Знаешь, кто мы? Мы все? Я, Чок, другие «служащие» замка?
— Знаю, — кивнула Вивьен. — Вы — канно.
— Верно, девочка. Канно. Жрецы Смерти. Это нам Костлявая подарила карты — те самые, что ты хранишь в тайнике под картинкой. Эту колоду твоя семья, Вивьен хранит из поколения в поколение. Артефакт передают по наследству. По слухам, твой предок получил её лично из рук Костлявой. Правда это или нет, никто не знает. А только у канно действительно есть договор, по сей день существующий. Вот тебе статуя Смерти улыбается?
— Да, — Вивьен кивнула. — Каждый раз, как прохожу мимо.
— И мне тоже! И Чоку. Нам всем! Мы можем о чём-то попросить Ключницу. Мы просим. Просим и благодарим в ответ. Красные яблоки, дым ароматных сигар, благовония. Мы храним её фигурки над кроватью, шепчем Тёмной Леди молитвы. Просим её укрыть под своей мантией. Мы просим Костлявую нас забрать. Просим вернуть того, кто на её пороге. Мы живём, чувствуя сердцем её дыхание здесь, в живом мире. Мы видим её в цветущем кладбищенском вьюнке. Слышим в карканье воронов, улыбаемся ей, растирая меж пальцев гриб, проросший из праха. Она, наша Смерть — в пепле костра. В дыме трубки. В опавших листьях, шелестящих под ногами, в мерцающем подлунном мхе, посаженном вдоль могильных оградок. Всё это не имеет никакого отношения к магии некромантов, дочка. Они пытаются заставить мир, в котором Смерть — полноправная хозяйка, подчиниться на время. И им это удаётся. Вот только расплата приходит всегда. Всякое насилие порождает лишь насилие — запомни, Вивьен.
— Но… Что всё это значит? Я… Я не понимаю.
— Не понимаешь, — вздохнула Анук. — Конечно, не понимаешь. Ты слушай. Слушай и не перебивай.
— Канно хранят свои знания, передавая их из уст в уста, — продолжила бабушка. — Они дали обет не выдавать секрет другим — ибо чёрной душе те знания откроют дорогу, и тогда в мире нарушится устоявшийся порядок. Смерть открылась канно, потому что верила в их чистые души. Но есть маги… Те, что берут силой, если не удаётся добиться своего уговорами. В наши дни уже почти не осталось ни канно с их знаниями, ни чёрных некромантов с их жаждой власти и запретными ритуалами. Всё контролирует Совет. Каждый член Совета дал клятву поступать во имя сохранения баланса магических потоков. Иди сюда, Виви. Иди, я кое-что тебе покажу…
Пока бабушка говорила, комната наполнилась людьми. Канно. Они незаметно просачивались из потайной дверцы. Появилось зеркало — небольшое, но очень старое — почерневшая от времени, растрескавшаяся поверхность, а рамка… Сразу видно — хранители артефакта — почитатели Смерти. Бабушка подвела Вивьен к зеркалу. Обняла и чуть сжала плечи, видимо, желая подбодрить. Комната наполнилась шёпотом канно и дымом трубки Анук. Вивьен была готова ко всему. Она ожидала чего угодно, вплоть до того что она и есть сама Смерть, умертвие или ещё чего похуже! Но когда бабушка, посмотрев ей в глаза, с тяжёлым вздохом сняла с её шеи простенькое ожерелье с деревянными бусинами в форме раскрашенных черепов, то…
Зеркало пошло рябью, и Вивьен увидела… Это была она и не она одновременно. Кожа стала смуглее, ещё выше скулы, глаза остались того же чайного оттенка, только волосы потемнели. Вдруг Вивьен поняла:
— Предок… Карты. Я — канно?
— Не просто канно, девочка, — улыбнулся Чок, который всё это время держал зеркало, что-то бормоча про себя. — Ты — последняя из рода. Рода, так тщательно уничтожаемого некромантами!
— Чёрными некромантами, — поправила Анук.
— Не велика разница…
— Чок! — Анук нахмурилась. — Ей с этими некромантами жить и учиться. Каково ей будет, если сейчас ты вселишь ненависть в сердце? Квэркус Нэйт дал нам приют — укрыл в Академии, иначе нас всех уничтожили бы в то страшное время.
— Нэйт руководит Академией уже двадцать лет? — удивилась Вивьен.
— Нет. Пять, — Анук откинулась на спинку кресла — было видно, как она устала. — Первые годы было тяжело. Мы делали чёрную работу и старались не показываться на глаза. На каждом из нас было вот такое ожерелье, Вивьен, — Анук показала глазами на нитку разноцветных бусин в руках бабушки. — А потом пришёл Кверкус. Был создан совет. И мы стали выполнять роль дополнительной защиты Академии, уже не пряча своих лиц. Но ты, Вивьен. Ты — совсем другое дело. Ты — последняя из рода. Мы стали прятать представителей твоей семьи гораздо раньше, укрывая детей и следя за тем, чтобы род не прерывался. Именно твоей семье, девочка, Смерть даровала силу. Силу и знания. Вот только знаний теперь у нас нет. Но есть ты. Враги были очень настойчивы. Мы знали, что рано или поздно они доберутся до вас, но что это так быстро произойдёт… Тебя удалось спасти чудом. И мы спрятали тебя. В Атамии. Под самой надёжной защитой, которую только можно было найти! Это было рискованно. Очень. Но мы договорились с ними. У нас было… Кое-что общее — мы, как крысы, от которых общество пыталось избавиться.
Маки хрустнул орешком и застыл на задних лапках, нюхая воздух — кто-то упомянул крыс.
— О чём это вы? — нахмурилась Вивьен.
Она опять перестала понимать, что происходит. И не удивительно. Ей бы осознать то, что уже произошло! Девушка смотрела на себя в зеркало. Непривычно. Но только на первый взгляд. С каждой минутой ощущение, что она наконец-то обрела себя, росло. И это было…Это было прекрасно!
— Всё это время, моя маленькая Ви, тебя укрывали Скользящие, — и «бабушка» сняла с груди шнурок с образом Смерти.
Сколько Ви себя помнила, она носила его. Женщина встала. Выпрямилась. Стала выше чем…чем обычно. Разгладились морщинки. Она не была юной, но оказалась намного моложе. Медно-рыжие волосы, чуть раскосые зелёные глаза, искрящиеся каким-то…воровским задором. Она подошла к Вивьен. Улыбнулась.
— Ви… Я не твоя бабушка.
— Я знаю, — девушка пожала плечами.
Вивьен внимательно смотрела на самого близкого ей человека, которого… совершенно не узнавала.
— Давно знаешь? — зелёные глаза озорно блеснули.
— Ну… — Вивьен замялась. — Года три. Я знаю про поддельные документы. Поняла, что встреча с тем магом — не случайна. Но я никогда… Никогда не сомневалась в том, что ты любишь меня искренне. Ты меня вырастила. Отдала всё, что могла. Ты всегда будешь самым близким мне человеком. Что бы ни было…
— Тайны раскрыты, — женщина рассмеялась, нарочито громко, пряча глаза, влажные от слёз…
Это был трогательный момент. Наверное, всё закончилось бы всеобщим рыданием и объятиями, если бы Анук, внимательно всматриваясь в пляшущие колечки дыма, торопливо не загасила трубку.
— У нас мало времени, — строго сказала
