юджина и Лены рядом не было. Вот и повод — мне нужен Юджин, препараты и инструкции к ним.
Команда не спала, все торчали возле навигаторской, периодически заглядывая внутрь. Кейст и Афонасьев вдвоём стояли у главной приборной панели, а сбоку на мониторе большим шаром светилась зелёная планета. Она действительно была зелёной, а не голубой, как наша Земля. Луны-спутника у Рая не было, а звезда-Солнце, которую мьенги называют Ассын, сияла в оранжевом спектре.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
С орбиты на поверхность нас доставит радиоуправляемый астрокар, потому что мьенги очень заботятся о своей планете и не разрешают садиться на неё тяжёлым звездолётам. И лишним звездолётчикам.
— Юджин, где препараты и инструкции?
— Машка, что беспокоишься, всё отдам перед высадкой.
— Отдай сейчас и объясни хоть в двух словах.
Юджин мученически вздохнул. Было видно, что он не хочет уходить. Какое совпадение, я тоже. Согласившись подождать, когда корабль "встанет" на орбиту, заработала себе лишнее очко в его глазах. И возможность посмотреть, как чётко и слаженно работает муж в паре с каперангом. Есть повод гордиться…
Словом, когда ИИ поздравил команду с успешным выходом на орбиту, и Кейст передал вахту Гордону, я стояла в первых рядах, и вместе с парнями присоединилась к поздравлениям. Кейст остался невозмутимым, а вот Андерсен… отвёл взгляд.
— Машка, ну вот теперь пойдём, — заорал мне в ухо Плеве.
Он отдал мне препараты и инструкции — зачем я только согласилась быть нянькой для ненормального гения? — и ушёл назад, к товарищам. А я, решительно развернувшись, обнаружила за своей спиной Андрея.
— Мелкая…
В глаза он так и не смотрел, и я умилилась — ему стыдно!
— Андрей… Всё хорошо?
— Ты мне скажи.
— Я в порядке, — похлопала ресницами я.
— И ты…?
— Мне было очень хорошо, это если ты сам не догадался.
— Я… Не о том, Маша… Просто…
— Да не влюбилась я, не влюбилась, — выдохнула я.
Только сейчас осознав смысл любимой присказки Герасименко "врёт, как дышит".
— И геройствовать не будешь? — грозно переспросил он.
— Разве я похожа на героическую героиню?
— Совсем не похожа, — покачал он головой. — Но иногда…
Вот теперь пришла моя очередь мяться. Я достала из кармана комбеза своё бумажное письмо и протянула ему.
— Что это?
Андрей с недоумением завертел его в руках.
— Андрей, если я… не вернусь… Словом, есть вещь, о которой я должна тебе сказать. Прочитай, если… — я замолчала.
— Вернёшься, — отрезал он. — Скажешь сама. Если сочтёшь нужным.
И медленно порвал моё письмо на мелкие клочки.
Я вернусь. Я должна, потому что… Ты не оставил мне выбора, и… спасибо тебе за это.
*****
В четыре сорок по бортовому времени студенческая экспедиция Аграрной Академии перешла в астрокар, в четыре пятьдесят он отшвартовался от сэзэ, а в шесть пятнадцать благополучно прираился на планете мьенгов.
Часть третья. Миссия: АстразетаРай
С момента высадки на Мьенг прошла почти неделя, произошло знакомство с планетой и её обитателями, а я так и не сдвинулась с мёртвой точки. Надежда обнаружить Петрова живым таяла с каждым днём, ведь с момента его исчезновения уже прошло от трёх до четырёх недель. Ни улик, ни зацепок не было! Он просто исчез.
Впрочем, посол Земли на Мьенге Хон Ван Чи был настроен оптимистично:
— Машенька, я уверен… Уверен, что он скоро вернётся. Хотя я бы на месте твоего папы не торопился назад. Всё-таки, второй континент — это совершенно уникальная экосистема.
— Ну что ты говоришь, Хон? — добрейшая Ираида Степановна всегда тормозила своего не в меру увлечённого мужа. — Он непременно поторопится, Машенька. Будешь паэлью?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Супруги Чи представляли собой единство противоположностей: он невысокий худощавый китаец с чёрными глазами-бусинками, она — дородная русоволосая красавица родом из-под Архангельска, он — перемкнувший на Мьенге рисовод, она — историк по образованию и образцовая жена. И только в отношении единственной дочери оба были удручающе единодушны.
