— Это тебе сказал финикиец? А ты уверен, что у его хозяина нет своего мастера? Сколько лет выплавляется чёрная бронза?
— Уже много поколений, господин.
— Так с чего ты взял, что нет других мастеров, владеющих её тайной?
— Может и есть, господин. Но зачем тогда убивать меня? Разве помешал бы их мастеру ученик?
— Ученики у него и свои есть, а ты видел лица Дагона и его людей. Или ты забыл, как они поступают с теми, кто слишком много знает?
— Их лица видела и почтенная Криула, и её дети! Почему тогда не убили и их?
— Потому, что ПОКА они были нужны им живыми. Как и ты — в качестве носильщика — до поры, до времени…
Судя по основательно скисшей роже парня, он въехал и проникся.
— А теперь рассказывай, почему просишься ко мне, — вернул я его к сути.
— Я теперь пленник, раб, а начальник рудника не простит мне… А если моим господином будешь ты…
— Это я понял. Почему именно я, а не он или вот он? — я ткнул пальцем наугад в первых попавшихся из наших вояк.
— Ты отличился в бою, господин, и с тобой будут считаться. Ты воин почтенного Тордула, и начальник рудника не имеет над тобой власти. А ещё ты иноземец, и тебе местный слуга нужнее, чем нашим воинам. Вот поэтому…
— Ясно, — по крайней мере, он не льстил и не подлизывался совсем уж по-паскудному, и это говорило о некоторой порядочности, — А почему ты решил, что служба у меня будет лёгкой?
— Я так не думаю, господин. Но каков мой выбор? Раз уж вляпался…
— Хорошо, я проверю то, что ты мне рассказал. Если ты не соврал и не утаил ничего важного — я поговорю с почтенным Тордулом.
— Господин, если обо мне узнают раньше, чем у меня на шее появится табличка с твоим именем…
— Это я понял, не дрожи.
Я переговорил с нашим ментом, и мы с ним аккуратно порасспросили кое-кого из сослуживцев и пейзан — естественно, как бы невзначай. То, что мы выяснили, от рассказанного самим Нирулом в общем и целом не сильно отличалось, и выходило, что прегрешения его не так велики, чтобы втравить меня из-за него в серьёзные неприятности. А слуга из местных — тут парень просчитал ситуёвину правильно — мне и в самом деле пригодился бы. Тем более — обязанный мне избавлением от худшей участи.
Командир к моему желанию облегчить свою нелёгкую солдатскую долю отнёсся с пониманием — так делали многие, поскольку жалованье наше было весьма приличным, а рабы тут недорогие. И кажется, даже не слишком осерчал, когда выбранный мной раб наконец умылся, и его опознали. Наорал на меня, правда, когда «почтенная» Криула «разоблачила» подлого пособника своих похитителей, но решения своего не отменил, да и распекал меня скорее весело, чем всерьёз…
На обратном пути нам уже не требовалось ни таиться, ни спешить, сломя голову. Даже непривычный к долгим пешим переходам Серёга, сильно натёрший ноги во время нашего форсированного марша — его даже на мула пришлось тогда сажать — теперь нормально держал темп. Потери отряда составили трое убитых и пятеро раненых, из которых лишь один — «тяжёлый». Сущие пустяки, если учесть, что мы атаковали, а не отсиживались за стенами. Пейзане потеряли человек пятнадцать, да горцы десяток, но их это тоже, вроде бы, не сильно удручало. Главное — победили, задачу выполнили, да ещё и взяли неплохую добычу. Иберы горланили свои песни, мы — свои:
Вместе весело шагать с пулемётом
По болотам, по зелёным!
И деревни поджигать лучше ротой
Или целым батальоном!
В небе зарево колышется, полощется!
Раз бомбёжка, два бомбёжка — нету рощицы!
Раз атака, два атака — нет селения!
Как мы любим коренное население!
Наши методы просты и гуманны!
Ох гуманны — да, гуманны!
Ходим в гости мы в далёкие станы!
Что за страны — чудо страны!
Наступаем снова темпами ударными!
Раз наёмник, два наёмник — будет армия!
Раз зачистка, два зачистка — демократия!
Мы защитники свободы, мы каратели!
Нас оружием снабжают прекрасно!
Это ясно, что прекрасно!
Ведь нельзя же допускать к власти красных,
Что ужасно и опасно!
Там есть бомбы, что так схожи с ананасами!
Чтоб уверенно справляться с черномазыми!
Хоть условия для нас там непривычные,
Но места для мародёрства есть отличные!
Мы богатыми вернёмся в Европу,
Если только уцелеем,
Если не дадут пинка нам под жопу
Или попросту по шее!
Спой нам песенку, кукушка африканская:
Где, когда придёт конец далёким странствиям?
Неужели с черномазыми не справимся,
В оцинкованных гробах домой отправимся?
