Снежана перехватила руку, отобрала прибор и нанесла ответный удар.
То ли заряд в шокере исчерпался, то ли девчонки были предельно наэлектризованы злобой, но искра их не брала. Они то и дело вырывали друг у друга шокер и по очереди вонзали его в противницу, эффект получался небольшой, вопили только.
Дубина лежал на ступенях автобуса и стонал. От смеха. И от разряда, в себя он еще не пришел, ноги дрыгались.
Пятахин с удовольствием снимал все это на видео, остальные смотрели в окна.
Дитер рисовал.
Александра…
Сегодня она была по-особенному красива.
Жмуркин чесал голову и натягивал сапоги. Я не знал пока, что делать. Как-то лезть в ряску не очень хотелось. Решил немного еще подождать, посмотреть.
Жмуркин старался. Сапоги не лезли, Жмуркин тянул, а они не давались.
Снежана отбросила шокер и вцепилась Жоховой в волосы. Повалились в грязь.
Лаура Петровна улыбалась.
– Не понимаю… – оторопело произнесла Александра. – Что происходит?
– Все в порядке, – объяснил я. – Небольшой конфликт, ничего страшного, девчонки дерутся, все по-честному. У вас разве в Германии не дерутся?
– Нет…
Жмуркин наконец надел сапоги и вступил в канаву. Зачем он их надевал – непонятно, сразу по пояс ухнул.
– Девочки! – воззвал Жмуркин. – Девочки!
Жмуркин оказался между сторонами конфликта.
– Это поножовщина? – спросила Александра.
С прекрасным, так милым уху акцентом.
– Нет, это просто так… Немного поспорили. Обычное у нас дело.
Жмуркин попытался схватить противниц, но это они его схватили. И повалились в грязь все вместе.
Пятахин завыл.
Жмуркин окунулся с головой.
– Прекратить! – заорал Жмуркин, вынырнув. – Всё!
– Вальпургии Рагнарека! – просмеялся Пятахин. – Снежанка, я на тебя полтос поставил!
Скоро, впрочем, схватка прекратилась. Девушки устали и уже не могли напрыгивать, просто стояли и через Жмуркина дергали друг друга за волосы.
– Тренировки не хватает, – заключил Пятахин. – А вообще хоть куда быдлеска – элита нашего города в гневе, надо музыку какую наложить, подумаю…
Жмуркин по очереди вытащил девиц из канавы. Выглядели они настолько жалко и потерянно, что даже Пятахин не стал их снимать на телефон.
– Красавицы! – заключила Лаура Петровна, пожаловавшая пронаблюдать финал бойни. – Гордость родителей! Победительницы олимпиад!
Красавицы выглядели, кстати, хоть и печально, но весьма выразительно, грязь и тина придали им первобытности, что ли, подчеркнули внутренние качества.
– Она сама… – выдохнула Снежана.
– Это ты сама, – ответила Жохова.
– Цыц, – сказал Жмуркин. – Цыц…
Шнайдергезунд принес две пятнадцатилитровые бутылки с водой.
Жмуркин полил сначала Жохову, затем Снежану.
– Я включу этот эпизод в свою бессмертную поэму, – пообещал Пятахин. – Это эпик. Реальный эпик.
Снежану увел в автобус пришедший в себя Дубина. Жохова впала в истерику, сидела на земле и рыдала. Остановить рыдания смог лишь Жмуркин. Он сел рядом с Жоховой и стал утешать.
Так они и сидели. Наверное, почти час. Жмуркин держал Иустинью за руку и что-то ей шептал, Жохова кивала и плакала.
– Теперь за ней надо присматривать, – задумчиво произнесла Лаура Петровна.
– Это точно, – тут же кивнул Пятахин. – Я с самого начала предлагал за ней присматривать, но меня никто не слушал. Она ведь всех отравить может.
– Что?! – Лаура Петровна чуть не подпрыгнула.
– Отравить, – подтвердил Пятахин. – Я видел у нее в сумочке пузырек с черепом и костями.
– А может, она сама собирается? – предположил Гаджиев. – Ну, того? Она же вроде…
– Я тоже так думал, – ухмыльнулся Пятахин. – Но флакончик слишком большой, там на всех нас хватит. А что? Вот будем мы компот варить, а она туда яду…
Лаура Петровна закашлялась.
– А может, она в аэрозоль яду добавила, – предположил Пятахин. – Вот как разбрызгает…
– Эта гадина нас точно отравит, – подала голос Снежана. – Она же стуканутая совсем!
«Дружной песнью духовного содержания встретили друзья солнечный день в окрестностях Мурома». Хотел еще что придумать, но фантазия заржавела. Реальность затмила. Окончательно.
Ну и, конечно, тег «Дружба», как еще это обозначить?
– Мне кажется, что это ей папаша поручил, – продолжал Пятахин. – Чтобы она всех отравила во имя идеалов. Принесла нас в жертву. А потом в романе это опишет – как расправилась с неверными. «Эдельвейсы любви».
