ей было уже все равно. Это была ее последняя надежда, и она должна была попытаться.
– Я сказала, что предлагаю сделку, – повторила она более твердо. – В обмен на свой долговой контракт.
Бааз отстраненно смотрел на нее несколько минут, а затем на его лице отразились одновременно раздражение и недоверие.
– Ты не можешь предлагать бартер мне.
Коффи стояла на своем:
– Почему же?
Бааз прищурился:
– Потому что тебе нечего предложить. На тебе долг, ты нищая. У тебя совершенно ничего нет.
Это была правда. Всю жизнь Коффи была бедной, и на ней висел долг, который ей не принадлежал. Бааз был прав, когда сказал, что ей ничего не принадлежало. Но это не значило, что у нее ничего нет.
– Кое-что у меня есть, – быстро выговорила она. – То, чего вы хотите больше всего.
Бааз снова нахмурился:
– И что же это?
– Новейший аттракцион Ночного зоопарка, который я добуду для вас. – Коффи склонила голову, стараясь выглядеть скромной. Чтобы это сработало, ее слова должны прозвучать убедительно, но естественно.
– О чем ты говоришь? – рявкнул Бааз.
Коффи глубоко вдохнула.
– Прошлой ночью, после того как я сбежала из Ночного зоопарка и перелезла через стену, я видела в полях лемонграсса существо, – сказала она.
Бааз прищурился:
– Какое существо?
– Огромное ужасное создание, – зловеще произнесла она. – С глазами черными, как ночь, и зубами, которые были длиннее моих пальцев…
– Твоих… твоих пальцев?
– Я не вру. – Коффи выдержала взгляд хозяина. Если она чему и научилась, наблюдая за ним все эти годы, проведенные в Ночном зоопарке, так это тому, как рассказывать историю, как удерживать внимание аудитории цветистыми фразами и драматическими паузами. – И я знаю, кто это. Шетани.
Слова произвели мгновенный эффект. Бааз застыл.
– Это невозможно.
– Так и было, – возразила Коффи. – Я сама видела. Оно подошло ко мне.
– И все же ты сейчас здесь. – Бааз скрестил на груди толстые руки. – Невредимая.
– Оно не коснулось меня, – объяснила Коффи. – Оно убежало, потому что… – Она помедлила. Это был момент истины, сплетение правды и лжи. – Потому что я приказала ему уйти, и оно подчинилось.
Последовала многозначительная пауза, такая долгая, что Коффи вспотела. Бааз смотрел на нее, потрясенный, а затем расхохотался, запрокинув голову.
– Ты… – пытался произнести он между всхлипами. – Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты, хилая девчонка, отдала приказ Шетани из Великих джунглей и оно подчинилось?
– Я бы здесь не стояла, если бы это было не так. – Коффи сохраняла невозмутимость. – И воин, который перелез через стену и погнался за мной, тоже не уцелел бы. Он так испугался, что в итоге отпустил меня.
Бааз тут же перестал смеяться. По его лицу пробежала тень, и показалось, будто ее слова начали до него доходить, а с ними и понимание чего-то, ей неведомого. Затем она увидела новую эмоцию. Страх.
– Ты… ты и правда видела его во плоти? – Его глаза округлились в ужасе. – И ты правда приказала ему пощадить тебя?
– Да.
– Как? – прошептал Бааз. – Как ты это сделала?
– Магия не всегда была заточена на страницах сказок. – Коффи в точности повторила слова, которые сказала ей старуха на рынке. – Она ослабела, но она по-прежнему существует в Лкоссе, доступная нескольким избранным. И я одна из них.
Бааз показал на нее пальцем.
– То, что ты говоришь, – богохульство, – предупредил он. – Я могу донести на тебя…
– Можешь, – быстро сказала Коффи. – Или ты можешь существенно поправить свое состояние.
Бааз пристально смотрел на нее.
– О чем ты?
– Прошлой ночью я отослала Шетани прочь, – сказала Коффи. – Но что, если я смогу найти его и привести обратно в Ночной зоопарк? Что, если оно станет твоим новейшим аттракционом?
– Это не сработает. – Бааз сглотнул. – Люди не станут платить, чтобы посмотреть на что-то настолько омерзительное…
– Я знаю одного человека, который не отказался бы, – возразила Коффи. – Кухани. Ты же слышал, что прошлой ночью сказал купец. Торговцы больше не приходят в город, люди боятся. Как ты думаешь, насколько благодарен будет человек, который контролирует самые глубокие карманы в окрестностях, тому, кто решил его самую большую проблему?
Она увидела, как страх в лице Бааза превращается в голод. И в этот момент она поняла, что убедила его. Ее хозяин был жестоким, агрессивным и жадным, но он был прежде всего предпринимателем.
Она почти закончила выступление.
– Ты упомянула бартер, – медленно сказал он, явно вычисляя в уме. – Что бы ты обменяла на Шетани?
– Полное уничтожение долгов моей семьи, чтобы я смогла покинуть Ночной зоопарк навсегда, – тут же сказала Коффи. – И долгов Джабира. Мне нужно пойти в джунгли и найти Шетани, так что мне понадобится небольшая помощь с припасами.
– Естественно. – Улыбка Бааза была острой как бритва. Он наклонил голову, словно увидел Коффи впервые. – Знаешь, у нас тут возникает что-то вроде конфликта интересов. Как только я выпущу тебя отсюда, ты тут же сможешь сбежать.
– Я вернусь ради Джабира, – ответила Коффи. – Я не оставлю его.
Бааз покачал головой.
– Ты уже бросила его однажды. Что помешает тебе сделать это снова?
Эти слова причинили ей боль, и Коффи внезапно порадовалась, что Джабира нет рядом и он не слышит этот разговор. Конечно, она не знала, жив ли он, погребенный под обломками шатра, и тут же предположила худшее, но это не меняло правды. Бааз был прав: она бросила его. Он ухмыльнулся еще заметнее.
– Думаю, нам нужно кое-что обговорить, – весело произнес он. – Чтобы ты была по-настоящему заинтересована в результате.
Коффи сглотнула:
– Чего ты хочешь?
– Четко установленных условий, – сказал Бааз. – У твоей маленькой охоты будет лимит времени. Думаю, до начала сезона дождей ты должна найти Шетани и привести сюда. Если не справишься, я добавлю к твоему долгу плату за причиненные неудобства в размере семисот федха.
Коффи нахмурилась. Сезон дождей был уже близко, так что у нее в лучшем случае около недели.
– Ладно.
– Если ты вернешься вовремя, но без Шетани, я тоже добавлю плату за причиненные неудобства.
– Ясно.
– Наконец, если ты вообще не вернешься, – продолжал Бааз, – новые долги, которые теперь на тебе, и плата за причиненные неудобства перейдут к Джабиру и… к твоей матери.
Коффи застыла.
– Что? – Она попыталась упорядочить мысли, которые метались в сознании, сражаясь за ее внимание.
Мама.
Это невозможно, но это было так. Бааз врал. Но что, если он говорил правду? Могло ли это быть правдой? Она стиснула зубы, борясь с болью, борясь с надеждой.
Мама.
Жестокие картины в ее сознании сталкивались с прекрасными. Она видела, как мама лежит рядом с ней, в хижине, и тихонько поет народные песни.
