— Дорогие друзья, сегодня вечером — нет бизнеса. Сегодня — веселье в честь нашей прекрасной гостьи. После ужина будет фильм в маленьком зале, Ragazza остается на якоре всю ночь. Чтобы лучше есть и лучше спать. Buon appetito!
Беннетт постарался вовлечь в разговор своих соседей по столу — Касугу и Поллюса, но ему это не удалось. Оба мужчины почти не разговаривали, не притрагивались к вину и в молчании наблюдали за остальными. После первой перемены Беннетт решил оставить их в покое и сосредоточиться на своем loup de mer,[62] приготовленном на пару в винном соусе. Время от времени он поглядывал в сторону Анны, все больше и больше возмущаясь ее поведением. Она отчаянно кокетничала — в самом вульгарном смысле этого слова — и с Туззи, и с лордом Клебом, а те из кожи вон лезли, чтобы перещеголять друг друга в ухаживаниях.
— Дорогая, позвольте мне преподнести вам нечто особенное. — Лорд Клеб наклонился над своей рыбой и произвел ножом и вилкой таинственные махинации. — Так, минуточку — вот, пожалуйста! — Он осторожно протянул свою вилку Анне. — Скушайте щечку. Вкуснейшая рыба морской окунь, я вам доложу, а самое вкусное место у нее — это щечки.
Мужчины, сидящие вокруг стола, замолчали, глядя, как Анна наклонилась вперед, слегка ссутулив плечи для того, чтобы ложбинка под черным топом стала еще более заметной. Она медленно приоткрыла рот, облизала языком верхнюю губу и, не отрывая взгляда от лорда Клеба, слизнула с вилки крошечный кусочек белого мяса. Ну и представление, со смешанным чувством отвращения и восхищения подумал Беннетт. Настолько недвусмысленное, что даже неинтересно.
— М-м-м-м, — мечтательно пробормотала Анна. — Как это необыкновенно вкусно!
Мужчины разом выпустили воздух из легких. Они-то не сочли представление Анны неинтересным. Клеб широко улыбнулся и осторожно положил вилку на стол. Рука его слегка дрожала. Анна деликатно промокнула губы салфеткой и взглянула на Туззи. Итальянец не мог допустить, чтобы последнее слово осталось не за ним, и принялся ожесточенно ковырять ножом свою рыбу. Анна, деликатно улыбаясь, проводила собственные экскаваторные работы в тарелке. Беннетт глядел на нее со свирепым видом. Она беспечно смотрела мимо него. С другого конца стола Пенато окликнул Туззи:
— Эй, Энцо, хватит уже возиться с рыбой. Что за фильм ты нам сегодня покажешь?
— Момент! — Туззи скормил Анне свою порцию рыбьих щек и, удовлетворенный, откинулся на спинку стула, поглаживая Анну по руке. — Сегодня у нас гостит Феллини.
— О нет, — простонал лорд Клеб. — Почему опять Феллини?
— Друг мой, — покровительственно сказал ему Туззи, — Феллини маэстро. А твои помидоры зелены, потому что он не был англичанин.
Анна положила вилку и с восторгом на лице повернулась к Туззи.
— А я обожаю Феллини! — воскликнула она. — Он мой самый любимый режиссер.
Беннетт не знал, что и думать. Он был не в состоянии смотреть на Анну, но не мог не смотреть на нее. Что она делает?! — негодовал он. Неужели она не соображает, что Туззи только и ждет, чтобы уложить ее в постель? Совершенно точно вечер закончится слезами, и пусть не говорит потом, что он ее не предупреждал. Если только ему не удастся образумить ее во время показа фильма.
Однако когда ужин закончился и гости, забрав свой бренди, сигары и кофе, переместились в небольшой кинозал, Туззи опять настоял на том, чтобы самому всех рассадить, поэтому Беннетт оказался рядом с Клебом. Сам Туззи сел в заднем ряду вместе с Анной. Свет погас, и, когда раздались первые звуки музыки к «Амаркорду», Беннетт погрузился в мрачное, обиженное молчание, которое длилось на протяжении всего фильма. Лорд Клеб, сидевший рядом, немедленно заснул и тихонько, с присвистом, храпел, а из-под кресла, вторя ему, доносился храп Чингиза. Вдвоем они прекрасно дополняют саундтрек, морщась, думал Беннетт.
Наконец свет загорелся снова, и Беннетт потряс за плечо своего соседа.
— А? Что? А, конец. Ну и слава богу. Не выношу Феллини после обеда. Его надо смотреть на пустой желудок.
Беннетт встал, потянулся и обернулся. Да, надо было признать, что он этого ожидал. Два кресла в заднем ряду пустовали.
