Художник не приукрасил ее красоту, вживую она оказалась даже лучше. Письма она писала без советов нянек или опытных подружек. Она была именно такой, какой должна была быть. Очаровательная, приветливая, хорошо воспитанная, очень красивая и образованная. Этого хватило бы, чтобы обмануть любого другого мужчину, но не меня. Ты права, в даре есть свой плюс — я пойму любой обман. Мой дар позволил увидеть, что на самом деле Марта испытывает только любопытство и отвращение. Она едва ли не считала золотые подсвечники в коридоре, прикидывая, сколько выручит, оставшись вдовой. С тех пор я больше ее не видел. Портрет так и оставил висеть на месте. Он призван напоминать мне, как много кругом лжи и на что люди могут пойти ради денег.
Все мои невесты, как одна, хотели остаться вдовами. Вот их благородство и ум, вот их образованность! Их купленные титулы и жадные души заставили меня забыть, что бывает по-другому, а ты вновь напомнила. Когда я мельком увидел тебя в почтовой карете, я даже не рассмотрел твое лицо, мне было все равно, но уже на следующий день я нанимал следопыта, чтобы найти тебя. Он довольно быстро узнал про тебя все, что мне было необходимо: сколько тебе лет, куда и к кому ты направлялась, где ты жила и училась и кто были твои родители. Правда, следопыт деликатно умолчал о причине их смерти. Я тебя впустил в свой замок только потому, что Хранительница пророчила мне спасение через тебя…
— И она ошиблась! — с отчаянием в голосе прервала его я.
— Нет, и я совершил поступок, о котором не пожалел ни на минуту.
Я впервые увидела, как он улыбается.
— Я затеял поиск этого заклинания, чтобы отвести людской гнев и страх от себя, а сейчас мне это не нужно. Я не знаю почему, но я не боюсь больше завтрашнего дня.
Он и вправду был абсолютно спокоен.
— А я боюсь!
— Знаю. Поэтому и пришел с тобой поговорить. Что бы завтра ни случилось, ты не грусти. Сколько бы человек ни цеплялся за жизнь — все равно конец один, и бояться его не надо. Если меня завтра не станет, продолжай жить, радоваться, и никогда не вини себя в произошедшем. А сейчас я хочу, чтобы ты, Александра, оставила свои поиски и пошла со мной.
— Я не могу! Осталась последняя ночь. Я прочитаю книгу снова и найду то, что нужно!
— Нет. Прояви уважение ко мне как к хозяину дома. Оденься для верховой прогулки и спускайся к главному входу. Я буду ждать тебя там через двадцать минут.
— Осталась последняя ночь! Я не могу! — вновь запротестовала я.
— Считай, что это мое последнее желание, — воспользовался он хитрой уловкой. — И я ответ «нет» не приму.
Для него было важно то, о чем он просил, и мне тоже больше хотелось провести время, которого осталось так мало, с ним, а не с ненавистной книгой. Он ушел. Я сделала над собой усилие и постаралась думать о хорошем.
Когда я, наконец, собралась, Рональд уже стоял у входа, держа под уздцы двух оседланных высоких кобылок. Он подсадил меня, сам легко запрыгнул в седло, и мы вместе выехали из-под заветного купола. Город давно спал, оставив наконец оклеветанного герцога в покое. Стража у ворот храпела многоголосием, говорящим лучше слов, как на территорию замка каждый месяц пробираются наемники. В планы Рональда не входило будить кого бы то ни было, и мы тихо проехали мимо.
Меня вновь встретил ночной город, красиво светящийся разноцветными куполами, но к моему удивлению, Рональд свернул в сторону, выбирая дорогу, ведущую прочь от гулких плиток улиц, туда, где вставали ровными рядами аллеи, уводящие в поля за город. Мы немного попетляли по улицам, пока дома не кончились, и Рональд пустил свою лошадку рысью. Моя зарысила следом, не отставая от подружки. Полная луна безмятежно и сонно освещала нам путь.
— Куда мы едем? — поинтересовалась я.
— Будет лучше, если ты увидишь сама.
— Тогда расскажи мне что-нибудь другое. Ты обо мне все знаешь, а я о тебе только то, что ты намного лучше, чем все думают.
