Было бы справедливо, если бы она первой обрела покой.
Уиллоу вышла из леса с суровым выражением лица и плотно сжатыми губами. Она сжала в руке кость пальца, обхватив ее своими пальцами, а затем продела ее в цепочку из костей, висящую у нее на талии. Кость ее тети нашла свое место и прижалась к ее бедру, а ее увлажнившийся взгляд встретился с моим.
— Ведьмочка, — сказал я с другого конца кладбища, делая шаг к ней.
Она отвернулась от меня, двинулась к центру и обратилась к Белым. Те, кто принадлежал к этим домам, шагнули вперед, позволяя Уиллоу направить их к хрустальным скалам у океана. Она направилась к каменистой тропинке, спускавшейся по склону холма, а за ней последовала вереница белых ведьм. Их струящиеся белые платья делали их похожими на призраков, и даже если они и были телесными, то, скорее всего, так и оставались ими, поскольку следовали беззвучно. Уиллоу стояла на краю обрыва и смотрела, как ведьмы в белых платьях накрывают собой кристаллы.
Луна играла отраженным светом, отбрасывая ослепительную гамму красок в ночь и на их белые платья. Когда самая младшая из ведьм накрыла своим телом фиолетовый кристалл и легла на него спиной, а ее платье упало на землю, Уиллоу подняла к ним руки.
Глаза поймали мои, и я наблюдал с вершины скалы, как одна слезинка сопровождает дрожание ее губ, когда она закрывает глаза.
Ее губы раскрылись.
Уиллоу глубоко вдохнула и задержала воздух в легких, возвращая жизнь в себя. Ее кожа светилась, переливаясь золотистым светом. Ведьмы вернулись к своему естественному состоянию на кристаллах без магии, которую она дала.
Плоть отделялась от костей, воздух наполнялся запахом разложения. Он скользил по кристаллам, распространяя кровь и сущность магии обратно в тот самый Источник, из которого они черпали.
Уиллоу сглотнула, ее черты лица исказились в сосредоточенности, прежде чем она наконец решилась полностью высвободить свою магию.
Ее глаза медленно открылись, и она посмотрела на кровавую бойню мертвецов, которых она осмелилась надеяться спасти. Поднявшись на утес, она повернулась к ним спиной, на ее лице застыла маска решимости.
Она ушла с группой из четырех человек, хотя, как я постепенно начинал понимать, для Уиллоу это было нормой, она всегда возвращалась одна.
21
ГРЭЙ
![]()
Уиллоу не сломалась.
Она не сгибалась.
Не проявляя никаких эмоций, она принялась за работу, успокаивая ведьм, как и собиралась сделать в первую очередь.
Пурпурных она уложила под звездами, наблюдая, как магия покидает их тела и возвращается к источнику в небе.
Зеленых она уложила на кладбище, похоронив их в ямах без гроба, чтобы сохранить их от той самой земли, в которую они вернутся.
Она позволила ветру пронестись над Серыми, превратив их в пыль и развеяв по воздуху.
Она наблюдала за тем, как Голубые попадают в прилив, возвращая их к смерти, чтобы вода ускорила процесс разложения.
Она привела Красных в сад, наблюдая, как они обнимают друг друга под старой ивой, чтобы вместе уйти из жизни.
Она забрала жизнь у желтых, наблюдая, как один из тех, кто жил дальше, поджег их и позволил огню забрать то, что осталось.
Она делала то, что было необходимо, — все делала так, словно каждая жизнь не лежала на ее душе. В то время как Уиллоу сгибалась под тяжестью того, что ей пришлось сделать, люди ее Ковенанта становились сильнее. Магия вернулась, и ее действия частично восстановили равновесие.
Она отдала то, что украл у них старый Ковенант.
Когда все было сделано, Уиллоу просто отвернулась от своих людей и пошла обратно к школе. Они остались на месте, радуясь возвращению того, что они потеряли так медленно, что даже не успели заметить.
Уиллоу сделала им подарок; чего бы ей это ни стоило, они никогда этого не забудут.
Пока она шла, я молча следовал за ней, держась на расстоянии. Она шла так, словно сама была всего лишь призраком, возвращаясь в комнату, которую делила со мной.
