– В среду мы тебя в изолятор переведем, – сказал он, отодвигая стул под окно. Изоляторами у нас назывались палаты на одного человека, в каждом отделении была такая. – К тебе придет психиатр.
– Психиатр, – удивилась я. – А зачем?
– У нас сейчас такие предписания. Дежурный врач, который тебя принимал, вписал в историю болезни попытку самоубийства. В связи с этим мы обязаны пригласить тебе психиатра для консультации. До завтра, – крикнул уже из дверей и вышел.
Понедельник тянулся медленно. На обед принесли мерзкий протертый супчик. Я его съела, и меня тут же вырвало. От тошноты разболелась голова, и я опять попросила дать мне таблетку. Мне поставили очередную капельницу с глюкозой, а на ночь я выпила снотворное. Меня мучили кошмары, пару раз я просыпалась в холодном поту, с ускоренным пульсом, но потом опять засыпала.
Глава 20
Меня разбудили первые звуки утренней больничной суеты. Я не выспалась и не отдохнула. Во вторник перед обедом, после визита Янека и с его согласия, мне разрешили ненадолго встать. К вечеру медсестры вынули катетер, и я начала понемногу ходить в туалет. На обед съела немного супа. Меня не вырвало, поэтому капельницу сняли. Ночью опять снились какие-то кошмары, но утром я уже ничего не помнила.
На следующий день мне сняли венозный катетер и перевели в одиночную палату. Я немного отдохнула, а потом надела больничные тапки и поплелась в ванную, чтобы принять душ. Вещей у меня никаких не было, только медсестры дали мне что-то вроде полотенца и чистую рубашку. Вернулась я из душа ужасно уставшая. Сердце бешено билось, я пыхтела как паровоз, голова кружилась, но все равно я почувствовала себя лучше. Словно смыла с себя какие-то нечистоты. Легла на кровать, чтобы немного отдохнуть, и заснула.
Проснулась я от ощущения, что кто-то за мной наблюдает. Открыла глаза. На стуле, рядом с моей кроватью, сидела маленькая невыразительная женщина лет сорока. Не красавица, не уродина, и одета обычно. В общем, никакая.
– Добрый день. Я Рената Бжозовска, психиатр.
– Здравствуйте. Слабковска, гинеколог, – официально ответила я.
– К сожалению, у нас раньше не было возможности познакомиться. Я тут всего полгода работаю.
– Ага, – холодно ответила я. Мне не хотелось заводить с ней дружбу.
– Вы знаете, зачем я здесь?
– Да… Доктор Турлевский мне сказал.
– У нас такие предписания. В случае попытки самоубийства необходима консультация с психиатром.
– Да, знаю. Доктор Турлевский мне все объяснил.
– Пани Анна, вы пытались совершить самоубийство?
– Не помню, чтобы говорила вам свое имя, – проворчала я, только чтобы не отвечать на этот идиотский вопрос.
– Пани Слабковска, вы пытались совершить самоубийство?
– Нет, – опять проворчала я.
– Исходя из информации, которую мы получили от врачей «скорой помощи» и в приемном покое, выглядело это совсем иначе.
– Не знаю, как оно выглядело, но я не пыталась свести счеты с жизнью, и хватит об этом. Консультация проведена, закончена и засчитана. А теперь извините, но я хотела бы отдохнуть, – грубо ответила я и повернулась к ней спиной.
– А кто это? – спросила психиатр через минуту. Я-то надеялась, что она уже ушла.
Повернула голову, а через секунду повернулась всем телом. Села на кровати и вырвала у нее из рук Гав-гава.
– Не трогайте! Это семейная реликвия! – заорала я, потом легла и опять демонстративно повернулась к ней спиной.
Карлица пришла на следующее утро, сразу после завтрака.
– Как вы себя сегодня чувствуете, пани доктор?
– Так же, – пробурчала в ответ.
– Вы не против, если мы немного побеседуем? – спросила она. Она придвинула стул к кровати и поудобнее устроила на нем свою маленькую задницу. Ее ноги даже до пола не доставали!
– Против. Извините, но я хотела бы отдохнуть. Я болею, лежу в больнице, и мне нужен покой и отдых, – холодно ответила я.
– Извините, но у вас нет выбора. У нас такие предписания. Я хотела бы поговорить о вашей болезни и о том, как вы здесь оказались. Вы давно употребляете алкоголь?
– Уходите!
– Пани Анна, я понимаю, что вам тяжело говорить на эту тему. Однако выйдете ли вы из больницы и когда это случится, зависит от моего разрешения. А я его не дам, пока не пойму, что с вами происходит.
– Вы так думаете? – рявкнула я. – Вы думаете, вам удастся понять, что со мной происходит?
– Надеюсь, у меня получится, конечно, если вы мне поможете.
