Пороховой дым постепенно рассеялся, стало окончательно ясно, что Наоми жива и здорова, только из её правого уха, в котором теперь не доставало длинной халцедоновой серёжки, капают крупные капли крови.
– Плохо же ты думаешь обо мне, любимый муженёк! – презрительно прищурившись, зло прошипела Санька. – Если бы я хотела пристрелить эту развратную японскую девку, то пуля, непременно, попала бы – куда надо. Да и вторая – следом за первой… Хоть в сердце, хоть – между узких и наглых глазёнок! А он, котяра похотливый, ещё и бросается на защиту этой лярвы, пистолет вырывает из рук… Ну-ну, родной супруг, запомню я это тебе! – резко развернулась и, гневно фыркнув, удалилась в сторону кормы бригантины…
«Сейчас она будет горько рыдать – в три ручья – проклиная злую судьбину, которая свела её с таким жестокосердным мужланом», – доходчиво разъяснил ушлый внутренний голос. – «Минуты три-четыре у тебя есть, братец, на всё про всё. Потом будет уже поздно, обязательно заклинит нашу Александру Ивановну. Закругляйся здесь быстренько и поспешай – со всех ног – на корму…».
Егор вежливым жестом подозвал к себе Фруде Шлиппенбаха и поинтересовался – подчёркнуто-нейтральным голосом:
– Капитан, вы – холосты?
– Есть такой грех, господин командор, – флегматично пожав широкими плечами, повинился Фруде. – Холост!
– Тогда, может быть, возьмёте под опеку эту молоденькую и несмышлёную японочку?
– Под опеку? – непонимающе округлил тёмно-янтарные глаза швед. – Это, извините, в каком смысле? А, ну, да… Конечно же… Извините, но быстрота мышления никогда не являлось отличительной чертой семейства Шлиппенбахов… Безусловно, я готов взять под личный патронаж эту неопытную и симпатичную особу. Безусловно…
Взяв Фруде под локоть, Егор подвёл его к японке, которая так и осталась стоять возле корабельного борта, склоняясь в вежливом поклоне и даже не пытаясь остановить кровь, капающую из разодранной мочки уха.
– Наоми! – мягко обратился Егор к девушке и, указав рукой на слегка смущённого шведа, твёрдо проговорил. – Ондзин! – подумав с полминуты, добавил по-русски: – Это – твой новый ондзин, Наоми-сан. А меня извини! Жить ещё, если честно, хочется…
– Хай, касикомаримасита[18], ондзин! – понимающе и печально улыбнувшись, ответила японка, и снова, прикрыв чудесные светло-сиреневые глаза, в которых на прощанье промелькнули крошечные ультрамариновые искорки, склонилась в вежливом поклоне, сложив крошечные ладошки перед высокой и аппетитной грудью.
– Вот, всё и сладилось! – радостно объявил Егор, отступая назад. – Я побежал, уважаемые господа и дамы! Покорно извините, но необходимо срочно заняться семейными делами. Очень тороплюсь! Всех благ! Извините – ещё раз! – резко развернулся и бодрой трусцой припустил по направлению к корме бригантины, где лёгкий ветерок увлечённо играл с длинными, практически платиновыми женскими локонами…
К Ямайке «Луиза» подошла ранним солнечным утром, ещё до начала завтрака. Егор проснулся одним из первых, на самом рассвете, поэтому смог лично понаблюдать за этим знаковым событием.
Сперва над линией горизонта появился чуть заметный, сероватый фрагмент длинной спирали, вскоре превратившийся в чёрный дымок. Потом над загадочным сиреневым туманом показались тёмные точки и штрихи – островные (пусть, и невысокие) горные пики.
– Ветер попутный. Следовательно, дойдём до восточной оконечности острова уже часа через полтора, – сообщил Фруде Шлиппенбах – довольный и счастливый (после японских ночных изысков) до полного неприличия. От него даже пахло не прилично – непотребным и безудержным развратом.
– Понятное дело, через полтора часа! – ехидно усмехнулся Егор. – Тогда, любезный шкипер, распорядись – относительно скромного, но сытного завтрака. Немного перекусим, а потом уже и на берег сойдём, осмотримся слегка…
Завтрак прошёл в нервной и напряжённой обстановке – неугомонная и воинственная Санька постоянно бросала в сторону Наоми гневные и испепеляющие взгляды, а японка демонстративно строила из себя святую невинность, пострадавшую от несправедливости чёрствых и жестоких людей.
Неожиданно, когда дело уже дошло до финального кофе, в коридоре послышался тревожный топот, и в дверном проёме кают-компании показалась взволнованная рыжебородая физиономия помощника капитана бригантины, чью длинную шведскую фамилию Егор так и не запомнил.
