Подсмотреть. Именно так это называется, Глеб.
Должно быть, прошел не один час борьбы с моими недостойными желаниями. Я даже успел задремать, когда услышал, как в комнате что-то щелкнуло.
Эхо прошлого и без того обычно мешает мне нормально спать. А уж если поблизости посторонние звуки, то я тут же начеку.
Однако стоит заметить стройный силуэт, что неуверенно пробирается ко мне в темноте, как я тут же расслабляюсь. Она мне снится?
Хмурюсь, когда девочка присаживается рядом и вполне реалистично кладет руку на мое плечо. Что-то случилось?
Пока я раздумываю над тем, что ее могло обеспокоить среди ночи, Невеличка вдруг делает очень странную вещь. Добровольно опускается на мою кровать, прижимаясь полуобнаженным телом ко мне. А у меня глаза на лоб лезут.
Руки по инерции обвивают тонкую талию. Затягиваюсь ее запахом и стискиваю в объятиях.
— Что ты здесь делаешь, глупая? — вожу носом по ее макушке не в силах надышаться ею.
Нежные губки обжигают мою грудь короткими поцелуями, мешая полноценно дышать и здраво мыслить.
— Вы ведь хотели посмотреть белье, — шепчет она, касаясь губами шеи. — И я должна извиниться, за то, что неправильно вас поняла, послала куда подальше, и вы из-за меня напились.
— Я ведь уже сказал, что это не из-за тебя.
— Даже если так, то катализатором все равно выступила я. Говорила, что доверяю, а сама надумала себе всякого.
— Я уже заметил, что фантазия у тебя бурная, — усмехаюсь в ее волосы. — Расскажи мне, о чем ты думала, когда трогала себя?
Чувствую, как сжалась вся в моих объятиях:
— За это тоже хотела извиниться. Я… была уверенна, что вы ушли.
— Разве я мог? Ты ведь попросила остаться.
Кивает мне в грудь, явно смущаясь. Зарываюсь пальцами в шелк ее волос.
— Почему ты захотела, чтобы я остался?
Понимаю, что своими вопросами сбиваю всю ее решимость, но не могу сдержать любопытства.
— Я… привыкла, — бормочет она как-то уязвленно, — засыпать в ваших объятиях.
Улыбаюсь в темноте:
— Если это все, что тебе от меня нужно, то… спокойной ночи, Невеличка, — говорю, желая испытать ее.
Знаю ведь, что мне не одному сейчас хочется не просто спать. Она наглядно показала мне, чего хочет, несколькими часами ранее.
Прохладная ладонь проходится по моему плечу. Скользит по груди. Тонкие пальчики очерчивают рельеф моего пресса, вынуждая задерживать дыхание. Хватит ли у нее смелости?
— Это не все, — наконец решается Невеличка.
— Хочешь скрепить нашу сделку?
— Вы уже столько сделали для меня, не хочу оставаться в долгу… — бормочет еле слышно.
Этот подход немного остужает мой пыл:
— Я не хочу так, — да я просто мазохист!
— Как? — непонимающе спрашивает она.
— Не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной это делать.
Затихает. Однако не перестает терзать мою разгоряченную кожу своими обжигающими прикосновениями.
— Знаешь, о чем я думала… когда… эмм… трогала себя? — шепчет она нерешительно и мне нравится, что она наконец решила перейти на «ты».
— М?
— О твоих руках.
Мучительно выдыхаю и сжимаю Аню еще теснее. Однако она продолжает:
— С самого первого прикосновения они показались мне такими знакомыми. Я будто подсознательно знаю каждую венку на твоих предплечьях, — словно в подтверждение своих слов, она начинает выписывать узоры на моей коже. — Когда ты держишь меня за руку, я будто равновесие обретаю.
Пока я слушаю ее, в моей одурманенной голове складывается впечатление, что мы говорим вовсе не о сексе. И далеко не о нем. Словно речь о чем-то куда более глубоком.
Она не помнит и не видит меня. Однако, словно наощупь знает меня лучше, чем все прочие женщины из моей жизни.
При чем, такое ощущение, что она уже не только мое тело своими маленькими пальчиками ощупала, но и душу. Засела глубоко и блюдёт за моими болями и страхами, защищая меня от них своей заботой.
Маленькая незрячая птичка, защищает огромного задубеневшего волка. Куда уж смешнее…
Да только не до смеха мне.
