своей тахты ему хорошо был виден небосвод. Прежде это настраивало его на романтический лад: его взгляд устремлялся в небеса, минуя землю. Сейчас сна ни в одном глазу. И никакой романтики. Так рано он давно не просыпался. Встающие ни свет ни заря обычно чувствуют свою избранность. Артём ничего подобного сейчас не испытывал. Хуже всего утром лежать и маяться, что уже не уснёшь, а внутри – беспокойство, и всё тело словно не твоё, неудобное, неповоротливое.
Вчера он несмотря ни на что порывался позвонить Майе и рассказать о дурацкой эсэмэске. Но обида перевесила. Если она позволяет себе такое в адрес его сестры, вряд ли она войдёт в его положение, посочувствует ему. Да и чем она ему, строго говоря, способна в этой ситуации помочь?
Его брат погиб почти сорок лет назад. И теперь кто-то сообщил ему, что Веню убили и убийцы всё ещё живы.
И что? Он примется их искать? Бред. Дешёвка. Пойти в полицию? Вряд ли там кто-то заинтересуется этим. Срок давности. Но… В случае убийства тоже есть срок давности? Это давно не имеет никакого значения. Брата не вернёшь. Но кому понадобилось ему это писать? Кто-то глумится? Стоит ли это выяснять? У него нет врагов, чтобы так жестоко над ним шутить. А если он не замечает этих врагов? Кто-то же это настрочил… Куда важнее отношения с Майей и всё, что происходит сейчас, а не сорок лет назад. Но…
Впервые в жизни он сталкивался с тем, что совсем не может ничего поделать с обстоятельствами, сжимавшими его, как неумолимые тиски. Он убеждал себя в одном, но тут же сам с собой не соглашался. Полная беспомощность. И Веру во всё это погружать сейчас он не имеет права – это свинство.
Что же делать? Сидеть просто так и ждать, когда его всё это поглотит и уничтожит? Когда тот, кто состряпал СМС, найдёт его лично? Когда в его библиотеку нагрянет ФСБ и предъявит за сборища вольнодумцев? Когда Вера умрёт, а Майя пошлёт его, нерешительного, никчёмного, куда подальше? Он же только вчера порывался спасать любимую девушку! Быть умным, вёртким, спокойным, обыгрывать противников, проявляя терпение и хитрость. А теперь он с трудом находит силы, чтобы жить.
Он поразмышлял некоторое время, стоит ли выходить на улицу и что это изменит, но грудь теснило всё больше.
Прошёл на кухню. Вид пустой пластиковой бутылки на столе только усилил жажду.
«В любом случае надо cходить за водой» – это была первая его определённая мысль за всё утро.
На улице разгуливал не мороз, морозец. Лёгкий ветерок делал его несговорчивым, но не придавал ему сил. Снег во дворе, радостно поблёскивая, поскрипывал под ногами. Детская площадка вся словно нахохлилась – выглядела неуютно и вычурно. Дворников почему-то не было видно.
Он вышел на Плющиху, машины толпились вдоль всей улицы, от тишины двора не осталось и следа. В круглосуточном магазине «Магнолия» заказал скверный кофе. Но продавщица улыбнулась ему искренне, и он тоже улыбнулся ей в ответ. Хотя, возможно, она улыбалась не ему, а каким-то своим мыслям.
Напиток обжигал пальцы через бумажный стакан, и он едва донёс его до столика. Это мини-кафе выглядело вполне сиротским, чтобы он пожалел себя. Он даже попробовал представить, как бы сейчас оценили всё это мама с папой. Но он, и когда они были живы, не особо подпускал их к своей личной жизни, только изредка сообщал, чтоб не волновались, что-то типа – сегодня буду поздно, иду на свидание с такой-то, поэтому сейчас ему никак не вызвать их тени для поддержки. Попытки объяснить себе Майину жестокость ни к чему не приводили, забыть вчерашнее чудовищное СМС не выходило.
Почти автоматически, без всякой цели, он взял телефон и полистал контакты. Зачем ему это потребовалось – непонятно. Едва ли там найдётся тот, кто нужен. Но тоску и неопределённость этого утра стоило развеять хоть каким-то действием. Люди. Их контакты. Он всё же не совсем один. С кем-то знаком, кто-то знаком с ним.
Он любил иногда размышлять о себе в третьем лице. Ему не хватало людей, хоть как-то его оценивающих, поэтому он частенько перемещал себя на их место. Тем самым он как бы вырабатывал у выдуманного мира виртуальное отношение к себе. А реальный мир был к нему по большей части безразличен. – кроме Веры, родителей, нескольких женщин на короткое время и… Майи, как он себя убедил, но вчера эта убеждённость пропала. «Почему так? – иногда задавался он вопросом. – Ведь я достаточно открытый и общительный человек. Неплохой. Но мало кому нужный, по большому счёту. Хотя есть те, кому хуже».
Список контактов между тем открыл букву «Л». Лизавета, Верина дочка… Сейчас она учится в Питере.
Он отложил телефон. Прищурился.
А что, если?..
Мысль сегодня же, без всякой цели, поехать в Петербург наполнила его существо радостью.
Этого никто от него не ждёт.
Этого он сам от себя не ждёт.
Но в этом столько завораживающе бессмысленного.
В читальне проблем не будет. Он позвонит Синицыну и попросит его взять на себя хлопоты по оформлению ему отпуска на все дни, что у него есть в этом году. Их, кажется, семь или восемь. Бухгалтерия справится с этим. Саша Синицын подпишется за него на заявлении.
Что это ему даст? Что решит? Скорее всего, ничего. Но… Ему не нравится та точка, куда привела его жизнь. Значит, надо начать с другого места.
Вернувшись домой, он открыл ноутбук, вышел на сайт Туту. ру и быстро купил билет до Петербурга.
* * *
Майя томилась на лекции. Сосредоточиться на красивых фразах лектора не удавалось. С каждым днём учёбы очарование от специализации, которую она получала в этих стенах, таяло. Она уже давно признала, что РГГУ – это не то, о чём она мечтала. Она как проклятая готовилась к ЕГЭ, чтобы поступить с первого раза, ходила даже на подготовительные курсы, с восторгом открывая для себя в этих занятиях много заманчивого и неизвестного. После поступления некоторое время носила в себе счастье, а мать так просто ликовала. Училась Майя прилежно, каждый семестр подавала на повышенную стипендию и всегда получала её. И хоть учёба давалась ей легко (она даже иногда позволяла себе не слишком усердствовать), сам вуз тяготил её всё больше и больше. Много нудных преподов, непривлекательных, потухших, уставших талдычить всю жизнь одно и то же по одним и тем же конспектам, однокурсники – в основном тусовщики и снобы, толком ни в
