Потом она ушла, и до сегодняшнего вечера я был уверен, что наши пути разошлись, что корыстная предательница, катком прошедшая по нашей семье, осталась в прошлом.
Но как это обычно бывает, прошлое очень любит возвращаться в самый неподходящий момент.
После ее появления я потерял нить разговора, отвечал невпопад, тормозил, то и дело взглядом выискивая хрупкий силуэт среди столиков, но Вероника больше не появлялась. Спряталась от меня. Испугалась зараза. И правильно сделала. Потому что меня накрыло всем тем, что так упорно отталкивал, не признавал, отрицал, занимаясь самообманом.
Не знаю, что такого в этой девке, но я так и не смог ее забыть. Мягкую улыбку, теплый свет глаз, голос ласковый. Все это впивалось в кишки ржавыми рыболовными крючками, причиняя почти физическую боль.
Не забыл. Ни предательства, ни того, как она относилась к Кириллу. Но самое страшное и смешное, что от своих собственных чувств не смог избавиться. Вернее, от одного чувства, которое не поддавалось ни логическому объяснению, ни рациональным доводам.
Любовь, мать ее.
Вот на хрен она мне сдалась? Может кто-нибудь объяснить?
Мне хотелось спросить у Вероники, когда она последний раз была на кладбище? Когда навещала «любимого» мужа?
Интересно что бы она на это сказала, как бы выкручивалась? Я ведь знал наверняка, что ни разу не приходила! За весь этот гребаный год она так и не нашла на это времени! Мне бы тут же доложили, если бы она появилась! Моментально! Но увы. Уж так она моего брата любила, так любила, что в итоге болт положила и дальше пошла не оборачиваясь.
Бесит! От злости кулаки сами сжимаются и хочется громить все на своем пути.
Мужики, утолив голод, решили продолжить вечер в каком-нибудь более интересном месте. С девочками, уютными вип-залами, дорогим бухлом. Я же думал о том, куда спряталась Вероника. Даже как бы невзначай узнал, во сколько ее смена заканчивается.
Зачем? Хотелось бы мне знать ответ на этот вопрос, может тогда бы я не чувствовал себя полным кретином пока сидел в машине и гипнотизировал взглядом входную дверь.
Вероника задержалась. Вышла на улицу, когда я уже почти потерял терпение и был готов отправиться на ее поиски.
Маленькая, худенькая, бледная. Еще в зале мне показалось, что в ней словно убавилось красок, огонь, который раньше согревал, едва пробивался наружу. И почему-то вместо того, чтобы махнуть рукой и позлорадствовать, я ощутил тревогу, желание разобраться, убедиться, что с этой стервой все в порядке.
Оказалось, что нет.
Проблемы начались сразу, как только она спустилась с крыльца. От стены дома черной тенью отделился силуэт и направился к Веронике. На какой-то миг я подумал, что это ее очередной ухажёр, но, когда он начал распускать руки, меня переклинило. Будто красной тряпкой перед глазами помахали.
Я даже не заметил, как оказался рядом с ними. Откинул ублюдка в сторону, едва сдерживая желание переломать ему все ребра. А что? Может зря сдержался? Отыгрался бы на убогом, глядишь и полегчало бы. Только времени размышлять на эту тему не было, потому что безумная Вероника вместо того, чтобы стоять смирно и не дергаться, как ужаленная бросилась бежать. И что-то подсказывало, что бежала она вовсе не от этого мужика, а от меня.
Я все-таки сломал ему нос. Урод орал, грозился, что-то бубнил о том, что девка ему много денег должна. Мне было плевать — главное не дать ей сбежать.
Не дал.
Поймал. Утащил в машину. Форменный идиот.
Куда подевался рассудительный Артур Барханов, и откуда взялся этот неуравновешенный неандерталец с дикими манерами? Сам себе не мог этого объяснить.
Вероника как мышь забилась в угол и смотрела на меня огромными, испуганно блестящими глазами.
— Зачем ты меня схватил?
— Я же сказал, что отвезу тебя домой.
— Не надо. Тут совсем не далеко. Я вполне могу сама
— Я видел, как ты можешь. Адрес, — процедил сквозь зубы, рассматривая девушку.