Аня все продолжает говорить, а я подтягиваю ее повыше и накрываю губы поцелуем. Подминаю ее под себя, наваливаясь всем телом. Накрываю ладью кружевную чашечку, позволяя губам пробраться под нее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Невеличка стонет, лаская мой слух своим нежным голосом. Но стоит мне потянуть ее трусики вниз, как тут же напрягается всем телом.
— Глеб, я не знаю, что надо делать…
Точно. Почти девственница. Снова как в первый раз.
— Тебе ничего не надо делать, девочка, — шепчу я успокаивающе. — Я все сделаю. А твое тело подскажет тебе, как найти выход.
В этот раз стоит быть с ней нежнее. Чтобы снова не бросилась бежать, едва очухается.
Избавившись от лишней одежды, ложусь между ее стройных ножек, стараясь разглядеть ее лицо в темноте. Боится меня? Помнится, я отчаянно этого желал.
Но не теперь.
Глажу темные волосы, рассыпавшиеся по моей подушке. Целую кончик носа. Осторожно прижимаю девушку к себе и медленно подаюсь вперед.
— О, Глеб… — это моя лучшая награда. Ее голос, что стонет мое имя. Я так долго этого хотел.
Знаю, что утром вновь проснусь другим человеком. С иными чувствами и мыслями. Но прямо сейчас мне хочется… любить ее.
Глава 16
ГЛЕБ
Просыпаюсь от галдежа за дверью. Не сразу понимаю, что происходит, и потому неосторожно поворачиваюсь.
— Ой, простите, — Анюта, пробужденная моим движением, тут же спохватывается. — Я сейчас уйду.
Садится на кровати, прижимая к груди одеяло, и в растерянности трясет головой, явно заставляя себя проснуться. Шарит по полу ногой, в надежде отыскать свою одежду. Вернее белье. То, в чем она пришла ко мне ночью.
Хмурюсь, наблюдая, как девчонка, оставив попытки нащупать одежду, поднимается с кровати, заворачиваясь в одеяло, и оставляя меня абсолютно обнаженным.
Аня успевает добрести до двери, пока я поспешно натягиваю трусы.
— Стоять! — рычу я, когда она уже берется за ручку двери.
Во мне закипает злость. Даже еще толком не понимаю причин этой злости. Мозг еще проснуться не успел, чтобы я начал отдавать отчет своим действиям, однако внутренности буквально плавятся от жгучего чувства, что растекается по венам.
— Твой план сработал, — шиплю я, подходя к девушке вплотную.
— К-какой план? — бормочет она, даже голову боясь поднимать.
Прихватив Невеличку за подбородок, припираю ее всем телом к дверному косяку, вызывая сдавленный стон.
— Соблазнить пьяного мужика!
Размыкает свои пухлые губки, будто слова подобрать пытается, заливается краской и тут же закрывает ротик.
Все верно. Ей и сказать-то нечего.
А я уже весь внимание. Смотрю сверху вниз на раскрасневшиеся щечки. Как трепещут темные реснички над ними. Тонкие пальцы подрагивают, сжимая на груди одеяло. Аня закусывает губу, явно стараясь не расплакаться, а в моей голове возникают яркие образы того, как еще несколько часов я жадно целовал их.
Моя теория не сработала. Утолив свой голод, я не перестал быть одержимым ею. Как бы ни наоборот. Это безумие словно усилилось во сто крат. Это и бесит.
Подаюсь вперед и прихватываю зубами терзаемую губку, подхватывая Анюту под бедра. Одеяло падает, и она остается в моих руках полностью обнаженная. Целую ее кожу, не в силах противиться соблазну.
Это ведь все она.
Клянусь, ведьма! Не могу оторваться.
— Что ты со мной сделала? — рычу тихо, осыпая ее шею короткими поцелуями. — Я тобой надышаться не могу!
— Я не хотела, — шепчет, зарываясь острыми пальчиками в мои волосы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Разве? А мне показалось, ты очень даже хотела.
— Вы злитесь?
— Очень.
— Тогда почему продолжаете целовать?
— Потому что не могу остановиться.
Она вдруг обхватывает мое лицо своими ладонями и вынуждает поднять взгляд. Нерешительно тянется к моим губам своими и всего на секунду касается. Прикрываю от удовольствия глаза, расслабляясь.
