Теперь опишу участников.
Начну с самого младшего: Вовка, мой напарник по работе. Возраст 32 года, вес 70 кг, порядочный до идиотизма, но чрезмерно требовательный, как к себе, так и к другим. Здоровье… мне бы такое, горы бы свернул. Главная тягловая сила нашей компании. Он же водитель нашей ласточки.
Ваш покорный слуга. Возраст… 49 лет, вес… когда ехал туда 95 кг., обратно 89. Описывать свой характер не буду. Роль в поездке… хоть что-то знающий о цели, имеющий небольшой опыт таких рыбалок, ответственный за передвижение по воде.
Владимир, отец Вовки. Возраст 66 лет, вес 70 кг, спокойный как Будда и покладистый. Туристический опыт богатейший. В Карелии, наверно, нет ни одной реки, по которой он не ходил на байдарке. Был не раз и за Полярным кругом, но как рыбак… никакой. Предполагалось, что мы снабдим его нормальными снастями и он на своей байдарке будет производить разведку рыбных мест.
Вы не подумайте, кроме нашего экипажа туда же ехали ещё две машины. Не все друг друга знали, но я знал всех. Мы решили сразу, что не полезем в толпу и поселимся отдельно, подальше от других. Забегая вперёд, скажу, что это было нашей самой большой ошибкой. Прежде всего, это Север и взаимовыручка и взаимопомощь тут намного важнее, чем все наши амбиции и желание побыть наедине с природой, подальше от комфорта. И, плюс ко всему, мы совершенно оторвали себя от информации о местах и способах лова рыбы, которой владел один из моих знакомых из другой машины.
Итак, настал день 6 июня и в 16—00 к моему дому подъехал Вовка с отцом.
Я никогда не видел машину, так тщательно освобождённую от всего лишнего. Она, наверно, и из салона не выезжала такой пустой. Все вещи заблаговременно были уже перевезены ко мне, и транспорт был подан просто стерильный. Началась загрузка. Весь комплект надувного катера принял багажник на крыше, туда же мы привязали и все громоздкие, но почти невесомые атрибуты туристического быта: пенопольку на пол палатки, саму палатку, чехлы с удочками и спиннингами и вёсла. Разобранную байдарку пришлось ставить на заднее сиденье и туда же почти все припасы. В багажнике разместился лодочный мотор Ямаха на 5 сил, канистры под бензин и куча всяких нужностей: личные вещи, спальники, ящик со снастями и много чего ещё. Весь полезный объём был заполнен на 100%. На верхний багажник мы всё привязывали очень тщательно. Дабы ветром не потрепало снаряжение, я накрыл всё пледом и привязал его хорошим, плетёным шнуром. Короче, упаковались как следует, сели в машину и двинулись в путь. На заднем сидении, в небольшом оставшемся пустым пространстве, втиснулся Владимир старший. Я бы туда просто не поместился, да и дорогу я знал лучше всех и был за штурмана.
Как мы ехали по Ленинградской области – описывать нет смысла. Мурманка, до Лодейного поля, изъезжена нами вдоль и поперёк, все реки, речки и речушки изучены, классифицировании и исследованы. Саму трассу недавно отремонтировали и бОльшая её часть в очень хорошем состоянии. Через три часа после старта мы пересекли границу с Карелией. Это действительно граница, с КПП и плакатом, желающим нам «Счастливого пути!». До неё была толкотня машин, плотный поток, который потихонечку таял, начиная с поворота на Тихвин, а после границы… почти пустая трасса. Был уже девятый час вечера и солнце светило прямо в рожу. Вовка отобрал у меня тёмные очки, и мне ничего не оставалось, как разглядывать окружающие красоты, жмурясь. Своё мнение о его памяти я высказал незамедлительно, ведь в прошлом году было то же самое, когда ездили на Пяозеро, но отдать защиту для глаз пришлось. Сейчас целостность наших организмов была полностью во власти водителя.
После четырёхсотого километра трассы дорога превратилась в направление. Нет, это был просто участок, на котором производят ремонт. Но производят его так кардинально, что дорогу просто срывают и делают заново. Около тридцати километров мы ехали больше часа. Несколько раз останавливались, чтобы посмотреть на верхний багажник и один раз даже пришлось привязывать плед, укрывающий груз, по новой. Крепкий шнур, выдерживающий с лёгкостью мой вес, перетёрся об ножку багажника и лопнул в трёх местах.
На этих тридцати километрах в двух местах было даже реверсивное движение. Это когда есть только узкая дорожка в одном направлении и рабочие с рацией запускают на неё машины с разных сторон, по очереди. Пять минут туда и пять минут обратно. После этого участка Мурманка опять стала трассой для Формулы – 1, и Вовка надавил на газ. Через десяток километров впереди засиял световой щит, с которого поведали, сколько ещё и на каком километре, ждёт нас таких же участков с намёком на дорогу. Но до ближайшего было больше четырёхсот вёрст.
