понимаю, что вы действуете в интересах нашего народа. Но ведь и я тоже. А я смотрю на вещи как дипломат.
– Как некомпетентный дипломат, – огрызнулся Бедрос. – Даже глексены так считают!
– Я…
– Или вы и раньше убивали местных жителей?
– Послушайте, советник, я расстроена этим инцидентом не меньше вашего, но…
– Довольно! – крикнул Бедрос. – Хватит! Мы с самого начала не должны были позволять Боддету манипулировать нами. Настало время прислушаться к мнению старших и мудрых.
Глава 19
Мэри крадучись вошла в больничную палату, где лежал Понтер. Хирурги без труда удалили пулю – в конце концов, посткраниальный отдел у неандертальцев практически идентичен таковому у Homo sapiens, к тому же Хак, по-видимому, консультировал их во время операции. Понтер потерял много крови, и в нормальных условиях ему бы назначили переливание, но от этого было решено воздержаться ввиду слабого пока знакомства с неандертальской гематологией. Понтеру поставили капельницу с физраствором, и Хак регулярно докладывал врачам о его состоянии.
После операции бо́льшую часть времени Понтер находился без сознания: по указанию Хака ему была сделана инъекция снотворного препарата из его собственного медицинского пояса.
Мэри смотрела, как широкая грудь Понтера поднимается и опадает. Она вспомнила, как увидела его впервые – это тоже произошло в больничной палате. Тогда она смотрела на него с изумлением – не могла поверить, что живые неандертальцы существуют.
Однако теперь она смотрела на него не как на диковинный экземпляр, на уродца, на невозможную игру природы. Сейчас она смотрела на любимого человека. И это разрывало ей сердце.
Внезапно глаза Понтера открылись.
– Мэре, – тихо произнёс он.
– Я не хотела тебя разбудить, – сказала Мэри, подходя к его кровати.
– Я уже не спал, – сказал Понтер. – Хак играл мне музыку. А потом я почуял тебя.
– Как ты? – спросила Мэри, придвигая к кровати стул.
Понтер стянул с себя простыню. Его волосатая грудь была обнажена, но на плече красовался большой, запятнанный засохшей кровью марлевый тампон, прикреплённый к телу полосками лейкопластыря.
– Я буду жить, – ответил он.
– Мне так жаль, что это случилось, – сказала Мэри.
– Что с Туканой? – спросил Понтер.
Мэри вскинула бровь, удивившись, что Понтеру ещё ничего не сказали.
– Она погналась за человеком, который в тебя стрелял.
Широкий рот Понтера растянулся в болезненной улыбке.
– Подозреваю, что он оказался в худшей спортивной форме?
– Не то слово, – тихо сказала Мэри. – Понтер, она убила его.
Понтер некоторое время молчал.
– Мы редко берём правосудие в собственные руки.
– Я слушала, что говорят об этом по телевизору, пока тебе делали операцию, – сказала Мэри. – Большинство считает, что это была самооборона.
– Как она его убила?
Мэри слегка пожала плечами, словно в знак того, что из песни слов не выкинуть.
– Она ударила его головой о тротуар, и голова… она просто раскололась.
Понтер снова помолчал.
– Ох, – сказал он наконец. – Что с ней теперь будет?
Мэри задумалась. Она как-то прочла судебную драму, которую неумеренно расхваливали в «Глоуб энд Мэйл», про то, как в Лос-Анджелесе судили инопланетянина за убийство человека[55]. Но в нынешней ситуации было одно существенное отличие…
– У нас иностранные дипломаты выведены из-под действия законов страны, в которой они работают; это называется «дипломатический иммунитет». И Тукана обладает им как канадский представитель в ООН.
– О чём ты говоришь?
Мэри задумалась в поисках примера.
– В 2001-м Андрей Князев, российский дипломат в Канаде, сел за руль пьяным и сбил машиной двух пешеходов. Ему не было предъявлено обвинение в Канаде, поскольку он являлся представителем официально признанного иностранного государства, хотя один из сбитых им пешеходов умер.
Глубоко сидящие глаза Понтера округлились.
– Ну и в любом случае сотни людей видели, как он стрелял в тебя, а потом в Тукану, прежде чем она… гм… отреагировала так, как… в общем, так, как отреагировала. Как я сказала, её действия, вероятно, будут признаны самообороной.
– Как бы там ни было, – тихо сказал Понтер, – Тукана – очень хороший человек. Это наверняка стало для неё огромным потрясением. – Пауза. – Ты уверена, что ей ничего не угрожает? – Он наклонил голову. – После того, что случилось с Адекором, когда я пропал, я как-то не доверяю системам правосудия.
– Понтер, она уже вернулась домой… в ваш мир. Она сказала, что должна поговорить с… как это у вас называется? Совет Седых?
– Верховный Серый совет, – сказал Понтер, – если ты говоришь о нашем правительстве. – Пауза. – А что известно о погибшем?
Мэри нахмурилась:
– Его зовут Коул – Руфус Коул. Полиция всё ещё выясняет, кто он такой и что имел против вас с Туканой.
– И какие варианты?
Мэри на секунду смешалась:
– Что?
– Варианты, – повторил Понтер. – Возможные причины его нападения на нас.
Мэри пожала плечами:
– Он может быть религиозным фанатиком: из тех, кому не нравятся ваши атеистические убеждения или само ваше существование, поскольку оно противоречит библейской легенде о сотворении.
Понтер округлил глаза:
– Убив меня, он не отменил бы факта моего существования.
– Понятное дело. Но… тут я, конечно, могу только гадать… Коул мог считать вас орудиями Сатаны…
Мэри вздрогнула, услышав гудок.
– Дьявола. Носителя зла. Оппонента Бога.
Понтер оживился:
– У Бога есть оппонент?
– Да… в смысле, так сказано в Библии. Но кроме фундаменталистов – тех, кто считает, что каждое слово Библии есть истина, – мало кто сейчас по-настоящему верит в Сатану.
– Почему? – спросил Понтер.
– Ну я думаю, потому что это нелепо. Только глупец может воспринимать эту концепцию всерьёз.
Понтер уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но, очевидно, передумал и снова закрыл его.
– Кроме того, – быстро добавила Мэри; ей не хотелось развивать эту тему, – он может оказаться агентом иностранного государства или какой-нибудь террористической группы, или…
Понтер поднял бровь, ожидая продолжения. Мэри снова пожала плечами:
– Или он может быть просто сумасшедшим.
– Вы разрешаете сумасшедшим носить оружие? – спросил Понтер.
Как добропорядочная канадка, Мэри была убеждена, что только таким оружие и нужно, но оставила эту мысль при себе.
– На самом деле это самый лучший вариант, – сказала она. – Если он псих и действовал в одиночку, то не стоит беспокоиться о том, что нечто подобное может повториться. А вот если он член террористической группы…
Понтер опустил взгляд – и, конечно же, упёрся в свою забинтованную грудь.
– Я надеялся, что мои дочери тоже смогут посетить ваш мир.
– Мне бы так хотелось познакомиться с ними, – сказала Мэри.
– Что бы стало с этим… с этим Руфусом Коулом… – Понтер нахмурился. – Подумать только! Глексенское имя, которое я могу выговорить без труда, и оно принадлежит человеку, который хотел меня убить! Так
