Вскоре после того, как приступили к работе мои коллеги из сухопутных войск и ВВС, была разгадана немецкая военно-морская «Энигма». <…>
Адмиралтейство не могло пользоваться системой СПС,[53] так как ему приходилось посылать приказы и указания многим кораблям и конвоям в море (для этого Адмиралтейство пользовалось своими шифрами). Исключением были случаи, когда военно-морские офицеры пользовались СПС вместе с представителями сухопутных войск и военно-воздушных сил главных баз.
Тогда я счел необходимым полностью разграничить наши разведывательные данные, полученные с помощью «Энигмы», от других видов информации, которые шли под грифом «секретно» или «совершенно секретно» (американская категория «сверхсекретно» еще в практику не вошла). Поэтому я переговорил со всеми начальниками разведывательных управлений, чтобы решить, под каким грифом такая информация будет доводиться до лиц, включенных в находящийся у меня утвержденный список рассылки. Было предложено название «ультрасекретно», но окончательно договорились называть ее «Ультра». Я присутствовал при рождении нового источника информации, который оказал такое глубокое влияние на ход войны, а теперь дал ему имя. По мере роста наших успехов в разгадке «Ультра» стало ясно, что расшифровываемые нами радиограммы исходили из самых высоких инстанций: от Гитлера и его верховного командования, от начальников штабов сухопутных войск, военно-воздушных и военно-морских сил и от командующих группами армий, воздушными флотами и танковыми группами. <…>
В течение двух долгих лет мы вели исключительно интеллектуальный поединок с гигантской германской военной машиной. Именно наши коллективные усилия создали разведывательную систему «Ультра», которая дала ключ к стратегии маршала авиации Даудинга, заключавшейся в том, чтобы измотать люфтваффе и спасти нашу авиацию от сокрушительных ударов, нацеленных на нее Герингом во время битвы за Англию. Это «Ультра» сообщила нам обо всех приготовлениях к операции «Морской лев», то есть к вторжению в Англию. Позднее те же разведывательные данные позволили генералу Окинлеку сражаться в Северной Африке с Роммелем и его Африканским корпусом, подобно увертливому боксеру, появляясь там, где Роммель меньше всего его ожидал, и нанося сильный удар, потом исчезая, чтобы предпринять стремительную атаку в другом месте. Искусство Окинлека заставило Роммеля остановиться у самых ворот Египта. Иначе мы потеряли бы все Средиземное море вместе с разбросанными на Ближнем Востоке имперскими силами, с нефтью, военно-морскими базами и морским путем в Индию. <…>
Битва за Францию
…Даже крайне ограниченное количество информации, полученной от «Ультра» во время битвы за Францию, сыграло известную роль хотя бы в том, что показало Уинстону Черчиллю и генеральному штабу в Лондоне истинные масштабы краха Франции и ускорило решение о срочном выводе войск с континента. <…>
Примерно в начале апреля 1940 года количество радиограмм «Ультра» стало увеличиваться. Однако в первые дни войны «бронзовая богиня» еще не совсем созрела и действовала с перебоями. По счастливой случайности в сбитом у берегов Норвегии немецком самолете мы нашли машину «Энигма» с полным комплектом рабочих ключей. Позднее такое же ценное имущество было захвачено у немецкого танкового подразделения связи, проскочившего слишком далеко во время битвы за Францию. В мае 1941 года моряки захватили немецкую подводную лодку с машиной «Энигма» и картой рабочих ключей в полной сохранности. Это не только обеспечило нам прямой доступ ко многим радиопередачам, которые с помощью «Энигмы» осуществляли штабы военно-морских и военно-воздушных сил противника, но и оказало бесценную услугу ученым из Блечли: они смогли завершить работу над «бронзовой богиней». Мы продолжали обрабатывать небольшой, но устойчивый приток информации «Ультра» до начала 1942 года. К тому времени появилось новое поколение усложненных «богинь», которые разместились в кирпичном «храме» и обслуживались несколькими тысячами людей, работавших в условиях строгой секретности. Они, исследовав своими тонкими пальцами секреты «Энигмы», в совершенстве овладели расшифровкой всех немецких радиограмм.
