Цветом и фактурой его лицо напоминало выдубленную временем и иссушенную солнцем свиную кожу. Сейчас оно расплылось в улыбке, обнажив ряд белоснежных зубов под черной щеткой пышных усов. Глаза Туззи были странного, очень светлого серо-зеленого цвета. Портрет завершал крючковатый, слегка скошенный набок нос и сильно поредевшая шевелюра, которую Туззи носил собранной в «конский хвост», подставляя солнцу бронзовый от загара череп. Впрочем, волосы Туззи, похоже, поредели только на голове, по крайней мере, в вырезе его рубашки виднелся густой лес курчавых завитков. Туззи с силой сжал руку Беннетта и несколько раз энергично потряс ее. Затем он перевел взгляд на Анну, драматично вздохнул, прикрыл глаза рукой и отступил на шаг.
— Простите. Должно быть, я умер и теперь в раю. Кто эта фея?
— Моя секретарша, мисс Херш, — представил Анну Беннетт.
— О, signorina. — Туззи склонился над рукой Анны, слегка пощекотав ее своими усами. — Non è vero.[55] Секретарша? О нет, принцесса!
Анна улыбнулась ему и постаралась тактично высвободить руку.
— Очень приятно познакомиться, синьор Туззи.
— Энцо. Для вас я — Энцо. — Он внезапно хлопнул себя рукой по лбу. — Но я забываю вежливость. Разрешите мне. Пожалуйста.
Он представил их своим гостям. Среди них был пожилой, иссушенный жизнью и солнцем корсиканец месье Поллюс из Кальви; маленький, чистенький и аккуратный мистер Касуга из Токио; смуглый мужчина средних лет, одетый в костюм для прогулок на яхте и обвешанный золотыми украшениями, Энтони Пенато из Калифорнии. Про него Туззи сказал так: «Правильный калифорниец этот Пенато, он пьет, он курит, не то что эти чертовы ублюдки, которые хотят умереть здоровыми». И наконец, последним руку Беннетту протянул англичанин с суховатым, умным лицом и пронизывающим взглядом — лорд Клеб, советник Туззи по всем делам, касающимся бизнеса.
— Ах, совсем запамятовал, — сказал вдруг Клеб, — мы не должны забывать и о моем маленьком друге Чингизе. — Он показал на карамельного цвета пекинеса, лежащего под столом на большой тарелке. — Кстати, поскольку я считаюсь единственным аристократом на этой яхте, то и у него должен быть титул, например «достопочтенный Чингиз». Это шутка, мистер Беннетт. Не обижайтесь.
— А, — сказал Беннетт. — Да, вижу, что вы шалун. Очень смешно. — Он присел на корточки и погладил шелковистую шерсть Чингиза. Песик открыл один глаз, изучил Беннетта и с неудовольствием фыркнул. — А почему он лежит на тарелке?
— Так ведь на тарелке прохладнее, старина, — сказал лорд Клеб. — К тому же это не простая тарелка. Восемнадцатый век, знаменитый ивовый узор. Я ее везде вожу с собой. Эти пекинесы все время маются от жары. Потеют, бедняги, особенно в причинных местах.
Закончились круговые рукопожатия, и гости опять расселись за столом. Невысокий крепыш в белой форме подошел к Туззи и что-то прошептал ему на ухо.
— Ah, si, si. Andiamo.[56] — Туззи повернулся к столу. — Надо сделать небольшой осмотр яхты до ужина. Signorina? Я заказал прекрасный закат специально для вас, но сначала надо погулять на экскурсию. Вы позволите? Идемте. Дирижерский тур специально для красавицы.
К удивлению Беннетта, Анна с энтузиазмом приняла приглашение, кокетливо улыбнулась Туззи и ухватилась за его мохнатую руку.
— Ах, мистер Туззи, я всю жизнь обожала лодки. А яхты — моя страсть. — Она искоса взглянула на итальянца. — А правда, что у вас непременно должна быть золотая заклепка в машинном отделении?
Они повернулись и, оживленно беседуя, проследовали в сторону кормы. В это время палуба чуть заметно покачнулась, турбины заработали, яхта вздрогнула, напряглась и стала плавно набирать ход.
Лорд Клеб обернулся к собравшимся вокруг стола:
— Что же, джентльмены, раз мы все уже здесь, давайте еще раз обсудим детали. Безусловно, наш мистер Туззи добавит что-нибудь от себя, но пока я объясню вам наши основные действия. — Он оглядел собравшихся поверх очков для чтения. — У мистера Туззи есть одна маленькая проблема — хотя он и пытается храбро говорить на английском языке, все же иногда выбирает для объяснений не совсем точные выражения. А мне не хотелось бы, чтобы среди нас возникло недопонимание. Вы согласны?
Он зажег небольшую манильскую сигару, затянулся и продолжил:
— Аукцион назначен на завтрашнее утро, конечно, после того, как все вы ознакомитесь с содержимым кейса. Для меня оно является полной загадкой, но, наверное, вы знаете, что именно вам нужно. Так?