Красивые леса изредка сменялись населёнными пунктами, с довольно ветхими строениями, и опять – нитка дороги через лиственные и смешанные леса. После Петрозаводска, где-то за пятисотым километром, исчисление расстояния по столбикам на Мурманке потеряло с полсотни вёрст. Видимо, трассу спрямили, а менять столбики… «да и фиг с ними». Часы показывали уже первый час ночи, но солнце только игриво пряталось за горизонт, выглядывая оттуда всеми своими лучами. Ночь, хоть и Питерская, белая, осталась позади нас, дома. Дорога всё чаще проходила сквозь болота, иногда поднимаясь на невысокие сопки. У подножия одной из них нас приветствовал матёрый лось. Он стоял на обочине и лениво наблюдал за нами, поворачивая голову вслед. Ни страха, ни удивления наше появление у него не вызвало. Просто проскочила мимо машина с тремя искателями приключений, и пусть себе ищут, ему-то что. У него свои дела и заботы.
Дальше сопки стали выше и дорога уже не всегда забиралась на них, иногда прорубалась насквозь. Две стены камней, высотой метров пятнадцать-двадцать и длиной сто пятьдесят, двести метров, а между ними серый асфальт трассы. А дальше опять болото, с блёстками воды в самых топких местах. В одном из таких болот нас встретил ещё один лось. Он переходил дорогу, когда мы его увидели. Хорошо, что трасса прямая и видимость на три-пять километров. Мы смогли сбросить скорость и пропустить пешехода. Мне показалось, что он нас вообще не заметил, просто медленно перешёл дорогу, так же лениво спустился с невысокой насыпи и продолжил свой путь через болото, ухватывая на ходу листья с веток невысоких и редких болотных кустов.
Когда взошло солнце, если честно, мы даже не заметили. Да и как? Только что оно скользнуло за горизонт и начался закат, который отличить от рассвета не было никакой возможности. Просто небо на севере сияло ярко розовым, около полутора часов, а потом ярило опять показало себя во всей красе. Ни о каком существенном изменении освещённости даже речи не было. Просто недавно оно било чуть слева, а теперь лупит немного справа, вот и вся разница. Не забудьте ещё, что происходило всё это между двумя и тремя часами ночи. Нет, спать нам не хотелось совсем.
И дело даже не в том, что каждые двести километров мы делали остановки в придорожных кафе и лакомились чашечкой кофе (кстати, чаще всего очень приличного), а пару раз и перекусывали, а в том, что энергетика и красоты тех мест просто не оставляли в нашем организме даже намёков на сонливость. Как три наркомана, мы впитывали всеми фибрами натуральный энергетик под названием «Природа», «Красота» и «Чистейший воздух».
К пяти утра добрались до следующего ремонтируемого участка дороги. Начиная с девятисотого и заканчивая тысяча сороковым, их было три. Два небольших, по десять-двенадцать километров, а один, после поворота на Лоухи, чуть больше тридцати. Если до 1008 километра я ещё ездил в прошлом году, то дальше дорога была мне не знакома. Когда закончился ремонтируемый участок, мы опять смогли уделить своё внимание окружающему пейзажу, а через пару десятков вёрст, слева увидели стелу «Полярный Круг». Не остановиться там мы не могли. Сделав несколько снимков, опять сели в машину и тут я почувствовал – что-то изменилось. Нет, не визуально, а на каком-то уровне внутреннего восприятия. Мой организм стал наполняться дополнительной энергией, и если до того мы уже чувствовали начинавшуюся сонливость, то сейчас слабость и зевота улетучились, вытолканные взашей неожиданной бодростью. И это после почти суток без сна. Только приехав на место, я понял природу этого явления, но об этом чуть позже.
Через несколько километров мы опять пересекли границу Карелии и въехали в Мурманскую область. Трасса приблизилась к Белому морю, пока его ещё не было видно, но местность изменилась почти кардинально. На горизонте показались белеющие шапки гор «Хибины» и дорога стала чаще нырять в низины, а потом устраивать затяжные подъёмы. У Кандалакши Белое море на мгновение показалось и тут же скрылось за хребтами северных гор. Между Кандалакшей и Мончегорском я испытал настоящую гордость за свою страну. Представьте себе северные горы, даже в июне покрытые снегом. И вот этих гигантов люди просто снимают с основания, дробят, просеивают, извлекают из них всё ценное: никель, вольфрам и ещё кучу редких металлов, а потом ставят почти на то же самое место. Глобальность работ просто поражает. Причём просеянные горы не становятся хуже, просто, отдав всё ценное, они продолжают своё монументальное существование. Да, выровненные, с более правильными формами, но от этого не переставшие быть величественными горами. Мы проезжали и не тронутые, и уже переработанные. И те и другие вызывают уважение и восхищение.