Вместе весело шагать с пулемётом
По болотам, по зелёным!
И деревни поджигать лучше ротой
Или целым батальоном!
Не только наши заметили, что мне слепни и прочие кровососы докучают куда меньше, чем остальным. Судя по всхрапыванию мула, одна из этих животин тоже инстинктивно определила наиболее безопасное место. Меня это не обрадовало, поскольку как раз на запах скотины и стягиваются отовсюду проклятые мухи, и это значило, что мне придётся поднапрячься для стягивания «истребительного сопровождения»…
— Когда ты побрит, ты не кажешься таким страшным! — раздался вдруг звонкий голосок Велии, которая как раз и оказалась «грузом» именно этого мула. Хотя сидеть на нём ей приходилось, конечно, по-женски, деваху такая езда, похоже, не утомляла. И похоже, что не мул, а наездница оценила, что возле меня «воздушная тревога» не столь серьёзна. Уж очень озорно она улыбнулась и подмигнула, когда одна из барражирующих вокруг стрекоз резким броском настигла и схватила очередного кровососа. Я ухмыльнулся ей в ответ.
— Велия, куда ты подевалась! — раздался голос её брата, подъехавшего на таком же муле, — Мать велела разыскать тебя!
— Велтур, ты меня пока не нашёл! — объявила ему сестра, хихикнув в кулачок, — Тут мух меньше!
— Ладно, тогда я поразыскиваю тебя тут подольше! — снизошёл парень, тоже пристраиваясь со своим четвероногим транспортом поближе.
— Эй, «почтенная» молодёжь! Ваши длинноухие скакуны привлекают слишком много этой пакости! Вы решили, что я умею стягивать к себе стрекоз со всех ручьёв и речек? — не без ехидства поинтересовался я у них.
— А разве нет? — подначила меня эта чертовка под хохот наших сослуживцев.
— Если бы я это умел, то уж не солдатской службой зарабатывал бы себе на жизнь!
— Хорошо, на привале мы будем пешком! — «утешил» меня Велтур.
— Ну, спасибо, выручил! — и снова наша русско-иберийская содатня весело зубоскалила.
— Эй, Максим! Так-то ты почитаешь начальство?! — шутливо рявкнул подъехавший на одной из трофейных лошадей Тордул, — Раба своей ношей нагрузил, стрекоз к себе в личную охрану определил — только о себе и думаешь! А твоего командира, значит, пускай слепни хоть целиком сожрут?! — тут уж заржал весь отряд.
— Ну вот, теперь ещё и твой конь, почтенный! — полушутя, полувсерьёз возмутился я, — Ты бы ещё всю вьючную живность к нам сюда согнал!
— Всю не получится — тропа слишком узкая! — «успокоило» меня командование, — Но вообще-то ты прав…
Соскочив с лошади, он передал её повод одному из наших иберов, велев отвести к остальным животным.
— Лучше уж ноги разомну, а великих и важных пусть строят из себя те, у кого есть рабы-обмахивальщики! — это наш начальник тонко намекнул на «почтенную» Криулу, путешествующую в закреплённых между двумя мулами носилках и обмахиваемую от мух рабыней из числа захваченных во взятом нами «городе».
— Я тоже! — спешился и Велтур, решив, что раз так, то и ему не пристало разъезжать верхом.
— Тогда и я! — девчонка тоже ловко спрыгнула со своего мула.
— Тебе будет тяжело! — предупредил брат.
— Путь в ту сторону я выдержала! — напомнила эта шмакодявка.
— Тогда потом не хнычь, когда устанешь! — заключил Тордул, — Эй, Миликон! — это он уже одному из своих ветеранов, — Отведи этих мулов в обоз и скажи почтенной Криуле, что за детьми я тут присмотрю!
— Да, Максим, а почему у тебя римское имя? — спросила вдруг Велия.
— Не обязательно римское, — поправил её Велтур, — Такие у всех латинян.
— А какая разница?
— Ага, вот так и поймали римского шпиона! — отшутился я.
— У римлян на службе хватает уже и наших иберов. А вы, чужеземцы, слишком приметны для шпионов, и если бы я подбирал людей для шпионской службы, то выбрал бы уж точно не вас, — сообщил наш командир, когда отсмеялся, — Но всё-таки?
Такого рода вопросы мы, конечно, предвидели при продумывании нашей легенды, но на «исконно славянские» своих имён решили не менять, дабы не запутаться и не прболтаться ненароком. Зачем, когда несоответствие вполне объяснимо?
— Мой предок в шестом поколении был выходцем откуда-то с юга, из-за Скифского моря, и меня назвали в его честь. Наше семейное предание не сохранило подробностей — знаем только, что он был не греком, а откуда-то западнее. Может и латинянином, вам виднее.
