Она опустила взгляд, признавая поражение. Обошла меня, игнорируя протянутую руку и, так ничего с собой и не взяв, направилась к двери.
Спустя несколько минут мы уже выезжали из убогого двора. Я пытался не раскрошить руль, а она беспомощно таращилась в окно. Если бы мне кто-то с утра сказал, чем закончится этот гребаный день, я бы не поверил.
Я год пытался Веронику забыть! Год!!! И каков результат? Везу ее к себе домой, наплевав на все протесты, потому что от одной мысли, что она будет жить в той конуре, среди всякого сброда, в душе поднимается ярость.
А зачем она мне дома? Что мне с ней делать? Как вообще жить и нормально дышать, когда она так близко.
Я все-таки идиот. Представляю, что скажет Демид, когда узнает о том, что я учудил. То-то порадуется.
Глава 12
В другой ситуации я бы ни за что не поехала с Артуром, ни за какие сокровища мира, потому что рядом с ним больно дышать и каждое едкое слово вгрызается в самое сердце, выворачивая наизнанку. Он меня презирал. Это было видно в каждом взгляде, обращенном на меня, в каждом жесте. Презирал, ненавидел, был готов растоптать, разорвать в клочья. Поверх этого бешеного коктейля огненной нитью шло наше общее прошлое, за которое он меня он меня презирал еще больше.
Он никогда меня не простит. Никогда не станет слушать. В его глазах я навсегда останусь той, кто предал, променял на другого. Недостойная жена любимого брата. Вернее вдова. Наверное, это единственная причина, по которой он решил меня забрать с собой.
А я и не очень-то сопротивлялась. Потому что испугалась. До чертиков. Понятия не имею, что это за долги, что за друзья Кирилла, но прекрасно помню, как когда-то давно он, глядя на меня, как не бестолковую козявку сказал, что даже после смерти не оставит меня в покое.
Вдруг у него какой-нибудь резервный план был? Типа если с ним что-то произойдет, то все претензии к бывшей жене. Один раз он уже подставил меня, так что могло помешать ему поступить так еще раз? Я даже предположить не могла, что могло придти в голову бывшему мужу, как далеко он был готов зайти в своих жестоких играх.
И пусть от Артура шло лишь презрение, но рядом с ним все равно было не так страшно. Он словно скала, за которую хотелось спрятаться. Да, я жалкая. Слабая и убогая. Ничего не меняется. Снова сдаюсь в сложной ситуации. Ищу помощи там, где для меня припасена лишь боль.
Самое сложное не думать о том, что все могло быть иначе, не возвращаться мыслями в прошлое, не мучать себя еще больше, не вспоминать. Уже ничего не исправить. Уже никому не нужны эти исправления. Даже мне самой. Я просто хочу жить дальше, как могу, как получается, дрейфовать в пучине апатии, равнодушно встречая новый рассвет. Лучше так чем на разрыв, умываясь каждый день горькими слезами, вспоминая, мучая себя пустыми сожалениями.
— Ты уверена, что не знаешь кто приходил? — мрачно спросил Артур, — если опять врешь…
Он теперь каждое мое слово будет подвергать сомнению.
— Понятия не имею.
— Я все равно узнаю.
— Артур! — я не выдержала, — я уже все сказала. Не знаю ни про друзей, ни про долги. Если ты мне не веришь, если тебе в тягость мое присутствие, то просто останови машину и я уйду.
— Ага, уйдет она, — губы изогнулись в циничной усмешке, — мечтай больше.
Дежавю. Снова я рядом с очередным Бархановым, и снова меня тащат куда-то против воли. Насмешка судьбы. Не хватает третьего захода, с Демидом, чтобы уж собрать полный комплект из братьев.
На место мы приехали, когда на востоке уже пробивался робкий рассвет, предрекая финал этой непредсказуемой ночи. Я никогда здесь прежде не была, и даже не думала, что попаду сюда при таких обстоятельствах.
