Перезаряжать Ракетницу означало потерю темпа, чего я не мог допустить ни в коем случае, тем более что остался всего лишь один боеспособный противник. Положив Ракетницу, и на ходу снимая Винтарь, я выпрыгнул из кузова. Выглянув из-за экскаватора, я разглядел своего потенциального визави. Он бежал со всей скоростью, на которую способен, между нескончаемыми рядами стеллажей. Причем, на что рассчитывал – непонятно, потому как ни взобраться по отвесной стене закрытых стеллажей, ни удалиться в этом голом тоннеле на расстояние, недоступное для плазмера, вряд ли мог всерьез рассчитывать. А потому, расслабленно облокотившись на гусеницу экскаватора, я не спеша тщательно прицелился в спину удирающего беглеца.
Правильно говорят – “не расслабляйся, а то поимеют, как собаку”.
Косая очередь разрывов плазмы, прошедшая по борту экскаватора, стала для меня полной неожиданностью. Оружие оказалось скорострельное, а потому не особо мощное, что в моей ситуации имело немаловажное значение. Потому как один из этих зарядов, угодил мне в наиболее выступающую из-за укрытия часть тела – правое плечо. Место, откуда велся огонь, я обнаружил за миг до ранения и отброшенный энергией взрыва за экскаватор, понял, кто это.
– Как же я мог про тебя забыть! – только и смог, сокрушаясь, подумать я, прежде чем бешенство, блокируя появление боли, поставило разум в дыбы от подобной дерзости. Закипевшая злоба не позволяла медлить с возмездием, а потому как только я обрел устойчивость и убедился, что кисть правой руки функционирует и способна нажать на спусковой крючок, бросился мстить. Обойдя экскаватор, я появился с другой его стороны, держа плазмер в прицельном положении. Раненый в ногу Немезиец успел лишь повернуть в мою сторону стол своего оружия, прежде чем стекло его шлема разнесло взрывом заряда плазмы из Винтаря. Отброшенный из-за своего укрытия, он стал прекрасной целью, но уже не представляя собой никакой опасности. Но кипящая во мне злоба требовала выхода, причем по отношению именно к этому Немезийцу, а потому не привыкший сдерживать эмоции я еще пару раз выстрелил ему в корпус.
Боль в плече накатывала волнами, причем каждая последующая сильнее и обжигающей, чем предыдущая. Но у меня оставалось еще одно незаконченное дело. Вновь поймав в прицел уже порядком удалившегося беглеца, я первым же выстрелом опрокинул его на землю, попав в спину где-то между лопаток. Терзающая плечо боль стала уже невыносимой, а потому единственной эмоцией по поводу этого убийства являлось облегчение от осознания, что все закончилось очень своевременно. Ведь сейчас я был наиболее беспомощен и вряд ли находился в состоянии оказать достойное сопротивление.
Хотя, возможно я путал причину со следствием, и именно окончание боя являлось главным виновником моего беззащитного состояния. Вот такая чехарда мыслей теснилась у меня в голове, в то время как я сполз по переднему катку экскаватора и безвольно сел, опершись на него спиной.
– Боже! Больно – то как!!! – только и мог подумать я, совершенно позабыв о своем врожденном атеизме.
Ранен я был впервые, а потому эмоции находились на пределе. К тому же произошло это из довольно экзотического оружия, а потому специфика поражения накладывала свой отпечаток на общее состояние психики. Впрочем, несмотря на обрушившийся на меня шквал эмоций, левая рука непроизвольно нащупала корпус аптечки и привычно отстегнула ее от пояса. Набравшись смелости, я наконец решился осмотреть пораженный участок. Рана выглядела отвратительно. Впрочем, никак иначе объемное повреждение до мяса выглядеть и не могло. Но здесь все было свое, родное, а потому воспринималось с некоторым недоверием. Кожный покров отсутствовал напрочь, при этом крови было не много. Видимо, сосуды просто спеклись, так как взрыв плазмы неизбежно сопровождается сильнейшим термическим выбросом.
Часть энергии взрыва принял на себя комбинезон, но если учесть, что и войсковые не дают полной защиты, то этот защищал разве что от механического воздействия. Пораженный участок на сгибе плеча составлял примерно сантиметров двенадцать в окружности. А по представшему зрелищу можно было наглядно изучать устройство мышечной системы. С первого взгляда становилось понятно, что множество мышечных волокон повреждены и именно там наблюдалось появление кровотечения.
