– Стоп, стоп! – вмешался в беседу многоопытный генерал Шлиппенбах. – Я, конечно же, не силён в ваших морских делах, но что такое землетрясения и вулканы – знаю очень хорошо. Приходилось, знаете ли, в молодости посещать и Исландию, и Сицилию… Что делать, если на Ямайке тот вулкан, о котором вы, любезный Лаудруп, говорили, нынче проснулся, и в море выливаются потоки раскаленной лавы? А сам остров трясётся – как шведская полевая мышь в норе, чувствуя, что рядом копается во мху голодная рыжая лиса? Ведь, и такое – это я про проснувшийся вулкан – может случиться?
– Может, не спорю! – согласно кивнул головой Людвиг. – На такой случай назначаю запасную точку, – уверенно ткнул зубочисткой в берег, раскрашенный на карте в светло-зелёные тона. – Это городишко Сан-Анхелино, место спокойное во всех отношениях, с просторной и глубокой бухтой. Там, кстати, в своё время и базировалась эскадра братства «Белых флибустьеров»…
«Означенный населённый пункт находится где-то на территории современной Никарагуа», – без промедлений подсказал географически подкованный внутренний голос. – «А название городка – определённо – знакомое, читали мы с тобой, братец, что-то про него. Надо будет потом напрячь нашу совместную память …».
В самом конце совещания слово попросил Николай Ухов и обратился к Егору с неожиданной просьбой:
– Александр Данилович, позволь мне перейти с «Кристины», которая скоро станет «Луизой», на какой-нибудь другой корабль. Больно, уж, ходкая эта бригантина. Старый я уже для таких скоростей, голова кружится…
После недолгих раздумий Егор приказал Илье Солеву, естественно, в сопровождении его прекрасной Наоми, перейти на борт «Луизы», а Ухову-старшему – вместе с Уховым-младшим – проследовать на «Орёл», то есть, уже на «Буйвол». После чего подытожил:
– Главное, уважаемые господа капитаны, твёрдо запомнить следующее золотое правило: – «Место встречи – изменить нельзя!»…
После завершения (окончания?) совещания, когда все уже покинули трактир, Емельян Тихий отвёл Егора в сторону и поделился интересной информацией:
– Сэр командор, тут ерунда какая-то! Понимаете, и я, и матросы с «Александра», мы так и ходим в русской морской форме. Вышел я вчера в город, зашёл в местный кабачок, посидел немного. Перекусил, попробовал португальского портвейна. Ничего себе пойло, подходящее…
– Емеля, время уже позднее! – напомнил шкиперу Егор.
– Извините, не буду отвлекаться! Мне португальский трактирный халдей рассказал одну занятную историю. Мол, неделю назад в Синиш заходил трёхмачтовый фрегат под голландским флагом, голландской же постройки – халдей в этом разбирается. Так вот, на борту этого фрегата находился человек, одетый, как и я. Камзол такой же, треуголка, белый шарф… Как такое может быть, Александр Данилович?
– Не знаю, – честно признался Егор, а про себя подумал: – «Да, похоже, прав был шведский Карлус. Бешеное золото, оно предполагает всяческие сюрпризы и головоломки…».
На рассвете эскадра, пользуясь устойчивым восточным ветром, успешно покинула гостеприимный порт Синиша. Тёмно-жёлтые островерхие скалы, между которыми злобно скалились несимпатичные светло-жёлтые волны, наконец, остались позади. Впереди – до самого горизонта – насколько хватало взгляда, простиралась серо-зелёная рябь Атлантики, местами украшенная крохотными белыми «барашками».
Шли день, ночь, а утром ветер внезапно стих, и на сцену океана задумчиво вышел новый актёр – полный штиль – обещавший нестерпимую дневную жару. Суда, находясь в прямой видимости друг от друга, тихонько дрейфовали на север, повинуясь воле слабого океанического течения.
– Нет худа без добра! – сразу же после завтрака объявил оптимистически настроенный Людвиг Лаудруп, за время, проведённое в России, очень полюбивший – и к месту, и ни к месту – употреблять русские пословицы и поговорки. – Пользуясь случаем, поменяем названия кораблей. Енсен! Поднять соответствующие сигналы для других судов эскадры! Да и флаги надо сменить. Опустить шведские! Поднять – «чёрных кошек»!
Егор – лично – возглавил на флагманском бриге работы по демонтажу старых медных букв и установке новых. Бригада состояла из пяти его же собственных крепостных, которые за время плавания слегка соскучились по обыкновенной мужицкой работе.
