Дети молча шли за миссис Клеггинс. Та открыла дверь большого белого здания и встала в проеме, пересчитывая входящих. Когда она закрыла дверь, завывание ветра и шум реки стали тише, хотя ставни хлопали, а пламя свечей трепетало, словно сухие листья на ветру; в очаге шипел, потрескивал и плевался искрами огонь. У длинного стола стояла массивная женщина, раскладывавшая горы одежды. Еще в комнате стояли ряды деревянных столов и скамеек, и миссис Клеггинс велела детям сесть. Сама она встала спиной к огню.
– Это дом для учащихся, – сказала она со своим странным тягучим акцентом. – А я здесь экономка. Вы будете делать все, что я вам скажу. И не будете делать ничего, не спросив меня. Спальня девочек на втором этаже, спальня мальчиков – выше. Подниматься туда вы можете только на время сна. Все остальное время вы будете проводить в классной комнате или работать на фабрике.
– Скажите, мисс… – перебила ее Бесс.
Миссис Клеггинс замерла с открытым ртом и простояла так довольно долго, прежде чем закрыла его. На Бесс она внимания не обратила.
– Работать вы начинаете в шесть. В восемь часов у вас будет завтрак. Домработница отведет вас к станкам. Обед в час. У вас будет полчаса, чтобы поесть за станком или во дворе, если будет позволять погода.
– Это будет ростбиф? – спросила Бесс.
– Ростбиф? Кто, ради всего святого, обещал вам ростбиф? – Глаза миссис Клеггинс сузились и превратились в щелочки.
– Большие мальчики в работном доме. – Бесс повернулась к остальным в поисках поддержки, но никто не произнес ни слова. – Правда же? Сэм, ты же помнишь! Они сказали, что на обед у нас будет ростбиф!
Миссис Клеггинс стояла, уперев руки в бока. По лицу ее промелькнуло подобие улыбки и тут же исчезло.
– Ты когда-нибудь ела ростбифы, девочка?
Бесс отрицательно покачала головой.
– Что ж, тогда у вас будет ростбиф. Только здесь, у нас, его называют кашей. – Плечи ее вздрогнули от с трудом сдерживаемого смеха. – После обеда вы возвращаетесь к работе. В шесть часов работа заканчивается, и вы возвращаетесь сюда пить чай. У вас будет один час для того, чтобы разучивать гимны и читать Библию. После этого вы идете спать.
– Но, мисс, – снова перебила ее Бесс, – когда же мы будем кататься на лошадях?
Красивый мальчик, Робин Смолл, захихикал.
– На лошадях ?! – с изумлением повторила миссис Клеггинс. – Лошадях ?
В комнате воцарилась полнейшая тишина. И тогда дети окончательно поняли, что трактирщик был прав. Жизнь будет тяжелой. Здесь не было ни лошадей для них, ни ростбифов, ни хорошей одежды. А особняком, по-видимому, был этот дом для учеников, холодный, с голыми стенами.
– Откройте свои узелки для осмотра. Я соберу одежду, в которой вас прислали, – продолжала она. – До воскресенья она вам не понадобится. Через минуту домработница выдаст вам рабочую одежду. – Массивная женщина улыбнулась тягучей улыбкой и оглядела детей. – Синие платья, белые чепцы и передники для девочек; шерстяные брюки, синие рубашки и кепки для мальчиков. Одежда, которая на вас, останется на воскресенье. Дайте мне свои ботинки. С этого момента вы будете носить деревянные башмаки. – Миссис Клеггинс прошелестела юбками, расхаживая между рядами и собирая одежду и ботинки в корзины. Кивнула, когда Лиззи бросила туда свою куклу. – В куклах нет нужды. Теперь ты рабочая девушка. Ученица. Конечно, у вас нет договоров ученичества, у вас обоих. Я вас запомнила. Мне еще нужно объясниться с мистером Блэкторном. Сколько тебе лет?
– Девять, – прошептала Лиззи.
– А по тебе не скажешь, но какая разница – либо так и есть, либо мне придется солгать. Теперь не разрешается брать на работу детей младше девяти лет. И не похоже, чтобы сестра твоя была намного старше.
– Пожалуйста, мисс, скажите, что такое договор ученичества? – спросила Эмили.
– Документ, в котором сказано, что вы поступили сюда в обучение на следующие семь лет, – вот что такое договор ученичества. – Миссис Клеггинс щелкнула зубами и пошла дальше.
Лиззи в панике глядела на Эмили. Затем посчитала на пальцах. Семь лет! До тех пор, пока ей не исполнится шестнадцать!
Наполнив корзины, миссис Клеггинс снова встала перед всеми, спиной к огню.
– Теперь можете помыться во дворе. Насос за домом. Затем наденьте свою рабочую одежду, а старую отдайте домработнице.
– Но ведь темно же, – прошептала Лиззи на ухо Эмили.
Миссис Клеггинс вдруг оказалась рядом – оперлась руками на стол перед ней, сверля девочку строгим взглядом.
– Да, сейчас темно, но это утренняя темнота, а не ночная. Идите мойтесь, переодевайтесь и не приставайте ко мне. Только сегодня утром домработница даст вам завтрак, кашу, перед работой. Мойтесь побыстрее или ничего не получите.
