— На фарси «гель» означает «цветок», — блеснул эрудицией аноним за спиной Растова.
— Да, цветок, — легко согласился полковник. — У нас есть все основания считать, что потеря этого аленького цветочка вызовет самую бурную реакцию клонского военно-политического руководства и, возможно, приведет к большим перестановкам в Благом Совещании. Ну а в чисто военном отношении наш удар заставит врага снять с главного операционного направления (полковник изо всех сил избегал произносить название «Паркида»!) до полутора расчетных дивизий с целью высадки контрдесанта. Когда и если первые корабли с этим контрдесантом появятся в системе Кай Тир, вы, товарищи, сможете считать свою задачу полностью выполненной…
«Что ж там в этом Геле? — спрашивал себя въедливый Растов. — Гог, Магог и десять казней египетских? И если это такой важный город, что его захват тотчас вызывает перестановки в Благом Совещании, то почему мы не проходили его в академии?»
Словно вторя его мыслям, сидящий слева от него майор Зуев, к слову, багровый от злости, вполголоса проворчал:
— Хорошенькие цветочки на планете Навзар! Чье-то семейство там, что ли, эвакуированное живет? Или гарем адмирала Шахрави?
Дидимов-Затонский еще долго объяснял. Но Растов уже не слушал. Ему было ясно главное: на Паркиду они в любом случае не попадут. Очевидно было и то, что операция грядет ну очень странная…
На лавочке возле автомата со свежевыжатыми соками обсуждали, конечно, пункт назначения.
В центре, с обрубком томно дымящей самокрутки, стоял командир тяжелого мотострелкового батальона (матчасть Т-14Б), муромчанин Любосвет Мирошник. Его длинная рыжая борода была заплетена в две аккуратных косы, закрепленных серебряными кольцами.
— Вот же леший нас сглазил, я вам говорю…
— Ты о ком это?
— Да Перекатов его фамилия, он из соседнего полка, — отвечал Мирошник. — Я ему, когда нас на Синае грузили, говорю: точно на Паркиду летим! Чтобы мечты мои заветные поскорее сбылись! А он зыркнул на меня своим черным глазом и говорит: «Это, Любосвет, как говорят местные, „иншалла“!» Я ему: «Какое еще „шалла“?» А он отвечает: «Это значит, человек предполагает, а Аллах располагает». Я ему говорю: «В басурманского Аллаха не верю! Это вас на ваших „тэ десятых“ на шаллу эту пошлют. А нас — точно на Паркиду. Куда ж еще-то на таких прелепых бронеходах?»
Любосвету с душой поэта возражал старый циник Леня Айзенкранц, зампотех второго танкового батальона:
— Светик, дорогой, хватит зудеть! Мы тут люди подневольные, погляди на ситуацию с другой стороны… Там, на Паркиде, такое будет твориться, что… За нашими «тэ четырнадцатыми» все клонские наводчики охотиться будут. Готов спорить, им командование медаль за каждый подбитый тяжелый танк обещает! Не успеешь ты боевые порядки развернуть, пожгут тебя… Потому что, как в песне поется: нельзя быть на свете красивой такой.
— Вот они, пораженческие настроения в химически чистом виде! — резюмировал Зуев, бывший одним из свидетелей этой экспрессивной беседы.
А Растов тихонько пил березовый сок и изучал оперсводку по планете Навзар при помощи своего планшета.
— Мужики, — вдруг поднял глаза он, — а кто мне разъяснит противоречие? Вот тут написано, что планета относится к типу «Старая Земля» и не имеет единого мирового океана. Вместо него только несколько соленых озер размером с Каспийское море. Их обрамляют гигантские пустыни, заполненные невероятно подвижными зыбучими песками. Это с одной стороны… Но в то же время район города Гель и вся долина Птичьей реки описаны как цветущий сельскохозяйственный регион… Откуда вода-то у них? На сельское хозяйство и цветенье?
Главный полковой эрудит, капитан Флоксов, командир зенитного дивизиона, конечно, не упустил возможности раскрыться:
— Известно ли тебе, Константин, о таком чуде клонской ирригации, как производство пресной воды из подземных жил? Посредством извлечения водорода из минералов и соединения его с кислородом при помощи процесса, именуемого горением?
— Нет, мне об этом не известно.
— Ну, так я тебе сообщаю, что на Навзаре несколько термоядерных электростанций работают исключительно на то, чтобы обеспечивать этот регион водой. Частично это достигается за счет упомянутого мной процесса, частично — за счет перекачки воды на поверхность планеты из реликтовых подземных озер. А остальная часть планеты — пустыня, бесплодная и безжизненная. Ты спросишь меня, мой друг, зачем же клоны шли против природы и устраивали сельское хозяйство в месте, где нет даже пресной воды? Отвечу тебе: показуха, демагогия и государственная программа «Десять Новых Колонизированых Планет За Десять Лет». Слышал про такую?
