— Разве? Мне казалось, что у него всегда лицо кирпичом. Вечно серьёзный.
— Ну, Юнги, он романтик, но не особо эмоциональный, — усмехается Сокджин. — Брать себе в пару первого встречного, чтобы было, Чонгук не хотел. И не хочет до сих пор, даже если уже начинают клевать мозг по поводу наследника. Он сам решит, что, когда и зачем. В свою пару Чонгук хочет взять того, кого действительно будет любить. Кого примет не только он, но и его волк тоже.
— Хотите сказать, что к Тэхену у него особое отношение? — Юнги собирается узнать все, что хочет. Надо же собрать информацию о потенциальном женихе!
— Ещё бы! — фыркает Донмин. — В стае оставил? Оставил. Вас спас? Спас. В город повёз? Повёз. Хотя вообще никого брать не хотел. Раны облизал? Облизал. В свой дом пустил? Пустил. Вот взять ситуацию с утра. Чонгук Тэхена даже не ранил. А Тэхен, просто напоминаю, представлял прямую угрозу кому-то из стаи Чонгука. Такое никому не позволяется. Он даже нас наказывает за это. А на Тэхена порычал. Да и то слабовато. Виноватые глаза-сердечки после все видели?
Тэхен слушает, слушает, и, не замечая, расплывается в тёплой улыбке от собственных воспоминаний. Все вокруг видят только картину, но ничегошеньки не знают, что происходит внутри.
Тэхен вдруг вспоминает сладкие пирожные в парке. И сильную руку на своей в супермаркете, чтобы не потерялся. И крепкую хватку на талии, когда он спускался с лестницы в библиотеке. И мягкую шерсть, которую ночью обнимать одно удовольствие. И большие вещи альфы на нем, что смотрелись так правильно. И…
В определенный момент Тэхен сам себе запретил что-то чувствовать по отношению к другим. Он не помнит, когда именно это случилось. Возможно, когда бежал до стаи Чонгука. Возможно, когда уводил выживших. Непоколебимая цель спасти оставшуюся семью и дать им всё самое лучшее засела глубоко, пустила корни и перекрыла солнце над головой. Тэхен наивно полагал, что так будет лучше, правильнее и легче во всем. Казалось, что на большее его совсем не хватит. Любить и дорожить кем-то ещё, а затем снова терять… Нет, такого омега себе позволить попросту не мог. Понимал, что, скорее всего, уже не выдержит он сам, не только волк. И вот Тэхен строил эту стенку от остальных, строил себе и строил, но стая Чонгука и сам Чонгук… Нет, они эту стену не разрушили. А аккуратно разобрали по кирпичам, показав, что не все потеряно, что помощь есть и будет.
Чонгук ему улыбался. Редко, коротко, но искренне. Вчера вечером они смеялись во время готовки ужина. Совместного. Тэхен никогда не влюблялся и не любил, не знал, что это. Было спокойно, именно спокойно. Никаких бабочек в животе, как в книгах, никакого быстро бьющегося сердца. Тэхену было хорошо. Он не притворялся, не выдавливал улыбку, как иногда приходилось делать с Чедом. Чонгук, встав убрать посуду, молча заварил омеге чай, достал шоколадные конфеты и поставил на стол. Обычный жест, ничего такого, а Тэхен разулыбался так ярко, что мог заменить керосиновую лампу.
Тэхен не думал над своими чувствами к альфе. Наверное, не стал бы дальше. Запретил же. Сам себе.
Но откровенный вопрос Донмина застал врасплох. Тэхен копнул глубже. С Чонгуком он ощущает себя собой. Ощущает себя под защитой и ощущает, что может дать защиту. И так будет работать со всем. Будь то поддержка, разговор или самая обычная мелочь вроде пары шоколадных конфет. Вдруг представил себе, что все закончилось и время расставаться. Тэхену совсем этого не хочется.
— А где Хосок вообще потерялся?
Вспомнишь солнце, вот и лучик. Стук в дверь и двое альф заваливаются в дом. Чонгук придерживает друга и помогает усесться в кресло.
— Рухнул в обморок от переживаний, — говорит вожак. — Как у вас дела? Не слышу мученических криков. Вкусный чай?
У Чонгука на лице ни грамма злости. Он ждёт ответа, осматривая каждого присутствующего. Сам догадался, далеко не дурак.
— Это были ложные схватки, — Тэхен поднимается на ноги, решая, что ситуацию надо решать. Сдавать Донмина хочется в последнюю очередь.
— Как так ложные? — подаёт голос Хосок, мямля и придерживая ушибленную голову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну и чего ты там прибедняешься? Пару минут и регенерация сработает, — закатывает глаза Джин, бегло осматривая «раненого».
— Мы не смотрим! Мы не смотрим! — с этими словами Намджун с Чимином заходят в дом, прикрывая свои глаза руками.
— Какие мы нежные, — фыркает Юнги, скрещивая на груди руки и закатывая глаза. Чимин действует на него, как красная тряпка. Вот хочется как-то уколоть или съязвить, аж язык чешется.
— Откройте глаза, ничего не происходит, — Чонгук прячет руки в карманах, взгляд не меняется. Всё такой же уставший.
— Тренировки пора начинать. Нечего прохлаждаться, — Чимин, не имея при рождении стыда и совести, забирает себе пару печений и жмурится от их вкуса. — Там это… Ждут нас. У нас не так много времени на все. Решите свои проблемы потом, ладно?
— Начинайте. Буду через пару минут. А с вами, — вожак поворачивается к Донмину с Джином и Юнги. — Мы поговорим вечером.
Чонгук выглядит более уставшим, чем обычно. Даже думать не хочет, что именно вытворил Донмин, иначе беды не миновать. Хотя вот-вот да все же наступает это чувство злости на омегу. Стоит выплеснуть ее на тренировках и силовых упражнениях, нежели на ком-то из стаи. Волк нервно перебирает лапами, все никак не может успокоиться из-за Тэхена. Он-то впервые увидел белого волка в сознательном состоянии, а тут такое! Чонгуку самому тошно.
— Чонгук, мы можем поговорить?
Тэхен делает первый шаг. Нервничает, сжимая пальцами длинные рукава свитера, хотя строит из себя решительного. Откладывать в долгий ящик не хочется, подобно удавке на шею.
— Не сейчас, Тэхен. Ради твоего же блага, ладно? — Чонгук заглядывает тому в глаза. — Поговорим позже.
— Ладно.
Чонгук смотрит ещё несколько секунд, не решаясь уходить, но Тэхен тихо шепчет «тебя ждут».
С Тэхеном ему хочется поговорить в спокойной обстановке. Желательно, чтобы подальше от любопытных ушей. Чонгук думает, что достанет запасы шоколадок и пригласит омегу поговорить, прогуливаясь по лесу. Сейчас только успокоится, одумается и все будет хорошо.
***
— Проходи, — Югем, альфа, которого Тэхен с утра повалил, суетливо приглашает Тэхена в дом. — Чай?
Омега сам решил прийти к нему, чтобы все расставить на свои места.
— Нет, спасибо. Я пришёл поговорить.
Тэхен проходит в небольшой дом, где пахнет розмарином и мокрыми поленьями у печи. Альфа кивает и указывает на диван, прося сесть.
— Я хочу извиниться перед тобой за то, что напал.
— Что? — Югем широко распахивает глаза, не веря собственным ушам. У него на лице меняются десятки эмоций за несколько секунд. От удивления до сожаления. — Нет. Нет. Это я должен просить прощения. Эта ситуация такая глупая! Я не хотел вредить волчонку, клянусь.
— Что тогда случилось? Чонгук говорил с тобой?
— Он хотел, но его отвлёк глава охотников, — Югем гулко сглатывает, облизывая сухие губы. — Я, правда, не хотел навредить кому-либо. Мы стояли и ждали, когда остальные сядут в машины. Волчонок пытался поиграть со мной. Он лез под лапы, кусался и вился рядом. Я пытался сосредоточиться на том, чтобы проследить за всеми, кому нужна помощь, пересчитать каждого, кто должен был сесть в машину. Но волчонок продолжал и продолжал бегать под лапами, тявкать и кусаться.
— Поэтому ты…
— Поэтому я разозлился. Мне стыдно за это. Я знаю, что он ещё ребёнок и ничего не осознаёт, но это произошло на инстинктах. В последнее время у меня совсем плохо с управлением гнева. Эта ситуация вокруг…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тэхен думает, что Югем сам ребёнок. Парню на вид лет восемнадцать. Он напуган, как и все. Тэхен не может винить его. И никого другого тоже.
После короткого разговора с Чонгуком в доме Хосока и Донмина ему стало лучше. Альфа смотрел своими большими тёплыми глазами, говорил спокойно, хотя внутри был на пределе. Что-то в этом взгляде подсказывало, что разговор пройдёт хорошо. Стоит только подождать.
