репродуктивно совместимы.
Но здесь все представители одной какой-либо страны были одного цвета – даже Канаду и Соединённые Штаты представляли в ООН одни только светлокожие делегаты.
Более того, Понтер уже привык к тому, что разного рода советы в его мире либо состоят исключительно из представителей одного пола, либо включают ровно половину мужчин и половину женщин. Но здесь мужчины составляли где-то девяносто пять процентов делегатов, количество женщин было незначительно. «Возможно ли, – думал Понтер, – что существует какая-то иерархия среди „рас“, как их называла Мэре, в которой светлокожим принадлежит верховная власть? Возможно ли также, что глексенские женщины имеют низший, чем мужчины, статус и лишь изредка пробиваются в высшие круги?»
Ещё одной деталью, поразившей Понтера, стал непривычно молодой возраст здешних дипломатов. Некоторые из них даже были моложе, чем сам Понтер! Мэре как-то упомянула, что подкрашивает свои волосы, чтобы скрыть седину, – этого Понтер вообще не мог понять: прятать седину – всё равно что прятать мудрость. Глексены мужского пола, как он заметил, красили волосы гораздо реже – вероятно, им чаще приходилось доказывать свою мудрость. Однако всё равно среди собравшихся здесь людей седовласых было непривычно мало.
Подозрения Понтера немного улеглись, когда здешний высший чин, носящий загадочный титул «всеобщий писарь»[49], оказался темнокожим мужчиной более-менее, по меркам Понтера, подходящего для такого поста возраста. Элен Ганье шёпотом сообщила Понтеру, что этот человек недавно получил Нобелевскую премию мира, что бы это такое ни было[50].
Понтер сидел вместе с канадской делегацией. К сожалению, Мэре не пустили на места для делегаций, хотя она наверняка сидела где-то наверху, на местах для зрителей. Над трибуной Понтер заметил гигантскую версию бледно-голубого герба Объединённых Наций. Хотя умом Понтер осознавал, где находится, на уровне эмоций он всё ещё отказывался признавать, что этот странный мир имеет хоть какое-то отношение к его Земле. Но центр герба занимала карта Земли в полярной проекции, которая выглядела точно так же, как аналогичные карты, которые Понтер видел у себя дома. Карту окружали ветви какого-то растения. Понтер спросил у Элен, каково значение этих ветвей, и она объяснила, что это лавровые ветви, символ мира.
Башня Мира. Премия мира. Ветви мира. При всей их воинственности мир, похоже, занимает очень важное место в головах глексенов. Понтер также отметил, что их слово, обозначающее мир, даже короче слова, обозначающего войну.
После длинного приветственного слова «военачальника-писаря» наконец подошла очередь Туканы. Она поднялась и прошла к трибуне, в то время как глексены занимались тем, что у них называлось «аплодисментами». Тукана несла маленький ящичек из полированного дерева, который она поставила на трибуну.
Генеральный секретарь пожал ей руку и оставил центральное возвышение.
– Приветствую вас, народы Земли, – произнёс имплант Туканы, переводя её слова; Элен потребовалось немало времени, чтобы донести до компаньона понятие «народов» – множественного числа слова, которое само по себе обозначает множество людей. – Я приветствую вас от имени Верховного Серого совета моего мира и от имени всего нашего народа.
Тукана продолжила, кивнув в сторону Понтера:
– Когда один из нас появился здесь впервые, это было результатом неожиданного стечения обстоятельств. В этот раз наш приход был заранее спланирован и с нетерпением ожидаем нашим народом. Мы намерены установить долгосрочные мирные связи с каждой из представленных здесь наций.
Некоторое время она продолжала в том же духе, не говоря почти ничего существенного. Однако глексены, как заметил Понтер, ловили каждое её слово, хотя те, кто сидел ближе всего, украдкой разглядывали Понтера, по-видимому заинтригованные его необычной внешностью.
– А теперь, – сказала Тукана, очевидно переходя к сути дела, – я с удовольствием произведу первую торговую операцию между нашими двумя народами. – Она повернулась к темнокожему мужчине, стоявшему у края центрального возвышения: – Прошу вас…
«Военачальник-писарь» вернулся к трибуне, неся собственный маленький деревянный ящичек. Тукана открыла свой, только что доставленный с другой стороны.
– Этот ящик, – сказала Тукана, – содержит точную репродукцию черепа ископаемого экземпляра, чей аналог на этой Земле носит обозначение AL 288–1, представителя вида, названного вами Australopithecus afarensis, экземпляра, более известного как Люси. – Тукана проинструктировала компаньона произнести это имя с правильным звуком «и».
В зале зашептались. Значение происходящего Понтеру объяснили заранее. На обеих версиях Земли останки одной и той же самки австралопитека в результате эрозии оказались на поверхности в месте, которое глексены называли Хадар, Эфиопия, на этой Земле, и в соответствующей точке Северо-Западной Караканы в мире Понтера. Однако метеорологические явления в двух мирах не идентичны. На этой Земле, Земле Нью-Йорка, Торонто и Садбери, этот череп был сильно повреждён эрозией, когда Дональд Йохансон нашёл его в году, который глексены называют 1974-м. Но на Земле Туканы и Понтера скелет был обнаружен раньше, чем эрозия успела нанести ему значительный вред. Это был очень символичный подарок, тонко подчёркивающий факт того, что в обоих мирах существуют одни и те же залежи полезных ископаемых и окаменелости, и обмен информацией об их местоположении будет, без сомнения, выгоден обеим сторонам.
– Я с благодарностью принимаю этот дар от имени всех народов Земли, – сказал темнокожий человек. – И в качестве ответного дара прошу вас принять вот это. – Он протянул свой ящичек Тукане. Она открыла его и вынула нечто, выглядевшее как кусок камня, завёрнутый в прозрачный пластик. – Это образец брекчии[51], взятый Джеймсом Ирвином[52] в борозде Хэдли. – Он выдержал драматическую паузу, явно наслаждаясь недоумением Туканы. – Борозда Хэдли, – объяснил «военачальник-писарь», – находится на Луне.
Глаза Туканы округлились. Понтер был потрясён не меньше её. Кусочек Луны! Как он мог сомневаться в том, что с этими людьми нужно дружить!
Глава 17
Мэри сбегÁла вниз по винтовой лестнице в холл здания Объединённых Наций. Понтер и Тукана покидали Генеральную Ассамблею, окружённые квартетом полицейских в форме, очевидно несущих охрану. Мэри поспешила к двум неандертальцам, но один из полицейских преградил ей дорогу.
– Сожалею, мэм… – сказал он.
Мэри выкрикнула имя Понтера, и тот обернулся.
– Мэре! – воскликнул он собственным голосом и заговорил через транслятор: – Пожалуйста, пропустите её, офицер. Это мой друг.
Полицейский кивнул и отступил в сторону. Мэри метнулась к Понтеру.
– Ну и как, по-твоему, всё прошло? – спросил он.
– Блестяще, – ответила Мэри. – Кто придумал подарить слепок черепа Люси из вашего мира?
– Один из геологов «Инко».
Мэри восхищённо покачала головой:
– Великолепная мысль!
Посол Тукана обернулась к Мэри:
– Мы собираемся покинуть это здание и пообедать. Вы присоединитесь к нам?
Мэри улыбнулась. Старшая неандерталка, может быть, не слишком опытный дипломат, но она определённо очень любезна.
– С удовольствием, – ответила