— Я только про «Дадим Вдвое Больше» слышал, — пожал плечами Растов. Эрудиция Флоксова его традиционно подавляла.
— Ну, про «Вдвое Больше» все слышали, — отмахнулся капитан. — В общем, вокруг Геля сельское хозяйство есть. А в остальных местах — нет. Клоны, конечно, говорят «пока нет». Но мы-то знаем, что настоящая жизнь на Навзаре появится, только если мы его захватим и применим наши новейшие терраформирующие технологии.
— Да вы, батенька, шовинист, — озорно улыбнулся Айзенкранц.
— Само собой, — пожал плечами капитан.
«Горжусь Россией», — подумал Растов, но промолчал.
Глава 5
ОПЕРАЦИЯ «БРУСИЛОВ»: ДЕНЬ «Д»
Июнь, 2622 г.
Орбита — атмосфера
Планета Навзар, система Кай Тир
Двугорбым великаном парил над вражьей планетой десантный авианосец «Базилевс».
Нелепый с виду, дисгармоничный, «Базилевс» был, однако, последним словом российского военпрома.
Неладно скроенный да крепко сшитый десантный авианосец мог перенести на тысячи парсеков в полном составе танковый полк с частями усиления. А это, надо сказать, две тысячи до зубов вооруженного народа и триста двадцать единиц техники…
Но если бы «Базилевс» просто переносил через безбрежные океаны космоса все это богатство, то был бы он не авианосцем, а самым обычным войсковым транспортом. Однако — и это главное — «Базилевс», оставаясь на орбите, мог высадить на поверхность планеты всех десантников и всю технику без привлечения сторонних транспортных средств.
Да не просто высадить, но еще и прикрыть десант собственными истребителями, поддержать их ударами штурмовиков! Для каковой цели, помимо сухопутной техники, приемистые ангары десантного авианосца вмещали сорок боевых флуггеров, а в придачу к ним тридцать флуггеров военно-транспортных и двадцать тяжелых десантных катеров «Буревестник».
Все это хозяйство конструкторам не удалось втиснуть в гладкие, зализанные обводы, столь милые сердцу читателей журнала «Техника — молодежи». Два ангара для флуггеров выпирали прямо из нагромождения корабельных надстроек, а полетная палуба десантных катеров торчала под носовой оконечностью причудливо перекошенной двухсотметровой лыжей.
— Как ты думаешь, Миха, у нашего «Базилевса» вид устрашающий? — спросил у мичмана Игневича мехвод Помор.
Мичман задумался. Благодаря своему военно-космическому прошлому он знал толк в устрашающих кораблях. Поэтому с ответом мичман Игневич не спешил.
Он поскреб выбритую скулу, покряхтел, поглядел на монитор БИС (боевой информационной системы), где три фрегата слаженно опорожняли пусковые установки многоцелевых ракетных комплексов П-700 «Вольфрам». И сказал:
— Пожалуй, что да… Любому дураку ясно, что такая уродина не с апельсинами к нему в гости прилетела.
— Интересно, у клонов такие штуки есть? — не отставал Помор. Он был молод и часто выступал в амплуа «все хочу на свете знать».
— Да, есть, — ответил за мичмана Растов. — Только на них вместо катеров базируются десантные планеры. По сути, одноразовые.
Вообще-то все внимание новоявленного гвардии майора Константина Растова было поглощено трансляцией на его командирский планшет.
Там, в мешанине тактических знаков, рождался и рос плацдарм, до отказа забитый десантированными войсками.
Очертания плацдарма лишь наполовину совпадали со строгим прямоугольником расчетной зоны высадки «Воронеж». Левая, западная часть плацдарма сейчас образовала что-то вроде вытянутого на юг баклажана. Сия оперативная конфигурация отвечала лихой танковой атаке старого растовского знакомца, ныне комбата Генки Мальцева. И это было хорошо, это было правильно.
Но вот справа в плацдарме зияла и проявляла огорчительную тенденцию к росту опасная вмятина. Ясно было, что там клоны наносят увесистый контрудар. Но дивизионный КП еще не переварил данные разведки, и потому наполнявший вмятину враг был полностью анонимен: то ли пара танковых батальонов, то ли отдельная мехчасть, а то и дивизионная кампфгруппа, выражаясь языком немецких союзников.
