— Фрейд бы на это сказал, — многозначительно заметила подруга, с усмешкой наблюдая за выражением ее лица. Ира не договорила, что такого мог сказать Фрейд, дав Веронике поразмышлять над продолжением фразы.
Ирка заварила чай, достала печенье, чуть подумала и добавила початую бутылку коньяка. Веронике та была отлично знакома. У бутылки даже название имелось. Они прозвали ее «Антистресс». Уже и не вспомнить, когда ее купили. Где-то в начале их знакомства.
Когда у одной из подруг случалась беда, они доставали коньяк из загашника и немного добавляли его в чай, снимали напряжение. Бутылка переезжала вместе с Иркой с квартиры на квартиру. То, что коньяк продержался так долго, могло означать две вещи: либо они с подругой мало пьют, либо у них все прекрасно.
— Ну, рассказывай, — разлив коньяк в чай, потребовала Ирка.
— Я сбежала, — отхлебнув горячительного напитка, сообщила Вероника. — Вот и вся история.
— Как это вся? — возмутилась подруга. — Почему ты сбежала? От кого? И, в конце концов, где ты нашла такого классного мужика?
— Это Сергей, — рассмеялась Вероника. — Он работает садовником у Светланы Георгиевны. И, кстати, он холост. Так что у тебя есть все шансы прибрать его к рукам.
— Увы, мне это не грозит. Он положил глаз на тебя.
— С чего ты взяла? — удивилась Вероника.
— Уж поверь мне. Я в этом знаю толк.
Спорить с Иркой себе дороже. Кроме того она действительно чувствовала такие вещи подобно радару и крайне редко ошибалась.
Не желая заострять внимание на скользкой теме, Вероника отвлекла подругу: поведала о причинах своего побега из дома свекрови, а после заявила:
— Я подозреваю, что никаких самоубийств не было.
— Вот как, — Ира нахмурилась. — Думаешь, всех троих убили?
С первого дня Вероника докладывала о ходе расследования Ирине, так что та была в курсе всех событий.
— Похоже на то, — кивнула Вероника.
— И кто же?
— Мне кажется, убийца Изольда Карловна, — шепотом призналась Вероника. — У нее был любовник, от которого она родила сына. Что если муж, узнав об этом, собирался бросить ее? Чем не мотив для убийства?
— Допустим, — согласилась Ирка, наливая вторую порцию чая с коньяком, что было рекордом для их посиделок. — Но как она повесила его на дереве? Для этого нужна недюжая сила.
— Может, у нее был сообщник. Тот самый любовник.
— А как насчет сына и внука? Их она, по-твоему, тоже прикончила?
— В этом я не уверена, — призналась Вероника. — Я нашла письма любовницы Леопольда. Если верить им, он хотел развестись с женой и переехать к любовнице. Может, мать не простила ему предательства?
— Она у тебя прямо защитник семейных отношений, хотя сама не без грешка. Муж собирался ее бросить – повесила. Сын намеривался уйти от жены – застрелила. Одна нестыковочка получается: Борис не был женат. За что с ним так жестоко?
— Зря иронизируешь, — обиделась Вероника. — У Изольды Карловны точно не все в порядке с головой. Она предсмертные записки мужа и сына хранит на тумбе возле кровати.
— Это не доказывает, что она убийца.
— Хорошо, — согласилась Вероника. — Пусть она невиновна. Мне уже все равно. Я не собираюсь туда возвращаться.
— Бросишь расследование? — подскочила на месте Ирка. — Когда ты так близка к разгадке?
— К какой разгадке? Ничего нового я не выяснила. Топчусь на одном месте. К тому же это не мое дело.
— А как же Митя? — Ира качнула головой в сторону спальни.
— Вдали от этого проклятого дома он в безопасности. Я официально заявляю об окончании расследования.
Вероника подняла кружку, словно бокал. Подруги чокнулись и допили чай.
— Как считаешь, коньяк может испортиться? — Ирка с задумчивым видом посмотрела на бутылку.
— По-моему, он со временем становится только лучше, — неуверенно ответила Вероника.
— А вот я где-то читала, будто коньяк нельзя долго хранить открытым. А это, между прочим, «Хеннеси». Нельзя допустить, чтобы он испортился.
