– Как часто у вас появляется желание выпить?
– Что? – возмутилась я. – Вы о чем?
– Я спрашиваю, как часто у вас появляется желание выпить?
Я молчала.
– Пани Анна, мы с вами обсуждаем алкогольную зависимость, что означает…
– Знаю, что это означает. Я человек образованный, что бы вы там ни думали, – перебила я ее. – А что касается моей зависимости, так никто не может подтвердить, что я ею страдаю.
– Совокупность симптомов, характерных для абстинентного синдрома, появляется в том случае, когда вы прекращаете пить. У лиц, потребляющих алкоголь не систематически, подобные симптомы не наблюдаются. В вашем случае диагноз вполне однозначный. Можете отрицать и дальше, но тогда мы будем топтаться на одном месте и, скорее всего, я не смогу разрешить вам покинуть больницу.
– А с чего вы решили, что я хочу ее покинуть? – спросила я.
Карлица не знала, что сказать.
– Мне и тут хорошо. Посмотрите, мне вещи привезли, радио, кормят регулярно, еще и обслуживают по первому зову, – заявила я, нажимая на кнопку вызова. Через пару секунд примчалась медсестра, и я попросила таблетку обезболивающего. Карлица все время молчала.
– Пани Анна, – начала она медленно, взвешивая каждое слово, – вас тут хорошо знают и уважают. За полгода вы второй раз попадаете в больницу с абстинентным синдромом. Ни для кого не секрет, что, еще работая здесь, вы злоупотребляли алкоголем. Из-за этого вас отправили в неоплачиваемый отпуск по распоряжению дирекции.
– Ложь! Да как вы можете так говорить! Я все еще работаю в этой больнице! Убирайтесь немедленно! – орала я.
Меня била дрожь, голова раскалывалась от ужасной боли, в глазах потемнело, и страх опять сдавил горло. Я упала на подушку и начала стонать при каждом вздохе. Меня охватила паника, и в последний момент я успела нажать на кнопку вызова.
– Пани Анна, успокойтесь, – твердо сказала мне карлица. Медсестра все никак не шла. – Попейте воды. – Она протянула мне чашку. В дверях показалась медсестра, но психиатр махнула ей рукой, и та исчезла. Я с удивлением смотрела, как уходит медсестра. Страх душил меня все сильнее и сильнее, боль разливалась по всему телу.
– Господи… умираю… пожалуйста, врача… – стонала я.
– Пани Анна, успокойтесь. Прекратите истерику. Нам другой врач не нужен.
– Мне… очень… плохо…
– Ну, наконец вы хоть что-то почувствовали. Поздравляю! После того, как всю жизнь пытались от этого убежать.
– Да… вы… – не смогла договорить. Дыхание с хрипом вырывалось из легких.
– Да, я врач, пани Анна, и я хочу вам помочь. Потому я сюда и прихожу! – сказала она и достала из кармана маленькую белую таблетку.
– Пожалуйста, выпейте.
Я с большим трудом проглотила ее и, тяжело дыша, опустилась на подушку. Карлица сидела рядом на стуле и наблюдала за мной.
– Пани Анна, мы, психиатры, умеем бороться с разными проблемами. Например, с зависимостью. У нас есть и методы, и лекарства. Я могу помочь вам справиться с вашей проблемой и облегчить ваше состояние. Но вы сами должны принять решение о начале лечения.
Через минуту, которая мне показалась десятилетием, дыхание пришло в норму, сердце стало биться медленнее, а страх отпустил мое горло и уселся в ногах кровати. Голова по-прежнему болела, но я к этому уже привыкла. Я чувствовала себя пенсионеркой.
– Мне пора идти, но завтра я к вам зайду, – сказала мне пани психиатр и вышла.
Страх и боль снова заговорили со мной.
В тот день после обеда, когда суета в больничных коридорах немного стихла, я решила немного прогуляться и спуститься на этаж ниже. В педиатрию. Мне потребовалось много сил, чтобы туда добраться. Я стояла в коридоре детского отделения и пару минут не могла отдышаться. Из дверей заведующего отделением, в четырех метрах от меня, выскочила Иоанна и куда-то помчалась. Я попыталась позвать ее, но мне не хватило воздуха в легких. Аська пронеслась по коридору и исчезла за углом.
Я решила подождать. Когда Ионна будет возвращаться назад, обязательно меня заметит. Долго ждать не пришлось. Через пару минут из-за угла послышались торопливые шаги, а потом показалась моя подруга. В руке она держала результаты анализов и внимательно их рассматривала. Наконец, подняла взгляд и заметила меня. Ее лицо изменилось, стало холодным.
– Иоанна, мы можем поговорить? – спросила я, пытаясь отдышаться.
– Извини, я спешу, – ответила она холодно.
– Иоанна, я только хотела тебя поблагодарить.