Дом был невысоким. Всего пять этажей. Но дорогой. С большими тонированными окнами, зимними садами, закрытой территорией и охранником в будке, который бдительным взглядом отсканировал машину. Барханов завел автомобиль на подземную парковку, занял там свое место и холодно скомандовал:
— На выход.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Не знаю, как мне удалось выбраться из машины и не упасть. Ноги дрожали, в голове шумело как у пьяницы. С каждым мгновением сердце шумело все сильнее и надрывнее, и не получалось думать ни о чем кроме мужчины, который уверенно шел на пару шагов впереди меня. В животе комом сжималось странное предвкушение того, что я увижу его дом, то место, в которое мне раньше был закрыт проход.
Знаю, что сейчас ситуация такая непонятная, что нет в его приглашении никакой романтики, что не нужна я ему, но внутри крутит, печет от одной мысли, что он рядом, что он забрал, не бросил меня наедине с проблемами. Это бодрит, дает какую-то отчаянную измученную надежду на то, что можно что-то изменить, исправить.
Не смотря на малую этажность в доме все равно есть лифт. Мы ждем его у хромированных, начищенных до блеска дверей в большом холле. Женщина-консьержка приветливо улыбается Барханову и с неодобрительным интересом посматривает в мою сторону. Сомневаюсь, что меня можно принять за девушку легкого поведения — слишком измученная, несчастная и неказистая. На такую разве что моряк дальнего плавания от безысходности позарится. Я выглядела здесь нелепо, неуместно, как Золушка, которая пришла на бал, забыв переодеться.
Мы поднялись на последний этаж. На широкой светлой лестничной клетке только одна квартира. Артур небрежно выудил ключи из кармана отпер дверь и первым зашел внутрь, не проронив ни слова, а я замялась на пороге, затормозила, боясь идти дальше.
Наконец пересилила себя и несмело шагнула внутрь, попав просторную прихожую. Артура не было видно, он уже пропал где-то в недрах квартиры, по-видимому, забыв о невольной гостье.
Сейчас у меня было точно такое же чувства, как и тогда, когда Мелкий после свадьбы привел меня к себе домой, бросил пару пренебрежительных фраз и ушел, оставив меня одну. Что ж мне не привыкать к равнодушию со стороны Бархановых. Кирилл в свое время на него не скупился.
* * *
— Ты там долго стоять будешь, как бедная родственница? — раздался откуда-то голос Артура, а через мгновение он сам вышел в прихожую и наградил меня суровым взглядом исподлобья.
— Да здесь я, — выдохнула, не зная куда деваться от волнения.
— Так. Давай сразу обговорим главное. Мой дом — мои правила. Постарайся их запомнить. Первое — не путайся под ногами, второе — не лезь куда тебя не просят, третье постарайся вообще не отсвечивать.
Отрывистый недовольный голос выдавал его с головой. Артур сам был не рад, что притащил меня сюда и, наверняка, мысленно крыл себя трехэтажным матом за внезапное гостеприимство.
— Хорошо, — я покорно опустила взгляд в пол, чтобы он не смог рассмотреть то, как мне больно. Не знаю, что хуже, неведомые друзья Кирилла или его брат, волком смотрящий на меня.
Между нами повисло молчание. Неловкое, напряженное, царапающее по и без того измотанным нервам. Хотелось убежать. Без оглядки, на край света. Вернуть то вялое состояние, в котором я пребывала в последнее время. Там хоть не страшно, там — все равно.
— Идем, покажу твою комнату, — как-то сдавленно сказал Артур и, не дожидаясь моего ответа, пошел прочь. Мне не оставалось ничего другого, кроме как скинуть потертую обувь и посеменить следом за ним.
Квартира Барханова-старшего была поистине огромной. То жилище, в котором обитал Кирилл, на фоне этих хором казалось просто маленькой, тесной конюшней. У Артура все было дорого, строго, в холодных светлых тонах. Казалось, что даже воздух в квартире прохладнее, чем есть на самом деле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Здесь кухня, — он указал на огромное помещение с рабочим островом посередине. — гостиная.
В гостиной был настоящий камин. Я невольно представила, как должно быть уютно, когда вечером все собираются вместе, разговаривают, улыбаются, в камине тихо потрескивает огонь…
Не наш вариант.
— Один санузел здесь, еще один — там, — махнул рукой куда-то дальше, — кабинет. Сюда не соваться, даже близко не подходить. А вот и гостевые комнаты. Выбирай какую хочешь,