Все посмотрели в окно на Жохову. Жмуркин продолжал ее утешать.
– Кажется, шеф на нашу монахиню запал, – объявил Пятахин. – Или зрение меня обманывает…
– Это он зря, – вставил Листвянко. – Она его плохому научит.
– Пусть она лучше меня научит, – Пятахин почесался. – Я готов прямо сейчас в ее секту записаться…
Все засмеялись.
Кроме немцев, они как-то потерянно сидели на своих местах, – наверное, битва в грязи стала перебором для их психики. Даже Александра выглядела устало.
– А что? – пожал плечами Пятахин. – Вы же сами говорили, что за ней надо приглядеть…
– Я могу приглядеть… – начал было Лаурыч, но мать пресекла попытку присматривать за Иустиньей одним злобным взглядом.
– Кто эту припадочную только с нами в поездку взял? – спросил Листвянко. – Всем же известно, что Жохова истеричка – как и ее папаша. Она ведь еще вешалась, кажется?
– В карьере топилась, – поправила Снежана. – Психичка чертова.
– Так и быть, – вздохнул Пятахин. – Придется мне рискнуть здоровьем за нас за всех.
– А давайте ее саму высадим, а? – предложила Снежана. – А что? Она вон баторцев предлагала высадить, а сама та еще гадина…
– Мы не можем никого высаживать, – строго сказала Лаура Петровна. – Надо просто с девочкой поговорить, объяснить…
– Она на нас обиду затаила, – перебил Пятахин. – Теперь мы не сможем спать спокойно, кто-то должен всегда находиться рядом с ней. Я готов.
– Дурдом какой-то, – сказал Лаура Петровна. – Как-то стыдно перед иностранцами…
– Да им нравится, – вставил Пятахин. – Они же как раз балдеют. Это же как в «Преступлении и наказании» оказаться!
– Главное, чтобы старух мочить не начали, – проявил эрудицию Листвянко.
Жмуркин с Жоховой поднялись и направились к автобусу. Жохова смотрела в сторону, на лице у нее отсутствовало выражение, зато обильно присутствовали царапины, и от этого она была окончательно похожа на Бабу-ягу. В грязи, в потеках, в водорослях. Жмуркин держал ее за локоть. А я даже не нашелся, с чем ее сравнить.
Белка, попавшая в битумную яму, а потом сразу под грузовик с опилками.
Победительница конкурса «Мисс утиль 2012».
Материализовавшаяся зубная боль.
Боярыня Морозова. Да, жизнь нелегка.
Она вошла в автобус молча, проследовала к своему месту, села. Переодеваться и причесываться не стала. Вот как-то по «Дискавери» был фильм про жертв извержения Кракатау, тоже очень похоже. Все-таки Снежана восстала из пучин в более привлекательном виде.
Жмуркин проводил ее до кресла, потом шепнул что-то на ухо. Жохова кивнула.
– Поехали! – велел Жмуркин. – Отстаем уже.
Автобус тронулся.
В тишине.
Жмуркин подошел ко мне, плюхнулся в сиденье.
– Нет, надо было в стройотряд записаться, – сказал Жмуркин. – Говорили же мне, предупреждали…
Я не стал лить кипящую серу на его раны. Я не стал говорить, что Золотое кольцо, собственно, еще только начинается.
Глава 13
Туман
Автобус резко остановился, просел, клюнул передком, скрипнул тормозами, вздохнул пневмоподвеской. В багажниках загремело снаряжение, покатились бутылки с водой, по полкам поехали пакеты и личные вещи. Лаура Петровна стукнулась головой о стекло, конечно, я не видел, но по стуку это была именно она.
И проснулась.
– Что это?! – воскликнула она и показалась в проходе.
Штурмгевар ответил языком искренних берестяных грамот с небольшой примесью шоферского, взял монтировку и вышел в ночь. Лаурыч попытался сунуться за ним, Лаура Петровна привычно ухватила его за пояс.
– Что случилось? – спросила меня Александра.
– Кажется, колесо прокололи, – ответил я. – Айне кляйне катастрофен…
Дитер достал блокнот и изобразил автобус, объятый туманом и ужасом, показал Болену, Александре и мне. Я кивнул. Болен как-то побледнел, а Сандра улыбнулась.
– Внимание! – воззвал тем временем Жмуркин. – Внимание, ребята! Вынужденная остановка…
Все, кроме груботесанного Дубины Листвянко, проснулись, он нет, лишь поудобнее устроился.
– Вынужденная остановка.
– Лося все-таки сбили, – громко и авторитетно заявил Пятахин. – Рога в полтора метра, секач настоящий. Смотрите – на лобовухе кровища!
Мы посмотрели. Ничего там не было, только туман.
– Надо выйти посмотреть, – предложил Лаурыч, за что немедленно получил тычину от своей матери.
– Выйдем! Добьем лося! – призвал Пятахин. – Будем мужчинами!