Она похудела, осунулась за это время. Вблизи эти изменения были видны отчетливее, чем в баре, среди толпы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я смотрел на нее и понимал одну вещь.
Вероника несчастлива.
Казалось бы, какое мне до этого дело? Никакого! Но за грудиной неприятно заломило. Когда-то я был готов горы свернуть ради ее улыбки, сейчас это вызывало только глухое раздражение.
Она неправильно истолковала мой мрачный взгляд, как-то вся сжалась, скукожилась, обхватив себя за плечи в попытке отгородиться.
— Адрес, — повторил с нажимом.
— Северная, дом пять, — прошептала так тихо, что я едва смог разобрать.
— Квартира.
— Третий подъезд.
— Квартира!
— Зачем тебе это? — чуть ли не простонала девушка, — если хочешь отвезти, то просто высади у дома, у подъезда и все!
— Хорошо, — во мне проснулся упрямый бык.
Не хочет по-хорошему, значит будем по-плохому.
Еще бы понять зачем все это мне надо.
* * *
Я завел машину и лихо вырулил с маленькой неудобной парковки. Внедорожник тряхнуло, когда переднее колесо заскочило на бордюр. Как же все бесит!
Навигатор показывал, что нужный дом совсем рядом. Через улицу. Спустя всего пару минут, мы подъехали к неказистому четырехэтажному зданию, похожему на малосемейку с небольшими, узкими окнами.
— Как тебя сюда занесло? — спросил я, недовольно рассматривая этот дворец. Помнится, раньше Вероника обитала в другом конце города, в более-менее приличном доме, с ухоженным двориком и хорошими соседями.
— Я тут живу. Квартиру снимаю.
— Почему здесь?
— Так вышло, — она равнодушно пожала плечами, — спасибо, что довез. Извини, что доставила хлопот.
— Много извиняешься, — процедил, не оборачиваясь к ней.
Почему-то смотреть на нее было больно. Враз слетала вся та броня, которую я с таким упоением наращивал, и в голове звенела лишь одна мысль — все могло было быть иначе. Если бы не…
— Я пойду?
— Иди, — кивнул я. Дождался пока она неуклюже выберется из машины и добредет до подъезда, а потом отправился следом.
Внутри было темно — одинокая лампочка надсадно мигала, будто в фильме ужасов высвечивая обшарпанные стены. Пахло сырость и пылью. Где-то за одной из убогих дверей кто-то ругался, так что мат был слышен на весь дом. У кого-то играла музыка. Кто-то проверял на прочность старую скрипящую кровать.
Какого черта она забыла в этой дыре? Что ей дома не сиделось?
На пару пролетов выше меня раздавались торопливые легкие шаги. Шелест сумки, тихий звон ключей. Боясь упустить шанс, я со всех ног бросился следом и успел как раз в тот момент, когда Вероника вошла в квартиру, но дверь за собой еще не прикрыла.
Попалась.
Услышав мои быстрые шаги, Вероника подозрительно оглянулась, а когда поняла, кто ее преследует, испуганно вцепилась в ручку двери.
— Что ты здесь делаешь? — она попыталась захлопнуть ее перед моим носом, но я опередил. Уперся рукой, не позволив ее закрыться, — Артур!
Естественно, ей не хватило сил меня остановить, и я почти беспрепятственно зашел в крохотную прихожую.
— Артур! — беспомощно возмутилась Вероника, — я же просила…
— О чем? Не припомню просьб, — я разулся и пошел вглубь квартиры.
Жила Вероника совсем простенько. Мебели мало и вся она старая, громоздкий телевизор, какие-то убогие шторы на окнах. Но надо отдать должное — везде чисто. А самое главное никаких признаков присутствия в этих хоромах представителя мужского пола. Не знаю почему, но это было для меня важно.
— Все осмотрел? — Хмуро поинтересовалась девушка, стоя на пороге комнаты, — результатами проверки доволен?
— На троечку.
— Так ты бы предупредил. Я бы красоту навела, полы начистила, самовар из кладовки достала, ватрушек бы напекла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Кто-то научился дерзить? — удивленно глянул на нее,
Вероника только пожала плечами и ушла на кухню, а я отправился следом за ней, не понимая, что вообще здесь делаю, почему где-то под ребрами набухает, а в голове с каждым мигом растет неудовлетворенность.
