Пауза вышла довольно долгой, но при этом никто не высказал какого-либо недовольства. Выжидательные взгляды королевы и ее сына были все так же направленны на старика, руки которого теперь стали дрожать от страха. Феликсу показалось, что тот не хочет выполнять приказ короля, но при этом боится последствий, которые могут вызвать его неповиновение. Но пронзающий взгляд Сахимэля наконец пересилил его смертную волю, и старик медленно поднялся на ноги, при этом вид у него был такой, будто он идет на эшафот.
— Как будет угодно вашей светлой воле, мой добрый повелитель.
Феликсу показалось, что старик в одночасье постарел еще на несколько десятков лет. До этого быстро передвигающийся, сейчас он шел, сгибая спину и трясся всем телом. Его кожа стала бледной, и казалось, что он вот-вот упадет в обморок. Но одного взгляда королевы, которая молча посмотрела на своих слуг, хватило, чтобы к старику подоспели двое сильных юношей, которые подхватили его под руки, помогая тому идти дальше.
Не спеша, они стали подниматься по украшенной драгоценностями лестнице, направляясь к темному входу в храм, из которого веял приятный ветерок, колышущий невесомые занавески, которые своими плавными движениями будто бы заманивали к себе, как руки южных танцовщиц из Старых Городов. Сахимэль вместе со своей матерью медленно поднимались вслед за старостой, не обращая внимания на прикованные к ним взгляды жителей деревни, которые теперь разом побросали все свои повседневные дела. Феликсу даже стало немного не по себе от их одинаковых выражений лиц, в которых теперь, помимо страха и благоговения перед внезапно посетившим их правителем, просматривалось еще и странная тревожащая черта. Феликс подумал, что они похожи на статуи священнослужителей, которые сурово смотрят на грешников, когда те приходят исповедоваться в храм. Возможно, что эта деревня действительно была некой общиной монахов, которые присматривают за одиноким святилищем.
— Что это за место? — спросил Феликс у настоящего Эна, но тот уже успел подняться по ступенькам и не услышал его вопроса.
К тому времени, когда маленький никс поднялся наверх, испуганного старосту уже подвели к проходу внутрь. Без каких-либо слов, старик просто указал трясущимся пальцем на темный вход. Теперь, помимо приятного ветерка и журчания воды, Феликс стал улавливать безмятежную мелодию, которая была такой тихой, что не воспринималась ушами, а казалось, просачивалась прямо в его мысли.
Еще раз взглянув на испуганного старика, Сахимэль хотел было уже войти, но его остановила одна из рук матери.
— Будь осторожен сын мой. — тревожно проговорила она, но король лишь смахнул ее руку, даже не удостоив ее взглядом.
Подойдя к радужным занавескам, он отвел их в стороны и прошел внутрь. Каа, Феликс и настоящий Эн последовали за ним. И первое, что они увидели, было просторное светлое помещение ярких живительных оттенков. Вдоль всех стен, за исключением основного прохода, тянулся канал, наполненный чистой водой. В нем росли всевозможные цветы и плавали экзотические рыбы, рядом с которыми порхали такие же удивительные птицы. Весь пол был усыпан разноцветными лепестками, которые кружили в плавном танце, и создавали таким образом сложные многоцветные узоры, которые не могли быть обычным совпадением форм. Складывалось впечатление, будто какая-то божественная сила управляет ветром, и тот рисует с помощью лепестков и цветного песка множество неизвестных символов, которые постепенно сменяли друг друга в этом удивительном и медленном хороводе. В центре же помещения, окутанная солнечным светом, сидела женщина с такими белыми волосами, что Феликсу стало больно на них смотреть. Но его глаза быстро привыкли к этой неземной белизне, и он отметил, что женщина была очень красива. Ее бледную кожу так же украшали характерные для ильвов и сифов золотые узоры, а глаза были жемчужно-серого оттенка. Она была одета в черное длинное платье, что придавало ей сильное сходство с зоарийцами. Еще сильнее Феликс забеспокоился, когда увидел, что сидит она перед стеклянным алтарем, на котором лежало тело какого-то старика.
Глядя на женщину, Феликс увидел, как Сахимэль медленно подходит к ней, словно настороженный охотник, который хочет схватить живьем белоснежного лебедя. И еще раз Феликс поразился сходству этой молодой женщины с зоарийцами, и ему в голову закралась мысль, что это могла быть их принцесса или какая-нибудь верховная жрица. А тем временем взгляды как короля, так и его двойника, были прикованы к молодой женщине, и оба смотрели на нее так, как если бы другого мира для них и вовсе не существовало. Не отводя глаз, Сахимэль поднимался по ступенькам, даже не глядя под ноги. Эн же просто уселся на одну из ступенек, все также не сводя золотых глаз с женщины.
Медленно подойдя к стеклянному алтарю, король, наконец, оторвал околдованный взгляд от бледнокожей женщины, и теперь внимательно смотрел на старика, который лежал, укутанный покрывалом из цветов. Приглядевшись внимательнее, Феликс отметил, что хоть тот человек и был невероятно стар, его серебристые волосы все еще были пышными и ухоженными, и водопадом спадали по краям алтаря. Так же Феликс увидел все те же золотые узоры, которыми была испещрена морщинистая кожа незнакомца. Наверное, когда-то он тоже был очень красивым, но время его не пощадило. Иссохшие руки были сложены на застывшей груди, отчего становилось ясно, что этот старик уже был мертв. Сахимэль же тем временем провел рукой по золотым узорам на бледном лице старика, а затем взял в руку одну из седых прядей и пропустил ее сквозь пальцы.
— Почему у недостойного смертного на теле небесные знаки? — проговорил он, вновь направив взгляд на молодую женщину.
В этот момент к нему поднялась Каа, которая тоже стала с хмурым интересом рассматривать мертвое тело, лежавшее на алтаре.
— Божественные таби. — тихо проговорила она, также, как и сын, проводя пальцем по золотым узорам на морщинистой коже мертвеца. Внезапно ее взгляд просиял, а на лице появилась смесь понимания и злого веселья. — Этот ничтожный старик… Это Валь-Зоакир, правитель Зерзуллы.
— Того смрадного болота? Иногда я жалею, что потратил столько сил на присвоение тех земель. — Сахимэль снова кинул быстрый и презренный взгляд на бездыханное тело. — И как такое может быть, что бессмертный правитель вдруг состарился и умер, как обычный ничтожный человек?
— Не думай, что все было так же, как и сейчас, мой дорогой сын. — на лице Каа все еще было жестокое ликование, но теперь к нему примешалась и толика грусти. — Когда-то Зерзулла была процветающим местом, величайшим из садов Аина, в котором обосновались наши предки. Это было райским местом, и родиной мудрых звездочетов и волшебных аркалийских сорок. И правил этим местом Валь-Зоакир, один из королей