Она искала уединения, где никакой праздник не сможет нарушить ее траур.
Я молча следовал за ней. Я даже не мог сказать, осознавала ли она мое присутствие до того момента, как захлопнула перед моим носом дверь. Я улыбнулся, распахнув ее, и обнаружил, что Уиллоу перебралась к окну, из которого открывался вид на вечеринку, бушевавшую вокруг костра внизу. Я не видел, чтобы ведьмы танцевали так, с тех пор, как Ковенант только образовался, — восстановление равновесия и отсутствие строгих правил раскрепостили их.
Она опустилась на пол рядом с окном, которое починили белые, не обращая внимания на то, как неудобно ей, должно быть, в корсете, и подогнула ноги к груди. Прислонившись лицом к хрустальному стеклу, она не удосужилась посмотреть на меня.
— Оставь меня в покое, — пробормотала она, и прерывистый звук этого тихого голоса заставил меня сделать еще один шаг к ней.
Я сел рядом с ней, так близко, что наши бедра соприкасались. Я не посмел прервать ее, просто предложил ей свое присутствие, чтобы она знала, что я рядом.
— Я уже говорил тебе, Ведьмочка. Ты больше не одна.
Лицо Уиллоу исказилось, она нахмурила брови, когда Джонатан вышел из спальни и свернулся калачиком у ее ног. Она смотрела на ведьм и на праздник, к которому никак не могла присоединиться. Ее отделили от Ковенанта, за спасение которого она так боролась.
Ей там было не место, как и мне, веселящемуся со своими Сосудами.
Она поджала губы, ноздри ее раздулись, и Джонатан начал мурлыкать. Я ненавидел этого сраного кота больше всего на свете, даже когда протянул руку, чтобы почесать ему шею.
В благодарность за компанию, которую он предложил Уиллоу в трудную минуту.
По комнате пронесся прерывистый всхлип, от которого у Уиллоу затряслась грудь. Она отвернула лицо от окна, нашла мою грудь и зарылась в ткань костюма.
— Я, должно быть, выгляжу дерьмово, если ты любезничаешь с этой чертовой кошкой, — пробормотала она, потираясь об меня щекой и убирая влагу, которую не хотела, чтобы я видел.
Я обхватил ее руками, подставив под подбородок голову и прижимая к себе. Я мог не понять ее способности любить, заботиться о людях, которых она никогда не знала, настолько, что их смерть могла так сильно повлиять на нее.
В моем сердце был только один человек.
— Ты так же прекрасна, как и в тот день, когда я тебя встретил, — сказал я, зная, что ее глаза опухнут, а лицо покраснеет.
— А ты так же полон дерьма, — сказала она с легкой усмешкой в голосе.
Она подняла на меня взгляд, золотисто-фиолетовые глаза блестели, а их ободок покраснел от потирания. Я прижался к ее щеке, желая, чтобы она наконец поверила мне.
— Я люблю каждую твою сторону, Ведьмочка. Даже те части, которые делают тебя человеком.
Ее глаза смягчились, и что-то теплое задержалось в этом взгляде, пока она наблюдала за мной. Она так же быстро закрыла его, опустив голову, чтобы я не видел, как она сломалась.
— Грэй…
— Я держу тебя, Любимая. Все хорошо, — сказал я, пробормотав эти слова ей в макушку.
Уиллоу кивнула, прижавшись к моей груди, и замолчала, лишь тихонько дыша.
Мы переждали праздник вместе, отдельно от тех, кто зависел от нас.
Но никогда не оставались одни.
22
УИЛЛОУ
![]()
На следующий день я перехватила Деллу и Нову во дворе, после того как Грэй отправился за архидемонами и полностью проинформировала их о случившемся. Я не смогла удержаться от незаметного облегченного вздоха, когда обнаружила, что Марго нет с ними. Я не хотела думать о том, где бы она могла быть вместо этого, неприятное чувство в моем животе было лишь подтверждением этих подозрений.
Тем более что мне было больно хранить от нее секреты. Необходимость в них стала очевидной, когда я увидела, как она устремилась в объятия Вельзевула, словно они были ей хорошо знакомы.
