Неожиданно меня начинает тошнить. Я прошу водителя остановить машину. Жадно глотая воздух, я бросаюсь к ближайшему дереву. Прислонившись к его стволу, в полусогнутой позе я, не отрывая взгляда от своих запачканных туфель, слышу адресованный мне смех от проходящих мимо тинэйджеров, которые, увидев меня, тут же находят новую тему для обсуждения. Однако я не отвечаю на их язвительные комментарии, а лишь, чувствуя, как силы покидают меня, опускаюсь на землю, вытягивая вперед ноги и закрывая лицо руками. Мне нет дела, что подумают обо мне другие, мне важно чего конкретно никогда не подумаешь обо мне ты. Я окончательно потеряла какой-либо смысл. Его вдруг не стало, при чем во всем, что я делаю и чего не делаю, я не могу отыскать повода своих усилий. Зачем мне это лето, если оно меня не греет? Зачем мне деньги, если мне не на кого их тратить? Зачем мне время, если я не знаю чем его занять? Зачем мне красивая одежда, прическа, косметика и маникюр, если ты всего этого не оценишь? Какой смысл мне торопиться с работы, если ты меня не ждешь? И, наконец, в унисон с Татьяной Зыкиной я спрашиваю «Нахер мне город, в котором больше не встретить тебя?». В голове одни вопросы и все без единого толкового объяснения. Что же это со мной происходит? Если бы ты только видел мое теперешнее состояние, то, быть может, пожалел бы меня, утешил, помог, а, возможно, прошел бы мимо, даже не остановившись. Я пропадаю без тебя, падаю в пропасть, где нет ни малейшего просвета, лежу на дне, в километрах от места, в котором ты наверху радуешься своей новой жизни без каких-либо воспоминаний и сожаления о прошлом, движешься дальше, строишь будущее, в котором не может быть меня. Прошу тебя приди ко мне. Ты мне так нужен. Я задыхаюсь. Я исчезаю. Я опять умираю. Так больше не может продолжаться. Скорей спаси меня! Я отключаюсь…
Девятнадцатое июля. Вчера был твой день рождения. Под конец рабочего дня я отправила тебе заранее заготовленное сообщение, на что получила сухое и весьма предсказуемое «спасибо точка». Поспешные слезы покатились по раскрасневшимся щекам. Я вытерла их сухой салфеткой, сделала три глубоких выдоха и удалила твой номер из своей записной книжки. Я отдала тебе должное. Больше нет смысла хранить тебя в памяти. Нужно, наконец, привыкать жить без тебя. Прощай. Точка.
Половина третьего. Мне снова не спится. Лирическое настроение не прекращает провоцировать бодрость. Этой ночью я чрезмерно поэтична. В обнимку с ветреной музой я конспектирую мысли, ворвавшиеся в мое сознание так стремительно, и так четко передающие мое душевное состояние. В своем дневнике, обводя зеленым маркером, я написала:
Нарушить все прегрешенья молитвыИ лбом об асфальт, чтобы легче дышать,Теряя телесные рамки привычные,А после сгореть, задохнуться, сбежать.И больше не чувствовать этого смрада,Не видеть ни грязи, ни крови, ни тьмы,От боли не корчиться, все послать к чертуВ сознании, где нет понятия «мы».
Пессимистично, конечно, ну а что делать, если в реальности отсутствует какой-либо позитив. Радует одно — моя вселенская печаль сменилась злостью. Это верный признак приближающегося миллиметровыми шагами излечения. Идем на поправку.
Сегодня мне неожиданно стало хуже. Включен компьютер, запущен Winamp и на всю квартиру Наталья Лапина призывает свое плаксивое «Спрячь меня от холода в своей постели…». Весь мой оптимизм в один момент был сброшен с высокой скалы и разбит на тысячу мелких осколков, по которым я сейчас хожу в бесполезных поисках жалкого подобия клейкого вещества, что еще совсем недавно создавал во мне целостность и надежду. Я вдруг подумала, что в данную секунду, когда я в таком растрепанном состоянии теряю последние капли позитивного самовнушения, ты, возможно, находишься сейчас в компании своей новой пассии, обсуждая планы на будущее, смеясь над ее шутками и отпуская весьма тривиальные комплименты. Неожиданно я представила, как ты держишь ее за руку, заглядываешь ей в глаза, трогаешь ее волосы, губами прикасаешься к ее коже, шепчешь на ухо приятные слова, при чем все те же, что когда-то слышала я. Обнявшись, вы гуляете с ней по городу, пока не стемнеет, затем ты провожаешь ее домой, и вы страстно целуетесь на прощание в плохо освещенном подъезде. А быть может она останется сегодня у тебя, смиренно и без задней мысли положит голову на подушку, которая когда-то хранила запах моих духов, искусно уговорит тебя посмотреть понравившийся ей фильм, поиграет с твоей шиншиллой по имени Марта, поможет тебе приготовить сутра завтрак, накинув твою светло-голубую рубашку в клеточку. А самое интересное во всем этом то, что ты, отдав ей мою роль, правдоподобно делаешь вид, что с тобой весь этот спектакль происходит впервые. Как? У меня просто в голове не укладывается: как у тебя получается так легко переключаться на новые отношения, в то время как я элементарно не могу даже представить возле себя кого-то другого. Сейчас мне просто хочется собрать все свои слезы, грусть и боль, что остались после твоего ухода, в одну большую коробку и отослать ее на твой домашний адрес, предварительно пометив галочкой просьбу о повторной доставке и штампом с текстовкой «сдачи не надо».
От одной только мысли о том, что тебя обнимают посторонние руки, заставляет все внутри меня сворачиваться. Мне становится тяжело дышать. Чувствуя слабость во всем теле, я опускаюсь на пол, сворачиваюсь калачиком и представляю себе свой дом в Америке. Мамочка, родная, ну почему ты сейчас так далеко? Мне здесь так одиноко без тебя. Этот город, который никак не славит меня гостеприимством, уже окончательно осточертел. Несмотря на то, что я вполне гармонично вписываюсь в его образ жизни, все по-прежнему для меня здесь чужое. Мне нужна Миннесота. Мне нужна моя улица. Мне нужен Франклин. Мама, мне нужна ты!
Конец сентября. Среда. Разгар рабочей недели, а я ныряю в холодную воду Черного моря и, отплывая подальше от берега, наслаждаюсь видом массивных гор, неба и бескрайней глади вокруг себя. Честно признаться, мне не свойственна спонтанность, однако, два дня назад, когда Ольга предложила выбраться куда-нибудь из города, я, не раздумывая, поехала на вокзал и купила билеты до Симферополя. Не знаю, что конкретно подтолкнуло меня настоять на Алуште при выборе места отдыха. Возможно, я просто хотела выяснить, как это быть здесь без тебя.
Отплыв на то расстояние, когда люди на пляже превращаются в мелкие точки, я опрокидываюсь на спину и закрываю глаза от яркого солнца, пытаясь законсервировать ощущение релакса. Недолго еще поплескавшись в море, я выхожу из воды, сажусь около спящей Ольги, накрывшей лицо моим полотенцем, и открываю учебник. Ты не поверишь, но я начала изучать французский язык. Произношение у меня крайне паршивое, конечно, но ты мог бы мною гордиться.