Дети вымылись, сменили старую одежду на жесткие и тяжелые платья и рубашки рабочих фабрики. Девочкам показали, как нужно убирать волосы под белые чепцы, выдали длинные передники и нарукавники.
– Вы будете спать и работать в них, – сказала им служанка. – Так что не мочите их, не то заболеете и умрете. Плащи для холодной погоды наверху, но сегодня вы их не получите. Только когда начнутся заморозки да еще для выходов в церковь.
Когда все оделись, она принесла котелок с кашей. Помешивая содержимое котла деревянной ложкой, она улыбалась, обнажая розовые челюсти.
– Хорошая, проваренная, – монотонно прогудела она. – Подставляйте руки. Правую! – И на каждую протянутую ладонь она ляпала ложку холодной каши. – Именно так вы будете получать еду за станками, так что привыкайте. Когда поедите, вытрите руки об одежду. Вот и все.
Они услышали стук и грохот, когда из комнат стали спускаться другие дети; зевая и потягиваясь, те удивленно смотрели на новых учеников. Миссис Клеггинс дала одному из них фонарь и выгнала их на улицу. Затем вернулась к вновь прибывшим.
– Закончили? Теперь идите за мной на фабрику, получите работу. Постройтесь. Маленькие вперед. – Она схватила Бесс и Лиззи за плечи, хмуро взглянула на Эмили и потянула ее за собой. Затем подвела детей к двери, кивком головы велела остальным выстроиться за ними. – Вы будете под началом у Крикка, и будьте осторожны, у него довольно злой нрав. Обувайте деревянные башмаки. Дети постарше, становитесь сзади.
Мириам схватила Эмили за руку и потащила ее за собой, становясь в очередь за башмаками, которые были свалены в кучу у двери.
Внезапно дверь открылась, и на пороге появился высокий мужчина, закрывший своим телом проход. Окинул суровым взглядом дрожащих и сонных детей.
– Вы это привезли мне, миссис Клеггинс? Эту кучку дохляков? Неужели вы ни на что большее не способны?
– Они трудолюбивы, мастер Криспин. Это я вам гарантирую, – заявила женщина.
– Я буду наблюдать за всеми вами, – рявкнул он. – Вы получили лучший шанс в жизни, вам повезло попасть в обучение на фабрику отца. Он – владелец, я – начальник. Запомните это!
– Да, мистер, – пробормотали дети.
Высокий мужчина нахмурился, развернулся и вышел в холодное и темное утро, оставляя позади дрожащих и напуганных детей.
– Это тот самый Крикк? – прошептала Бесс. – У него громкий голос, верно? Как у коровы.
– Это был мастер Криспин, сын владельца фабрики, – пояснила миссис Клеггинс. – Никогда не сердите его, не то вам не поздоровится. Никогда не давайте злых прозвищ моим ученикам. А теперь вы, большие мальчики, – она кивнула Робину и нескольким другим высоким мальчикам, – становитесь позади всех. Вот так. Вы будете в прядильном цехе. Маленькие будут собирать пух, остальные будут присучивать нитки. Поймете на месте. Надсмотрщики будут говорить вам, что делать, и лучше слушайтесь, не то получите взбучку. А теперь выходим, быстро. Идите за остальными. Быстро, быстро, быстро. Копуши получат ремня, у опоздавших вычтут из зарплаты. Вперед!
11
Бликдейлская фабрика
Бесс схватила Лиззи за руку:
– Мне не терпится начать работать, а тебе тоже? У нас каждую неделю будет зарплата, которую мы сможем тратить! Я никогда не думала, что со мной произойдет что-то подобное. Тебе тоже не терпится?
– Немного. – Лиззи поглядела на густую черноту, представлявшую собой склон холма, и увидела золотые огоньки, выстроившиеся в цепочку, ходившие вверх-вниз по пути. Их сопровождало странное хлопанье. Затем огоньки превратились в фонари, а хлопанье объяснялось деревянными башмаками: это работники фабрики из деревни шли через холм на работу, ведя за собой утреннюю зарю.
– Звук, как у лошадей! – захихикала Бесс. – Так что здесь все же есть лошади!
Мимо быстро шли люди, учеников подхватил поток ворчащих и тяжело дышащих работников фабрики. Лиззи огляделась по сторонам в поисках Эмили, но сестра затерялась в толпе. Впереди неясно вырисовывались очертания большого здания фабрики, в каждом окне горел свет от свечей. Огромное деревянное колесо, прислоненное к одной из стен, зачерпывало воду в ведра. Изнутри здания слышался страшный грохот; когда двери распахнулись и рабочие и ученики устремились внутрь, шум стал просто оглушительным. Первый этаж представлял собой водоворот громадных движущихся механизмов, огромных тюков хлопка и мужчин, которые снимали рубашки, поскольку работали они в удушающей жаре. Лиззи и Бесс вместе с другими учениками торопливо прошли мимо них и стали подниматься по винтовой лестнице, которая загрохотала под их башмаками, и снова через гулкий коридор, а затем на этаж ткацкого цеха. Лиззи все еще держала Бесс за руку. Где сейчас Эмили, она себе даже не представляла.