Но тогда, в апреле 1940 года, многие радиограммы «Ультра» касались исключительно вопросов материально-технического обеспечения войск. <…>
В последние две недели апреля 1940 года в радиограммах «Ультра» начали фигурировать приказы о перемещении войск, и мы наконец получили конкретное доказательство, что немецкие сухопутные войска и авиация перебрасываются к западной границе… Один вопрос, который ясно вытекал из радиограмм «Ультра», касался участия люфтваффе в предстоящей операции. Два воздушных флота — люфтфлотте-2 под командованием моего старого знакомого Кессельринга и люфтфлотте-3 под командованием Шперле — вместе насчитывали свыше тысячи истребителей и около 400 пикирующих бомбардировщиков помимо 1800 бомбардировщиков дальнего действия и разных самолетов связи. Это почти вдвое превышало численность французской и английской авиации, и я знал, что Кессельринг использует эти силы так же безжалостно, как он пробивал себе путь к высокой командной должности. В воздухе нам нечего было ждать пощады…
1 мая, за восемь дней до начала германского вторжения, французский военный атташе в Швейцарии сообщил французскому генеральному штабу, что немцы начнут наступление между 8 и 10 мая и что главный удар они нанесут в районе Седана. Передали эту информацию командующим войсками или она затерялась в генеральном штабе, я не знаю. Я никогда не слышал об этом в то время — был очень занят разведкой. На этом этапе «Ультра», разумеется, хранила молчание относительно оперативных приказов. Очевидно, не было необходимости передавать их по радио: каждый командир дивизии, должно быть, в точности знал, что ему делать, и, без сомнения, широко использовались телефоны. Кроме того, немцы отлично понимали необходимость поддерживать объем радиопередач на обычном уровне, чтобы обеспечить скрытность подготовки к наступлению. Несмотря на предупреждение военного атташе, французы, как мне кажется, не вели никакой воздушной разведки. <…>
В роковой день 10 мая, показавший полную силу наступления немецкой группы армий «Б» под командованием генерала фон Бока, оттеснившей союзников в Бельгии, началось также продвижение танковой армады фон Клейста через Арденны. К 11 мая союзники отступили в Бельгии на заранее подготовленный рубеж обороны, 13 мая группа армий «Б» одержала победу над французскими войсками в большом танковом сражении, но прорваться немцам не удалось. Казалось, что линия обороны союзников теперь держится, но западня была готова вот-вот захлопнуться. 14 мая генерал Вальтер фон Браухич послал Рейхенау радиограмму с распоряжением продолжать наступление на фронте 6-й армии, а 15 мая поступило сообщение, что мощный танковый удар под Седаном завершился прорывом немцев. <…>
19 мая немцы форсировали Шельду у Антверпена. В тот же день генерал Гамелен был снят с поста главнокомандующего французской армией и заменен генералом Максимом Вейганом.
Утром 23 мая была перехвачена и расшифрована важнейшая радиограмма главного командования сухопутных войск. Генерал фон Браухич, который видел общую картину смятения союзников, приказывал обеим группам армий «со всей решительностью продолжать наступление в целях окружения противника». <…>
Лорд Горт впоследствии говорил мне, что первая радиограмма Браухича повлияла на его решение как можно скорее двинуться к морю. Он знал, что, если английские экспедиционные силы будут разгромлены и пленены, ничто не сможет помешать оккупации Англии нацистами, при условии что они смогут переправиться через Ла-Манш. Лорд Горт был настоящим солдатом, исполненным решимости спасти своих людей, а может быть, и страну от опасности, угрожающей всему Западу. Для Черчилля радиограммы Браухича тоже послужили сигналом к ускорению операции «Динамо» и сосредоточению мелких судов для эвакуации войск из Дюнкерка. Мы знали из радиограмм «Ультра», что Браухич не блефует, и тот факт, что и другие благодаря «Ультра» были теперь убеждены в опасности, стал крайне важным новым фактором в ведении войны. <…>
Я считаю, что в период с 1934 года до падения Франции политические деятели и генеральный штаб очень мало использовали данные, добытые разведкой. К счастью, во время битвы за Францию «Ультра» с честью выдержала свой первый экзамен. Она показала, как мы и подозревали, что в нашем поле зрения будет связующее звено между Гитлером и высшими штабами видов вооруженных сил. <…>
Характер радиопередач в системе «Ультра» начал вырисовываться во время битвы за Францию. Очевидно, существовало правило, что все командующие армиями и группами армий должны ежедневно представлять донесения об обстановке главнокомандованию сухопутных войск или верховному главнокомандованию. Эти донесения часто подтверждали то, что нам уже было известно. Вместе с тем они позволяли нашим командующим на фронтах проверять уже имеющиеся сведения, а в ходе войны давали возможность премьер-министру и начальникам штабов в Лондоне оценивать общую обстановку. <…>