– Господа, там это…, – тяжело дыша, хрипло выдохнул рыжебородый. – Пираты! Вся островная бухта заставлена их кораблями… Хотя, может быть, и не пираты. Пока ещё окончательно непонятно…
– Тревога! Тревога! – тут же завопил – во всю мощь лёгких – Ерик Шлиппенбах. – Все наверх! Тревога!
Егор навёл подзорную трубу на уютную полукруглую бухту, над которой нависала скошенная – по отношению к линии горизонта – каменная стена, увенчанная аккуратным вулканическим конусом. А под скалой обнаружилась целая флотилия, состоявшая из двух десятков разномастных, двух– и трёхмачтовых судов.
– Похоже, что их здорово потрепал недавний ураган! – злорадно сообщила Сашенция, стоявшая рядом и наблюдавшая за бухтой в оптический прибор, безапелляционно конфискованный у рыжебородого помощника капитана. – Вон, под самой скалой стоят два полузатонувших фрегата. Думаю, что они здесь надолго заякорились. Когда ещё починятся… Небось, будут штопать паруса, борта конопатить…
– Может, это и не пираты, – осторожно предположил Егор. – С такого расстояния толком не разобрать…
– Внимание всем! – прилетел сверху зычный голос Фруде Шлиппенбаха, который уже успел забраться в марсовую бочку. – Ясно вижу «Весёлый Роджер»! Право руля! Шкоты травить! Выбрать топселя и стакселя!
– Понятно, будем с юга обходить остров, – сообщил рыжебородый, невозмутимо вращая штурвальное колесо. – Если они нас и заметили, то и ничего страшного. Джентльменам удачи нынче не до ерунды, у них хватает серьёзных ран, которые необходимо старательно зализывать…
– Как же так? – через минуту-другую опомнился Егор. – Ведь, адмирал Лаудруп уверял, что все пираты – люди ужасно суеверные. Мол, они и на двадцать пушечных выстрелов не подойдут к бухте, где так бесславно погибло несколько тысяч их соратников по кровавому ремеслу. Дымящийся вулкан, опять же, нависает почти над их головами, то есть, над мачтами… Получается, что Людвиг ошибался?
– Ничуть не бывало, сэр командор! – заверил Фруде Шлиппенбах, уже спустившийся с мачты. – Просто у флибустьеров не было другого выбора. Ураган их заставил встать на якоря прямо над Порт-Ройалом, опустившимся на морское дно. Но при первой же возможности пираты – с огромным удовольствием – покинут эту проклятую Богом бухту. Зашьют порванные штормом паруса, наспех законопатят щели в корабельных бортах, обмажут их разогретой смолой и уйдут. Например, к острову Гаити, где имеются пиратские стационарные базы… И это – очень и очень плохо!
– Почему – плохо? – тревожно спросила Санька.
– Если вы не забыли, княгиня, то сюда направляются ещё три наших корабля. Ведь, место встречи, действительно, изменить нельзя! Причём, «Святой Дунстан», «Буйвол» и «Артур» подойдут к Ямайке, дай Бог, только через двое-трое суток. И, скорее всего, поодиночке. А к этому времени и пиратские суда могут выйти в море. Не все, конечно… Понимаете меня теперь? Могут произойти неожиданные и очень неприятные встречи – с самыми плачевными последствиями…
– Что же нам теперь делать? – не на шутку забеспокоилась Сашенция, переводя глаза, ставшие от страха за детей тёмно-синими, с Фруде на Егора и обратно. – Что же вы молчите, храбрые мужчины? Надо же что-то делать!
Капитан Шлиппенбах задумчиво наморщил лоб, отвёл глаза в сторону и, смущённо покряхтев, сообщил:
– Нам остаётся только одно – безостановочно курсировать туда-сюда в открытом море, милях в пятнадцати-двадцати от этой бухты. Она, кстати, сейчас называется – «Бухта дремлющего огня». Так вот, будем безостановочно курсировать туда-сюда в надежде, что случайно встретим наших друзей и предупредим их об опасности. Если встретим только одно судно, то тут же направим его к Сан-Анхелино и будем ждать остальных. Не вижу я других реальных и серьёзных вариантов.
– А почему вы, капитан, предлагаете плавать, извините, ходить, так далеко от островного берега? – возмутилась Санька. – Ведь, так же можно случайно разминуться с нашими кораблями, и они попадут прямо в лапы врага. Может, стоит плавать, извините, ходить туда-сюда, возле самой бухты – вашего «дремлющего огня»?
– Это очень небезопасно и легкомысленно. Можно привлечь нездоровое внимание и – тем самым, в конечном итоге – спровоцировать пиратов на массовый выход их кораблей из бухты… Мне-то что? «Луиза» очень быстроходна и без труда уйдёт по ветру от любой погони. А, вот, остальные наши тихоходы?
