чем-то занимаешься, чем-то озабочен, но это все в тебе, я ничего не знаю, ты не делишься со мной, никогда не разговариваешь. А как вообще у тебя бизнес, и с чем он связан, я не знаю ничего. Мы как чужие.
Он спустил тогда Джизи на пол и та проворно уползла, к намеченной для себя цели, к окну, где стоял огромный в вазоне фикус и который она уже внизу весь успела обломать. Увидев, что ребенок стал делать такое непотребство, отец забрал её назад на коленки. Ани ждала, что же он ответит.
А он спросил:
— Ани, вероятно ты просто скучаешь?! По первому вопросу, я всегда готов, если для тебя это важно. Мне же главное, чтобы ты и Джизи были рядом и в каком это качестве, совершенно не волнует. Мы люди состоятельные и брак не укрепит наших с тобой тылов.
— А то что Джизи считается как незаконнорожденная, это не важно? — тогда спросила она.
— Мы поженимся. Обязательно поженимся, я думаю, что для Джизи главнее состояние родителей, чем это. Мне просто еще было некогда об этом думать. Я налаживаю бизнес, в авиастроении. Это очень трудоемкое, новое дело, но в прогнозе с мощнейшими перспективами и баснословным доходом. Просто ты врач. Зачем твоей голове информация инженерно-конструкторского направления, связанная с физикой, чертежами, металлом, пластмассами? Ты что-нибудь слышала о таком материале как пластмасса? Это грандиозно!
— Артур, я не о том. — выдохнула она. — Ты как машина, ты не делишься со мной своими планами, переживаниями. Тебя что-то радует, расстраивает, волнует… …мы же только вдвоем, ты родной мне человек… И мои планы тебя не интересуют — пожала плечами.
Он вздохнул. Она не поняла этого вздоха. Но, видно было, он не злиться, он просто не погружается в это и живет какой-то своей жизнью, в которую может кого-то и впускает, но не её.
— Ани — снисходительным тоном произнес он. — Это не проблема и ты зря придаешь этому всему какое-то значение. — Я очень счастлив, я познал всю полноту настоящего счастья, когда стал жить с любимой женщиной и у нас появилась Джизи! А информации в моей жизни столько, что иногда кажется — мозг взорвется. И я не стремлюсь пропускать через себя информацию, которая только отбирает время, но не приносит пользы. Мне банально на все не хватает времени. Я опасаюсь, что наша Джизи и вырастит, так и не узнав меня как отца, так как я прихожу поздно, ухожу рано. В Америке жизнь очень интересна, но и жестока, ты же чувствуешь, она здесь более динамична, чем в Будапеште. Это данность, Ани и её надо принять.
— Артур. Милый мой, а зачем мы тогда здесь? Разве плохо было в Будапеште? Я сталкиваюсь здесь с такими явлениями, которые принять не могу.
— Это какими?
— Вот, видишь, мы уже начали разговаривать. И тебя заинтересовали мои переживания. Все не так. Совсем не так, как ты для себя решил. И у тебя же могут быть вещи, которые ты не можешь принять?!А Какие? Я не могу принято того, что вижу повсеместно. Здесь к цветному населению относятся чуть-чуть лучше, чем к животным. Но, это тоже оспоримо. Некоторые хозяева своих собак лучше содержат, чем негров.
И по мимолетно пробежавшему недовольству у него на лице, Ани прочла, что ему не хотелось затрагивать эту тему. Но, Ани озвучила свои мысли, чувства, он не мог их проигнорировать.
Почему-то, изучающе оглядев свою Джизи, он открыл дверь и попросил Бетти забрать её. Потом сел напротив Ани и достал из позолоченной краской коробки свои сигары. Раскурил. Его темные глаза изучающе смотрели на Ани, но в то же время он был отстранен, чувствовалось, он думает о чем-то своем, отдаленном от этой темы. И тем самым он отдалялся от неё. Вот поэтому, она так часто ловила себя на ощущениях, что он с ней рядом, но так далеко от него она.
— Ани, дорогая. Скажу откровенно, я не люблю настолько глубоких тем, на которые парой предложений не ответить, а тратить пол дня я не могу. Это не моя тема, не моё дело и я не хочу в него углубляться. — заговорил он, но видя, как все ниже опускается её голова, как ей становиться удивительно и грустно от его слов, пересилил себя и пояснил:
— Ты можешь изменить течения реки? Я не могу. Так сложилось. Да, их положению можно сочувствовать и может быть, им нужно помогать. Есть бедные, негры, китайцы, индусы, турки, русские и есть богатые среди всего этого населения. Я предпочитаю быть просто богатым и потратил все эти годы для того, чтобы иметь деньги, положение, и мне еще повезло немного в том, что меня это не напрягало, а мне это было интересно. Мне было интересно заниматься химией, математикой, восточными практиками борьбы, инженерным делом. А сейчас мне интересно авиастроение, дельтапланы. Мне интересен бизнес, интересно находить новые источники увеличения дохода. Ани, оглянись вокруг — жизнь увлекательна. Политика, неравенство — пусть этим занимаются люди, у которых к этому есть призвание, интерес, чувство долга. А меня это только отвлекает. Нельзя быть настолько универсально вовлеченным во все сферы жизни! Для человека это за пределами его физических возможностей. Я только благодарен Аллаху, что я не родился негром. Значит у Аллаха на меня другие планы. Не знаю какие. Я родился бастартом в самом элитном и богатом месте Турции, но счастливо избежал участи презренного изгоя в той стране. Ты не была в Индии. Там все население поделено на касты и самая низшая из них находиться по сравнению с неграми в Америке вообще в патовой ситуации, и что? Мне забить свою голову этими переживаниями и думать каждый день об этом?
Ани не выдержала. Пока она слушала, у неё перед взором словно вырастал колючий кустарник, мгновенно разрастающийся и ранящий её своими колючими иглами. Её Артур, оказывается, был настолько рационален, настолько хладнокровен, что её сердечные переживания на его уровне отношения к жизни всегда останутся какими-то непонятными капризами избалованной девчонки. И её это угнетало. Но еще более ужасным было то, что ей показалось, что она уже никогда не сможет открыться перед ним полностью, перед его рациональностью. Свои страхи, сомнения, тревоги и желания ему просто бесполезно показывать, он рассмотрит их только через