В самый разгар рабочего процесса за его спиной раздался звонкий и взволнованный голос жены:
– Саша! На «Луизе» подняли сигнал, что имеют на борту тяжелобольного, просят о срочной помощи. Я, наверное, сплаваю туда на шлюпке, посмотрю – что да как? У меня и лекарства всякие имеются с собой…
Глава десятая
Тропический ураган, смерть под парусом и приступ ревности
Егор подумал-подумал, да и отправился на «Луизу» вместе с женой. Во-первых, он ещё ни разу не поднимался на борт бригантины. Интересно было – а почему, собственно, она такая ходкая? А, во-вторых, предоставлялась отличная возможность пообщаться с японской гейшей (или – не гейшей?) более вдумчиво. То есть, без назойливых свидетелей, используя весь арсенал жестов, а также бумагу, перо и чернила, рисуя всякое и разное, например, контуры японских островов…
На борту «Луизы» (новые медные буквы уже ярко сверкали на дневном жарком солнце), их встретил, ненавязчиво хвастаясь выбритым до синевы подбородком-кувалдой, генерал Ерик Шлиппенбах – полномочный заместитель Егора в этой экспедиции, а также его племянник Фруде Шлиппенбах – капитан бригантины. Вежливо поздоровавшись со шведами, Егор – первым делом – поинтересовался:
– Кто это у вас захворал, господа? И в каком состоянии находится заболевший?
– Полковник Илья Солев, – тяжело вздохнув, сообщил генерал. – Его бедро, раненое в Плимуте, очень сильно распухло, загноилось и посинело. Как я понимаю, рана начала успешно подживать и затягиваться. Только полковник, когда прыгал с высокого борта «Орла» – чтобы спасти тонущую мадмуазель Наоми – очень сильно ударился об воду. Причём, как раз, раненым бедром. Сейчас у него образовался сильный жар, начался дурацкий горячечный бред. Белые лошади, на которых восседают совершенно голые девушки…
– Срочно проводите меня к больному! – прервала этот увлекательный рассказ Санька и, ловко подхватив Ерика Шлиппенбаха по руку, распорядилась – голосом, не терпящим возражений: – Генерал, не будем понапрасну терять время! Ведите! – уже уходя, обернулась и мягко попросила: – Саша, дорогой, сейчас не стоит мне мешать. Если будет надо, то я тебя сама позову…
Егор, печально улыбнувшись про себя, тут же надел на лицо маску полной невозмутимости и завёл с племянником старого генерала серьёзный разговор на английском языке:
– Как вы, капитан, отнеслись к тому, что вашей славной бригантине пришлось сменить прежнее гордое имя?
– Что поделать, надо – так надо… Необходимость этого действия не вызывает – лично у меня – никаких сомнений, – флегматично и невозмутимо поведал Фруде – здоровенный и слегка сонный тридцатипятилетний швед. – Кроме того, я уже осведомлён, в честь кого у русских принято называть боевые корабли светлым именем – «Луиза». Дядя недавно поведал мне эту необыкновенно-красивую легенду о Великой курляндской герцогине, которая ради любви к простому русскому офицеру бросила всё – мужа, корону, трон – и уехала в заснеженную Россию, где и умерла безвременно. Сэр Александэр, а правда, что на вашем флагманском бриге, который нынче именуется «Святым Дунстаном», путешествует маленькая дочь покойной курляндской герцогини и бравого русского офицера?
– Чистейшая правда, мой молодой друг! Эту малютку зовут – Лиза, что является русским аналогом Луизы. Следовательно, ваш корабль теперь назван и в её честь, – охотно ответил Егор и, в свою очередь, поинтересовался: – А не расскажите ли мне, любезный Фруде, о вашей замечательной бригантине? Отчего она так быстроходна?
– С огромным и искренним удовольствием! – суровое, словно бы высеченное из базальтовой скалы лицо шведа расплылось в широкой и белозубой улыбке. – Пройдёмте, сэр командор! Я буду вам не только рассказывать, но, и показывать…
Они, никуда не торопясь, шли вдоль правого борта, обходя артиллерийские ячейки, и шкипер Шлиппенбах, вдруг, став очень разговорчивым, восторженно вещал, размахивая во все стороны руками:
– Моя «Кристина»…, извините, «Луиза», может единовременно брать на борт до сорока пяти тонн различного груза. Длинная она у меня – девяносто пять футов[17], а шириной – всего двадцать. Имеется, как вы видите, всего две мачты: грот-стеньга и фок-мачта. Но для бригантины и двух мачт вполне достаточно. Иначе, она может – ненароком – и в небо улететь. Шутка, конечно… В чём главная особенность «Луизы»? Конечно же, в её подводной, невидимой нам сейчас части. А именно, в очень тяжёлом фальшкиле, сработанном из первосортной шведской стали. Только благодаря этому хитрому приспособлению, моя бригантина так необычайно и неправдоподобна устойчива. Что, в свою очередь, позволяет ей – даже в очень сильный ветер – нести много парусов. Поэтому и обе мачты такие высокие, они поднимаются над палубой на сто десять футов…