Беннетт вместе со всеми важно закивал.
— Прекрасно. Теперь прошу меня извинить, но я вынужден поднять вопрос об оплате. Завтра днем мы прибудем в Марсель и встанем на якорь в марсельском порту. Я уже предупредил банк относительно средств, которые будут перечислены на наш счет, — можете не сомневаться, все уже вымыли шеи, построились и ждут распоряжений. Надеюсь, что каждый из вас сделал соответствующие распоряжения своим банкам; если нет, вы можете связаться с ними с борта яхты. У этого парня, — он ткнул сигарой в сторону капитанского мостика, — чертова куча телекоммуникационного оборудования — все, что душа пожелает. Не то что в старые времена, когда и переносных телефонов-то не было. Прогресс, черт его дери! Ну что, вам все понятно? — За этим последовал еще один совиный взгляд. Все опять дружно закивали. — Очень хорошо. Теперь следующее. Как только мы пришвартуемся в Марселе, мы с покупателем двинем в мой банк, удостоверимся, что платеж прошел, я передам ему чемоданчик — и дело в шляпе.
Поллюс, Касуга и Пенато обменялись недоуменными взглядами.
— А, — сказал Клеб, — прошу меня простить. Это просто идиома, означающая, что дело будет сделано. Шляпы у меня с собой нет. — Он улыбнулся. — Английский язык весьма забавен, правда? Нет более путаного языка. Неудивительно, что его так любят использовать дипломаты. Ну что? Есть еще вопросы?
Касуга поднял руку:
— Мы точно сходим на берег в Марселе?
Клеб кивнул.
— Тогда мне надо будет предупредить своих коллег, — пояснил Касуга.
— Разумеется, старина, разумеется. Я полагаю, вы все захотите поболтать со своими коллегами. Юный Бенито, или как его там, с удовольствием поможет вам с ними связаться. Он очень способный мальчик, знает, на какую кнопку надо нажимать и все такое. Так что, пожалуйста, звоните на здоровье вашим коллегам, секретаршам, телохранителям и любимым в любое время дня и ночи. — Он с улыбкой кивнул Беннетту. — Вам, мистер Беннетт, я полагаю, звонить не придется, поскольку вы додумались взять секретаршу с собой — она, кстати, чертовски хороша. Что, предоставляет услуги разного рода, да?
— Ничего подобного, — сказал Беннетт, — но работник она прекрасный.
Клеб понизил голос:
— Я бы на вашем месте не оставлял ее одну в компании старины Энцо. Он, конечно, ведет себя как принц, но готов трахать все, что шевелится. Не может пройти мимо юбки, чтобы не задрать ее. Вы понимаете, о чем я? Даже не знаю, откуда у него столько энергии. — Он наклонился ближе к Беннетту. — Кстати, хотел вас кое о чем спросить. Мне казалось, что я знаю все крупнейшие инвестиционные компании в Европе, а вот «Консолидированные инвестиции» что-то не припомню. Вы давно работаете на этом рынке?
Беннетт не успел придумать корпоративную легенду себе и Анне, поэтому несколько секунд лихорадочно соображал, как ему реагировать. Он неторопливо выбрал себе сигару, закурил ее и несколько раз затянулся.
— По правде говоря, лорд Клеб, и строго между нами, это мое прикрытие.
— А, — сказал Клеб, — я так и думал. На кого работаете? Бруней? Малайзия?
— Вообще-то, на арабов, но я не хотел бы вдаваться в детали.
— Вы правы, не стоит. Деньги есть деньги, откуда бы они ни текли, верно? — Он взглянул на часы, потом повернулся к остальным. — Прошу простить меня, джентльмены, нам с Чингизом пора прогуляться по палубе. Коктейли в семь, ужин в восемь. — Он наклонился к спящему пекинесу. — Афф-афф, старина, пора вставать. Афф-афф.
Чингиз сонно поднялся и поплелся вслед за хозяином, слегка чихая каждый раз, когда проходил сквозь клубы сигарного дыма.
* * *
Туззи отпер двойные двери, ведущие в его каюту, и картинным жестом распахнул их.
— А вот это, — сказал он, — мое маленькое бедное гнездо.
Анна окинула взглядом просторную каюту, кровать под балдахином, зеркальный потолок, камин, обрамленный двумя гигантскими слоновьими бивнями, шелковые занавеси винно-красного цвета, золоченую мебель с перламутровой инкрустацией — типичная обстановка богатого борделя. На широком столе мореного дуба, совершенно не соответствуя духу комнаты, стоял закрытый алюминиевый кейс.
Анна сделала несколько шагов внутрь и остановилась около голой статуи, которая одной рукой обнимала свою грудь, а в другой держала лампу.
— Боже мой, Энцо, какая прелестная комната!