Он улыбнулся.
— Я не рассказываю о себе. Никогда не знаешь, кто и как использует эти знания.
Он заметил, что я обиделась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не обижайся. Тебе можно знать обо мне почти все. Но предупреждаю, рассказ будет скучным, — постарался он убедить меня в том, что спрашивать все-таки не надо.
— Тебе нравилось быть герцогом до того, как все стали тебя ненавидеть? Наверное, так здорово быть богатым и известным, общаться на равных с королем?
— Нравилось, — честно сказал он. — Но сейчас я бы предпочел жить где-нибудь в маленьком, тихом городке, так далеко, чтобы никто в нем не знал обо мне.
— Таких городков нет, — заверила его я.
— Раньше это потешило бы мое самолюбие. Теперь я отдал бы все, чтобы обо мне забыли. Пять лет назад я не видел, что титул — это тюрьма, стены которой сложены из бесконечного ряда обязательств и запретов. Мои предки были прямыми родственниками правящих королей. Родителей мы с Альбертом потеряли в таком же возрасте, как и ты. Они делали много работы по содержанию города и порядка в нем: отправляли деньги в приюты, подбирали людей для работы в них, нанимали магов для выправления некоторых качеств у докторов, почтальонов, казначеев. Однажды на карету родителей напали разбойники. Охрана не смогла отбить атаку, разбойники были слишком хорошо вооружены и обучены. Убиты были все, а в карете у родителей ничего не оказалось, кроме тощего кошеля с серебром, который не стоил даже сапог стражей, полегших там. Сейчас я понимаю, что, это нападение было не случайным и совершалось не ради денег. Мои родители стали слишком любимы у народа.
Он замолчал и дальше мы поехали молча. Я пожалела, что спросила. История была очень печальной, но рана была давней и уже так не болела.
Дорога изгибалась, то вставая дугой, то резко уходя вниз, то пряча свой хвост за холмами и деревьями, то вновь неожиданно выныривая из темноты поворотов. Луна мерцала водяным прохладным блеском, щекоча высокие травы, уснувшие до рассвета. Внезапно дорога вывернула из-за небольшого пролеска, и открывшаяся мне картина заставила привстать на стременах и вскрикнуть от восхищения. Подобного я не видела никогда, было невозможно даже представить, что нечто подобное могло прятаться в трех верстах от густонаселенного города и остаться нетронутым, не испорченным, не разграбленным. То, что я увидела, было как великое сокровище, оставшееся незамеченным под самым носом у пиратов. Моему изумленному взгляду открылось бескрайнее поле, отражающее тусклый блеск лучей ночного светила. Поле было усеяно цветами волшебной красоты, переливающимися в свете луны. Ничто не могло быть красивее, чем это зрелище. Я слышала, что в Освии еще иногда встречались лунные лилии, но видела их впервые. Про них существовала легенда, в которой говорилось, что великое Солнце создало эти цветы из отраженного света, чтобы они ночью напоминали богине Хранительнице о его любви и тепле. Говорят, что раньше лунные лилии росли по всей земле, но, когда среди людей появились маги, цветы стали пропадать. Кроме своей красоты, они обладали магическими свойствами, трудно вспомнить какими, так как в своей алчности маги почти уничтожили их еще несколько столетий назад. Последние годы лунные лилии было запрещено срывать королевским указом, да ни у кого бы и не получилось, потому что найти эти цветы стало так же сложно, как увидеть Мать Хранительницу. Рональду удалось и то и другое.
— Как ты это сделал? — в восхищении прошептала я.
Рональд уже стоял рядом, протягивая мне руку, чтобы помочь спуститься на землю.
— Это мое поле. Я прекратил его засевать, когда на нем вырос первый лунный цветок. Он дал семена и разросся, и теперь они здесь повсюду. Насколько я знаю, мое поле — единственное место, где сохранились лунные лилии. Один мой друг, очень хороший маг, помог мне и сделал над полем купол, защищающий от других магов. Этот купол даже лучше, чем тот, который над королевским дворцом, так что сюда посторонним не пробраться. Не сей на нем ничего, иначе цветы погибнут.
— Почему я должна что-то сеять на твоем поле?