– Насколько я знаю, меня могут выписать из больницы по моей просьбе, – проворчала я.
– При попытке самоубийства не все так просто, – ответила она в том же тоне с профессиональной доброжелательной улыбкой. – Пани Анна, я здесь, чтобы вам помочь. Прошу вас, не смотрите на меня, как на врага.
– Мне не нужна ваша помощь, неужели вы не понимаете! Уходите! Я не буду с вами разговаривать! – кричала я. С каждой секундой голова болела все сильнее.
– Поймите, совсем не стыдно обращаться за помощью к психиатру. Многие пациенты ко мне приходят.
– Ага, почти как к врачу, – ответила ей с ехидной ухмылкой. – А где вы учились, чтобы стать психиатром?
– Ваши оскорбления ничего не изменят.
– А что мне еще делать? – взвыла я. Голова раскалывалась от боли. – Пожалуйста, уходите! Я просто хочу отдохнуть! – Я нажала на кнопку вызова.
– Пани Анна, у вас есть два выхода. Вы можете закончить то, что у вас не получилось, но уверяю, легко вам умереть не удастся. Вы уже сами это поняли. Вам придется вытерпеть ужасную боль и страх, и продолжаться это будет долго. Или подумайте о тех ценных вещах, которые еще остались в вашей жизни. Например, об этой плюшевой собачке, – добавила она, беря в руки Олину игрушку.
В эту минуту в палату вошла медсестра.
– Пожалуйста, принесите мне обезболивающее, и побыстрее, – попросила я.
– Я приду завтра, и послезавтра, и сколько будет нужно, – заметила, уходя, карлица. – Я слышала о вас столько хорошего, что не могу позволить, чтобы все так закончилось. Вы, пани доктор, мой самый важный пациент, – добавила она и вышла.
До обеда я лежала. Головная боль немного утихла, но не прошла. Около трех в дверь моей палаты постучали. Я немного растерялась. Врачи и медсестры никогда не стучат, а карлица сказала, что придет завтра, но и она обычно не стучала.
– Входите! – крикнула я, сгорая от любопытства.
– Как самочувствие? – услышала я, и в палату ввалились Ева и Бася с двумя сумками моих вещей. Привезли ночную рубашку, халат, белье, полотенца, туалетные принадлежности, радио и журналы. Я уставилась на них, как малыш Иисус на волхвов.
– Но… откуда вы узнали? Как вы зашли ко мне домой? Откуда все эти вещи? – засыпала я их вопросами.
Оказалось, они видели, как в субботу к моему дому подъехала карета «скорой помощи», разволновались и решили узнать, что происходит. Они догадались, что меня увезли в больницу, а потом разузнали, что я лежу в хирургии. В реанимацию их не пустили, но потом сказали, что меня уже перевели в обычную палату и что мне не во что переодеться и нечем умыться. Иоанна им обо всем рассказала.
– Такая очаровательная женщина, хороший человек и замечательная подруга, – с восхищением рассказывали они.
Иоанна оставила им ключи от дома, чтобы они могли привезти мне все, что нужно. Она обо всем позаботилась.
Бася с Евой помогли мне обустроиться в палате, разложили мои вещи, подключили и настроили радио. Раньше я его редко слушала, но в последние дни просто полюбила. С искренней радостью я обнаружила, что существует еще огромное количество программ, кроме первой, второй и третьей Польского Радио. Иногда попадались интересные передачи, а не всякая дискотечная шелуха. Через пару дней я выяснила, где найти приятную, успокаивающую музыку, где самые интересные новости, а на какой волне можно послушать интересные передачи. Бася с Евой посидели у меня немножко, рассказали всякие интересности о своей семье, пару местных сплетен, а потом разговор сам собой перешел на Зузу и Олю.
– Зуза все время об Оле спрашивает. Как там у нее дела? – спросила Ева.
– Все хорошо. Оле нравится у дедушки с бабушкой.
На самом деле я не представляла себе, как там Оля. Вдруг я поняла, что с тех пор, как Магда и Роберт ее забрали, прошло уже четыре недели, но за это время я им ни разу не позвонила. Когда я подумала о малышке, сердце забилось быстрее. Гав-гав укоризненно смотрел на меня с тумбочки.
На следующий день после обеда опять пришла карлица.
– Как давно вы злоупотребляете алкоголем?
– А с чего вы решили, что я злоупотребляю? Или я что-то пропустила?
– Вы согласны пройти тест, который подтвердит этот диагноз? – спросила она с улыбкой, которой полагалось быть милой и ласковой.
– Нет, большое спасибо. – Я тоже улыбнулась в ответ, надеясь, что получилось достаточно язвительно.
– Как часто у вас появляется желание выпить?
– Что? – возмутилась я. – Вы о чем?