С этими словами Ира отодвинула чашки в сторону, достала с полки бокалы и разлила в них чистый коньяк. Оставшуюся часть ночи или вернее сказать утра Вероника помнила смутно. До этого дня она не употребляла крепких спиртных напитков в чистом виде. Водку и ту не пробовала. Максимум на что она была способна: выпить слабоалкогольный коктейль. Поэтому опьянела она быстро, а будучи пьяной уснула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Очнулась Вероника на диване. Она лежала на животе, прикрытая сверху пледом. Под щекой декоративная подушка с вышитым котом. Шея, вывернутая под неестественным углом, затекла. Вероника, уперев ладони в диван, с трудом села. Голова напоминала пустую кастрюлю, в которую бросили жестяную поварешку. Она болталась там и громыхала.
Судя по теням на стене, солнце давно встало. С кухни доносились голоса вперемешку с задорным детским смехом. Вероника любила смех сына, ей нравилось, когда он веселится, но только не сегодня. В это утро смех действовал на нее, как скрежет металла по стеклу. Внутри все содрогалось при его звуке.
Кое-как она поднялась на ноги. Потребовалось пара минут, чтобы вспомнить, как стоять ровно. Пошатываясь, Вероника побрела на кухню.
— Доброе утро, соня, — поприветствовала ее Ирка.
Вот кто был бодр! На подруге предрассветные возлияния никак не сказались, словно Вероника пила в одиночку, а Ирка мирно спала в это время.
Митя сделал вид, что не заметил ее. Он хмурился и всячески демонстрировал обиду. В другой день Вероника непременно бросилась бы мириться с сыном, но нынче она даже с земным притяжением не могла наладить отношения.
Они позавтракали. Ели в основном Ира и Митя, Вероника ограничилась кофе. Тот немного ее взбодрил, и она решила распаковать чемоданы.
— Давай, помогу, — предложила Ира.
Вдвоем они перенесли чемоданы в спальню и первым делом разобрали Митины вещи. Складывая рубашки сына в ящик комода, Вероника пожаловалась:
— Сын меня ненавидит.
— Не говори ерунды. Он тебя обожает.
— Почему же он не разговаривает со мной?
— На этот вопрос я не могу ответить. Откуда мне знать, чего вы там не поделили?
— Это все свекровь, — с несвойственной для себя злостью сказала Вероника. — Она настроила Митю против меня. Сначала пустила в ход игрушки, потом наговорила ему про меня гадостей. И вот он уже не хочет уезжать из дома. А мне что было делать? Остаться там и смотреть, как она забирает у меня сына?
— Ты поступила правильно, — поддержала Ира. — Митька еще совсем ребенок. Дай ему время. Скоро забудет, кто такая бабушка Света.
— Отчего я тогда чувствую себя монстром? — поинтересовалась она.
— От того, что больно совестливая.
Вероника перешла к своему чемодану. Первым, что она увидела, открыв его, было то самое платье, в котором она ходила на последнее свидание с Володей. Один его вид пробудил в ней ярость.
— Терпеть не могу! — она схватила ни в чем неповинное платье и отшвырнула его прочь.
— Это оно? — Ира подняла наряд с пола.
Под коньяк Вероника поведала подруге историю с полицейским. Она становилась крайне болтливой даже от малой дозы спиртного.
— Как он мог меня обмануть? — негодовала Вероника.
— Да в чем обман-то?
— Как это в чем? Почему не сказал, что он племянник Светланы Георгиевны?
— Ну, ты даешь, — усмехнулась Ирка. — Тебе мужик при знакомстве должен сразу всю родословную выложить?
— Нет, — Вероника покачала головой, — но этот случай исключительный. Я ему все уши своими подозрениями прожужжала. А он хоть бы намекнул, что тоже причастен к делу. Так нет же, только твердил: Светлана Георгиевна ни в чем невиновата, она такая милая. Теперь я понимаю, отчего он это говорил. Вдруг он и меня на свидание пригласил лишь бы быть в курсе моего расследования?
— Забудь, — посоветовала подруга. — Если это правда, то он тебя не достоин.
— Тебе легко говорить. А я устала ждать принца.
— Значит, пришла пора спуститься с небес и подыскать кого-нибудь поскромнее. Принцы они такие: фиг дождешься.