11
— Боже мой, — сказал лорд Клеб, заметив два пустых кресла, — похоже, мы потеряли нашего хозяина. — Он с легким раздражением оглядел комнату. — Ну что же, я полагаю, мне пора откланяться. Если вы, джентльмены, хотите выпить перед сном еще по рюмочке, идите в бар на палубе. Там молодой Пьеро вам нальет, чего попросите, если, конечно, вы не забудете сказать «пожалуйста». — Он нагнулся и поднял тарелку с Чингизом. — Все, мы отправляемся в страну богини Нод. Завтра у нас тяжелый день.
Беннетт пошел в свою каюту. Не надеясь на ответ, он все же постучал в дверь Анны, постоял пару секунд в коридоре, потом приложил глаз к замочной скважине. Никого. Он вошел в ее каюту, сел на пустую кровать. Вот паршивка! Что она задумала? Хоть Беннетт и понимал, что Анна никак не могла влюбиться в гротескного итальянца, от ее флирта у него остался неприятный осадок ревности и разочарования. Да, в такую ночь он точно не уснет. Беннетт опять поднялся на палубу.
На яхте царила абсолютная тишина. Сама морская громадина стояла на якоре и медленно и плавно поднималась и опускалась вместе с ленивыми волнами. Подсвеченная поверхность слегка переливалась то в одну сторону, то в другую. Воздух был мягким, теплым, соленым, на ясном небе сияли звезды.
Беннетт тихо выругался и посмотрел в сторону берега. Вдалеке виднелся небольшой порт, перед ним — освещенная лампами дуга залива, а за ними, возвышаясь за нагромождением домов, чернели холмы — они были даже темнее, чем, казалось бы, абсолютно черное небо. Что за прекрасная, но такая несчастливая ночь!
За спиной Беннетта раздался шорох, даже не звук, а намек на звук, но от неожиданности он вздрогнул и обернулся. Там, в одном из сгустков темноты за кругом света, падавшим от фонаря, что-то стояло. Наверное, пес Клеба вышел на ночную прогулку. Беннетт шагнул в сторону звука и застыл в оцепенении при виде фигуры, выступившей из темноты на свет.
Анна была совершенно обнажена, если не считать крохотного белого треугольника на бедрах. К груди они прижимала алюминиевый кейс. Ее глаза сверкали азартным блеском — не говоря ни слова, она взяла Беннетта за руку, кивком показала ему на нос яхты и повела своего опешившего спутника через всю яхту к трапу, который вел в море. Там она приставила губы к его уху и прошептала:
— Спускайся первым. Поплывешь на спине, будешь поддерживать меня сзади. Нельзя, чтобы в дипломат попала вода, — бумаги намокнут.
— Что случилось? Ты в порядке?
— Ну да, конечно, я в порядке. Не дури, Беннетт, полезай в море.
Беннетт мягко опустился в теплую воду. Блейзер сразу же надулся парусом вокруг тела, а итонский галстук бодро расстелился по воде, как флаг. Беннетт осторожно принял Анну под мышки. Она легла на спину, а руки с кейсом держала над водой. Таким неловким тандемом они, гребя в основном ногами, медленно поплыли прочь от яхты. Постепенно их хаотичные толчки и пинки сменились более слаженными гребками, и они стали набирать скорость.
Минут через десять, выбившись из сил, они замедлили ход, чтобы немного перевести дух. На яхте царила темень и тишина, никто не включал сигнализацию, никто не бегал по палубе.
— Ну и что же, в конце концов, произошло? Куда ты дела Туззи?
— Я его вырубила, только не знаю, как долго он пробудет в отключке. Давай, поплыли дальше, времени совсем нет.
Они продолжали плыть, стараясь грести в такт, медленно, уставая все больше и больше. Намокшая одежда Беннетта, как камень, тянула его ко дну, вытянутые над водой руки Анны налились свинцом, но их глаза были неотрывно устремлены на Ragazza. Так прошел один из самых длинных часов в их жизни.
Вдруг плечо Беннетта уткнулось в острый нос стоящей на причале рыбацкой лодки. Он повернул голову и увидел огни порта совсем близко от себя. Спустя пять минут они уже стояли по пояс в грязной воде среди луж мазута и всяческого плавучего мусора. Еще пятьдесят метров, и они скорчились под фонарем на ступенях широкой лестницы, ведущей с пляжа к набережной. Свет лился на плечи Анны и на ее грудь, все еще вздымавшуюся от усилий.
— Беннетт, прекрати!
— Что?
— Хватит пялиться, сейчас слюни начнешь пускать. Лучше дай мне свою рубашку.
Беннетт снял блейзер, выжал рубашку и подал ее Анне, стараясь не смотреть на то, как мокрая ткань липнет к ее телу. Он так устал, что голова кружилась. Неужели они это сделали? И сбежали? Боже, люди По скорее всего находятся где-нибудь в порту, следят за яхтой. Надо найти их, отдать им чемодан, а потом домой, в горячую ванну. Он потрогал щеку Анны:
— Хорошая работа, сержант. Вам полагается медаль. Теперь надо найти горилл По и избавиться от чертова чемодана.
Анна покачала головой:
