— Проблемы с управлением гнева? — переспрашивает омега. — Кто-то ещё знает об этом?
— Нет. Я не хочу, чтобы кто-то знал. Чонгук не позволит выйти на сражение.
— Это может быть опасно.
— Все нормально. Я справляюсь.
— Ты видел, что случилось утром, — строго прерывает его Тэхен. — Если ты сорвёшься на сражении, то пострадать может твоя же стая. Скажи об этом Чонгуку. Поговори с ним. Они найдут применение твоему гневу.
— Если…
— Иначе я скажу ему сам, — Тэхен запускает пальцы в волосы, пытаясь подобрать необходимые слова. — Югем, ты ведь хочешь помочь стае. Так помоги. Скажи правду, чтобы не случилось чего плохого.
— Я скажу, — альфа сникает, пристыжено поджимая пухлые губы и ковыряя пальцем дыру на колене. — Сам скажу, честно. Ты говорил с Чонгуком? Тебе досталось из-за меня. Он сильно злится?
— Мне досталось за дело, — смеётся Тэхен, поднимаясь на ноги. Он приободряет парнишку своей улыбкой и боевым настроем. — Чонгук не будет злиться. С чего ты вообще это решил?
— Вы ведь близки, — Югем жмёт плечами, хмыкая.
Тэхен уходит через пару минут, попрощавшись. Возвращается в дом к Джину, чтобы снова начать раскладывать травы по банкам. Больше ему заняться нечем, кроме как скитаться по окраинам. На улице для этого холодно, поэтому помощь лекарю не такое уж скучное занятие, как может показаться с первого раза.
Омега садится за кухонный стол и на несколько секунд прикрывает глаза, глубоко втягивая ароматные листья самых разных растений и цветов. Почти все они взяты из теплиц. Самые стойкие в суровые холода этих краев. Весной и летом Джин соберёт свежие и дикие прямо с поля, а после закрутит несколько десятков отваров и настоек, а пока обходится тем, что есть.
Тэхен проводит пальцами по зелёным листьям, улыбаясь. Хочется уже тепла, чтобы вдоволь накупаться в прохладной реке и тут же окунуться в горячие солнечные лучи. Столько вкусных ягод можно собрать или просто полежать на цветочном поле, расслабившись. В уединённые места часто уходят пары. Тэхен вдруг задумывается, пошёл бы Чонгук, будучи таким занятым вожаком, вот так просто лежать в траве со своим омегой? Альфа здоровенный волчара, Тэхен, будучи человеком, поместился бы на нем дважды. Перед глазами рисуется яркая картинка, как они с Чонгуком лежат жарким летом прямо у реки. Тэхен после обращения полностью обнаженный разнежился на пузе волка, почёсывая его.
— О чем мечтаешь?
Тэхен практически взвизгивает от испуга, хватаясь за слабое сердце и ругая Донмина с его дурацкими вопросиками, которые из головы не вылазят целый день! Джин хохочет, сгибаясь пополам, не ожидая такой реакции.
— Я не хотел напугать! — сквозь смех скрипит он, облокачиваясь рукой на стол.
— А напугал! — все ещё держась за сердце, сипит Тэхен. Наливает себе стакан воды, бубня о том, что нельзя же так делать.
— Я чего пришёл-то вообще. Мне надо шишек собрать и веток еловых, поэтому я пошёл в лес. Если хочешь, то пошли со мной, — Тэхен кидает взгляд в окно, там всё такая же серость. Тренировок больше не видно, стая с охотниками ушли в самую чащу леса, где больше места. Дождь идти не перестаёт, сгущая угрюмые краски сильнее. Лицо у омеги кривится самопроизвольно. — Понятно. Значит сиди тут.
Тэхен кивает, наблюдая, как лекарь надевает тулуп, ботинки, шарф и шапку, кутаясь, как можно сильнее.
— Мне ещё надо будет к Донмину зайти. Ты где ночуешь сегодня? — уже стоя в дверях спрашивает Сокджин, подхватывая корзинку.
— Пока не знаю. Мы с Чонгуком поговорим вечером. Если он всё ещё злится, то не хочу попадать под горячую руку.
— Супер. Класс, — Джин шмыгает носом и задумывается. — Одна кровать освободилась. Так что можешь оставаться.
— Какой гостеприимный.
— Знаю.
Лекарь уходит, захлопнув за собой дверь. Тэхен разворачивается обратно к столу, надувая щеки и думая, к чему приступить первым делом.
***
Чонгук грузно садится у дерева, отдыхая. Перерыв длится тридцать минут. Запыхавшиеся волки и охотники расходятся в стороны, оставляя поляну пустой. Вожак закрывает глаза, прислушиваясь к тишине леса и чужим сбитым дыханиям. У самого немного ноет лапа, неудачно приземлился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Всё происходит, как в тот день, когда он почувствовал Тэхена на своей территории. Перед глазами красное полотно, пульсирующее опасностью. Тело реагирует быстрее, выбрасывая адреналин. Чужаки пробрались на их территории и это далеко не другие оборотни.
Чонгук громко рычит, срываясь к границам настолько быстро, насколько это возможно. Усталости для него больше не существует. Он слышит, как часть стаи бежит за ним, не отставая, охотники следом. Вожак ловко огибает стволы деревьев, перескакивает через целые кусты, оставляя за собой глубокие следы от лап. В ушах свистит ветер, холодный дождь врезается в морду, приводя в чувства. Чонгук усмиряет злость, которая копилась и копилась в нём сегодня. Сейчас самое время охладить разум и действовать рационально, спрятать все эмоции является необходимостью.
На территории они видят четыре мужские фигуры. Они приближаются уверенным увесистым шагом, словно идут к себе домой. Чонгук делает резкий прыжок вперёд, преграждая путь своим телом, рыча и скалясь. Лжеохотники не пугаются и даже не дёргаются. У альфы глаза наливаются алым, острые клыки удлиняются и сверкают, с них стекает густая слюна. Как посмели заявиться? Неужели думали, что останутся в живых после такого?
Хосок встаёт по правую сторону в такую же оборонительную позицию. Чонгук даёт приказ по связи, чтобы остальные держались на внушительном расстоянии. Намджун с Чимином, конечно же, не слышат, поэтому на скорости подлетают с левой стороны. Ким вытаскивает пистолет, направляя на незваных гостей. Чимин же достаёт лук, прицеливаясь. Оба тяжело дышат, но сосредоточены до самых кончиков волос, не уступая оборотням.
— Вы нарушили своё слово! — гремит Намджун твёрдым голосом, щуря глаза.
— Приходится чем-то жертвовать. Когда умирает тот, кто давал обещание, оно испаряется. Пуф! И нет его! — изображает несуществующие искры в воздухе, посмеиваясь, хотя нечему тут веселиться. — Пришлось избавиться от Джейдена, хоть мы им дорожили, — он сюсюкается, изображая голос приторно-сладким, словно бы говорит с детьми. Улыбается также, аж зубы сводит. Впрочем, Чонгук ими клацает. Он косится на Намджуна.
— Это правда, Чонгук. Убив того, кто дал это самое обещание на крови, оно аннулируется. Только вот… Охотники к такому практически никогда не приходят. Это дикая смерть.
— Вспороли Джейдену брюхо и пролили всю его кровь. Что уж поделать. Все ради благого дела, — гнусавит лжеохотник, пожимая плечами.
Намджун фукает.
— Ну и ну, — Чимин усмехается. — Хитрожопые ублюдки. Даже к своим относитесь, как к куску мяса. У этого самого Джордана…
— Джейдена.
— Да насрать. У него ж семья была, наверное. Тоже убили? А чего ради?
— До нас дошла информация, что Чонгук пришёл к вашей помощи, — продолжает самый болтливый из всех. У него отвратительное лицо, покрытое потом и жиром, несмотря на холод. Маленькие глазки смотрят с прищуром и неким превосходством, в них ни капли страха, только решимость. — Мы хотели, как лучше. Поэтому в последний раз, Чонгук. Отдай нам белого волка и мы сохраним жизни тех, кто тебе дорог.
В ответ получает лишь свирепый рык. Чонгук хочет прокусить ему сонную артерию, чтобы захлебнулся в собственной крови. Трусливые малодушные ублюдки.
Лжеохотник тоже меняется в лице. Оно покрывается багровыми пятнами от злости, глаза вспыхивают яростью, а шершавые губы кривятся в усмешке.
— Чертовы шавки! — сквозь зубы рычит он, брызжа слюной. Вся мнимая вежливость и доброта испаряется. — Мы убьём вас всех до единого, порубим на мелкие кусочки. С этого момента попрощайтесь со спокойными ночами. Мы нападем тогда, когда вы будете ждать этого меньше всего! Убьём каждую суку и всех вас, выродков. Ошибки природы! Мы и есть настоящие охотники! Не думайте, что мы не доберёмся до тех, кого вы спрятали. Мы найдём их тоже! Убьём каж…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