– Не за что. Я сейчас тороплюсь. Зайду к тебе в хирургию, когда освобожусь, – сказала тем же тоном и торопливо пошла к себе. Я стояла и смотрела ей вслед. Заходя в кабинет, она повернулась ко мне.
– Я Магде звонила, сказала им, что ты разбила зеркало и сильно поранилась, чтобы они не беспокоились, когда ты трубку не берешь. Лучше позвони им! – заявила она и исчезла в кабинете.
Дверь с треском закрылась. Иоанна обо всем подумала. Я почувствовала уколы боли за грудиной, за висками, в области таза – везде. Поняла, что что-то потеряла. Опять.
Ночью я так и не смогла уснуть, но не попросила принести лекарство. Лежала в темноте, прижимала к груди плюшевого песика и считала свои потери.
Глава 21
После завтрака я ждала карлицу. Была готова к разговору с ней, но она задерживалась. Сначала я валялась в кровати, потом встала, начала бродить по коридору. Прислушивалась каждый раз, когда в отделении открывались двери, надеясь, что это она. Но она не пришла. Ни перед обедом, ни после. Часам к двум я наконец поняла, что она не придет. Судя по времени посещения больных, сегодня была суббота. Я даже не обратила внимания, что жизнь в отделении сменила ритм.
Выходные тянулись мучительно долго. Иоанна не появилась ни в пятницу, ни в субботу, ни в другой день. В воскресенье у Янека было дежурство, и он пригласил меня в дежурку попить чаю.
– В старые добрые времена ты бы чего покрепче предложил, – улыбнулась я ему. Наш разговор не клеился. Общих тем больше не осталось.
– По правилам, мы тебя во вторник уже должны выписывать, – сказал он, когда я уже собралась возвращаться в палату.
Я не ответила. Вернулась к себе, легла в кровать и слушала радио, обнимая Гав-гава. Он все еще пах Олей. Я думала о том, что буду делать, когда вернусь домой. Ничего разумного в голову не приходило. Я не знала, что ждет меня дома, но надеялась, что там больше не будет боли и страха. Вечером Янек разрешил мне позвонить в Варшаву из своей дежурки. Трубку взяла Магда.
– Аня, как ты? Что случилось? Как можно покалечиться зеркалом в собственном доме? Ты в больнице или уже дома? А когда…
– Магда! – мне пришлось повысить голос, чтобы перебить ее. – Хочешь со мной поговорить или так и будешь вопросы задавать?
– Ну, знаешь, с тобой всегда как с малым ребенком. Нашла время, чтобы цирк устраивать!
– Вот холера, Магда, прекращай! А то я сейчас трубку брошу. Как там Оля?
– Как Оля? Ты меня спрашиваешь, как Оля? Да я собственную внучку не узнаю, после того как она у тебя пожила немного. Это совсем другой ребенок! Что ты с ней сделала?
– Я! – возмущенно воскликнула. – А может, это потому, что она обоих родителей потеряла, а родные дед с бабой не захотели о ней заботиться. Отдали ее чужой старой тетке, которая не представляла себе, как ухаживать за маленьким ребенком! Вот что с ней случилось! Ты об этом не подумала?
– А ты не могла хотя бы пару месяцев жить нормально и заботиться о ней! Что, так трудно было?
Я глубоко вдохнула и попыталась справиться с шумом в голове.
– Не хочу с тобой сейчас об этом говорить, просто хотела узнать, как Оля, – ответила так спокойно, как только могла.
– А с чего это вдруг ты ею интересуешься? Всегда только для себя жила! Сколько отец из-за тебя выстрадал!
– Знаешь что, Магда! Отвали! – крикнула я и бросила трубку. Побрела к медсестре и попросила чего-нибудь обезболивающего, успокоительного и снотворного.
В понедельник мне было плохо – болела голова и бешено билось сердце. Пришла карлица, но я не захотела с ней разговаривать. Наверное, выглядела я ужасно, потому что она была очень добра ко мне. Как человек, не как психиатр.
– Я видела в вашей карточке, что вы вчера попросили успокоительное и снотворное. Я им оставила свои рекомендации, потому что те лекарства, которые вы сейчас принимаете, вам не подходят. Они могут вызвать головную боль и сонливость.
– Я именно так себя и чувствую.
– Мы с вами можем сегодня побеседовать? Или лучше перенесем на завтра?
– У меня только один вопрос. А есть у вас такие таблетки, которые сотрут некоторые воспоминания?
– Память заблокировать можно легко, но эмоции и угрызения совести останутся. Мы не волшебники.
– Нет? А вы мне чудо пообещали.
– Я говорила только, что могу и хочу помочь. Если хотите, сегодня начнем принимать лекарства. У вас в карточке все расписано. После этих препаратов вам станет лучше. То, что вы пили до этого, только приглушало боль и страх. Я могу вам помочь вернуться к нормальной жизни, но жить за вас я не смогу.