Тем временем левая рука, словно часть совершенно другого организма совершенно спокойно положила отстегнутую аптечку на колени и самостоятельно справилась с застежками. Чтобы получить перевязочный материал, следовало на сенсорной панели выбрать соответствующий раздел, после чего указать, в результате какого именно внешнего воздействия получено повреждение. Плазмерный ожог в этом списке находился первым, поэтому поиск нужного пункта не занял много времени. Из щели, с торца аптечки начал проступать прямоугольник салфетки, которую следовало приложить к пораженному участку. Приняв его на ладонь левой руки, я аккуратно приложил салфетку к ране примерно серединой.
Боль если не спала, то стала уже не такой жгучей. Сама салфетка, хоть моментально окрасившись в темно-бурый цвет, кровь не пропускала. Но из-под ее краев стали появляться отдельные струйки. Прижать салфетку полностью мешал рваный край комбинезона, причем дыра была больше, чем сама рана. Поэтому я, насколько возможно в таком состоянии аккуратно, начал заправлять края салфетки внутрь комбинезона, плотно прижимая их к телу. Еще не успел я закончить выполнение данной процедуры, как понял, что сделал это не зря. Край салфетки, попав на неповрежденный участок кожи, моментально прилипал к нему, обеспечивая повязке надежную фиксацию. Вскоре начало создаваться впечатление, что на плече находиться металлическая пластина, намертво вросшая в кожу по краям. Повязка не только останавливала кровь и лечила, но и была способна защитить рану от внешнего воздействия.
Впрочем, малейшее движение правой рукой по прежнему вызывало обжигающий прострел боли, а потому я продолжил лечение, желая устранить и это неудобство. После выдачи салфетки, умная аптечка высветила на экране перечень препаратов для внутреннего приема при подобных ранениях. Необходимый препарат можно было составить самостоятельно, но я ограничился классическим “коктейлем”. В его состав уже входило болеутоляющее, поэтому единственное отклонение, которое я сделал, это увеличил его количество вдвое. После чего подключил аптечку к системе жизнеобеспечения и дождался подтверждения выполнения команды.
Все эти нехитрые действия давались с невероятным трудом. Внутреннее напряжение от терзающих плечо приступов боли достигло предела, и мысль о необходимости дальнейших действий внушала отчаяние. Но не успел я убрать аптечку на место, как боль отступила, позволив мышцам тела облегченно расслабиться. Но прибывать в эйфории долго я позволить себе не мог. Предстояло зачистить территорию, чтобы не нарваться на еще один подобный сюрприз.
Встав, я попробовал пошевелить правой рукой. В состоянии покоя боли не отмечалось, как не особо беспокоила она при движении кистью и при сгибе в локте. Но поднять руку вверх давалось ценой огромных усилий, сдерживая приступы боли, отзывавшейся на каждое движение поврежденной группы мышц. Поэтому я повесил Винтарь поперек груди, перекинув ремень через шею. В результате чего получилась довольно удобная “люлька”, куда я бережно, как младенца, положил раненую руку, зафиксировав ее хотя бы таким образом. К тому же подобное положение позволяло практически моментально открыть стрельбу из положения “от бедра”. Всем своим видом я теперь напоминал немецкого оккупанта, вальяжно прогуливающегося по захваченной территории. Особое сходство с этим образом придавала предстоящая мне задача.
Контрольного заряда плазмы в голову не удалось избежать даже тем, кто не подавал признаков жизни. Ибо в свете последних событий моя антипатия к недобиткам достигла своей вершины, грозя перерасти в паранойю. При более подробном пересчете выяснилось, что в действительности здесь находилась восемь солдат противника. Двоих я обнаружил среди груды останков диспетчерской, где их настиг Тандозер. Сама же главная звезда этого шоу сейчас являлась единственным, кто нарушал траурную тишину над местом недавнего боя.
Еще при планировании курса Тандозера я уже знал, какая его постигнет участь. При той скорости, на которой он протаранил пост, уклониться от столкновения с торцовой частью стеллажей у него вряд ли могло получиться. Хотя он и прилагал для этого все усилия, отчаянно “дрифтуя” обеими гусеницами в сторону указанного маршрута. Но стягиваемый силой инерции, стал жертвой собственной массы. Потому и влетел в конструкцию стеллажей он именно боком, и прорубив просеку метров десять, увяз, скрытый в их глубине практически полностью. Конструкция стеллажей, частично лишившись опоры, заметно накренилась, вследствие чего бедолагу окончательно зажало в этой ловушке. Не прекращая отчаянных попыток вырваться из этого капкана, он как и надлежит послушному роботу пытался занять конечную точку указанного маршрута. Но ни в раскачку, не ворочаясь из стороны в сторону, вращая гусеницами в противоположных направлениях, выбраться самостоятельно ему так и не удалось. Поэтому его главная гордость – лопата, торчащая из покореженной конструкции стеллажей, не высунулась наружу ни на сантиметр дальше.
