порвать Белого волка, но не тронула! Не было на теле Фини ни одной царапины от её зубов или когтей. Просто скрылась и всё. Если бы не свадьба, на которую его так внезапно пригласили, то непременно бросился бы разузнавать, где похоронили утопленницу.
И ещё одно обстоятельство невольно привлекло его внимание – штрига, словно привязана к разбитому алтарю. Все её кровавые пиршества происходили не далее, чем на две сотни шагов от чёрного камня. Хранитель?…
Мыслей было так много, что Видан далеко не сразу уснул, всё размышляя, как ему действовать дальше.
Наверное, именно поэтому высшие силы решили его вновь "порадовать" предвидением.
«Храм Чернобога был погружён в странное свечение. Все стены будто один сплошной чёрный огонь, с переходами языков в зелёный и фиолетовый, будто колыхались на ветру вороновы перья. Зал казался пустым и чрезвычайно опасным.
Ведьмак чувствовал это всем своим существом. Наблюдал, но отчего-то не мог: ни двинуться, ни издать какого-либо звука, ни воспользоваться силой. Только смотреть, как вершится неизбежность.
В провал крыши влетел сияющий оперением сокол, сделал круг по нефу и опустился на пол рядом с алтарём. Встрепенулся. Полыхнули, разбросав сияющие искры, снежные перья. И обернулся человеком.
Взгляд парня был рассеянный, недоумевающий, ищущий кого-то или что-то недоступное, неведомое. Он оглядывался по сторонам, словно только что проснулся и пытался понять, где оказался.
– Займи своё место, сынок! – из тени выступила женщина в чёрных одеждах.
Белое бескровное лицо. Чёрный контур губ. Тёмные провала глаз.
– Матушка? – удивился парень.
– Это я, Финист! Верь мне! – Женщина приблизилась странно смазанным движением, словно и не двигалась вовсе, а лишь переместилась. Обняла за плечи спешно, будто боясь, что вырвется.
Но зря беспокоилась. Юноша и не думал сопротивляться, а только бормотал снова, как во сне:
– Мама, мамочка… ты сказала ждать. И я ждал, ждал, ждал столько лет!
– Милый мой, ребёнок, мне так жаль. Несчастье и Беда вцепились в тебя. Но я сниму эту тяжесть. – Она стала оглаживать его плечи и спину. Провела ладонями над головой, снимая нечто невидимое, создавая нечто новое. Метки проклятия таяли, исчезая.
Ведьмак видел, как тёмные нити коконом свиваются вокруг мальчишки, впиваются в ауру, меняют его облик. Ему захотелось крикнуть, освободиться, остановить происходящее, но всё было тщетно. Что-то шепнуло ему – это он должен сделать сам…
– Вот и всё, мой родной, – пропела Дива, встряхиваясь будто птица, которой надоел человечий облик и не терпится расправить крылья. – Теперь ты полностью готов. Пойдём. Ты должен завершить начатое.
Женщина подвела покорного её желанию человека к возвышению.
– Поднимись, Финист! Займи своё место и прими того, кто станет направлять и даровать божественную мощь!
Каждый шаг был увесист и звонок, словно превратился человек в металл или камень. И каждый его шаг был ударом клинка, входившего в тело Видана. Девять ступеней. Девять выжигающих болью ран. Да, они ведь, связаны переплетением сил и судеб. Ошибка ученика – это боль учителя.
Финист сел на проклятый трон.
Видан ожидал, что содрогнётся земля, всколыхнётся пространство. Но всё было тихо. Только зеленоватый свет, лившийся через пролом, стал золотисто красным. И на чёрном камне алтаря возникла, лежащая покрытая алой тканью фигура.
– Что это? – спросил изумлённый правитель.
– Это последняя жертва…»
***
Гроза прошла уже к полночи. Но мелкий холодный дождик сеял до рассвета, монотонно стучал по крыше, прекратившись только к насте. Словно час Утренней росы изгнал настырного соперника.
Можно было предположить, что слякоть испортит все торжества, намеченные на день, заставив месить грязь. Но всё складывалось иначе. Жаркое не по-осеннему утро осушило землю, изгнало туман. Дорога блестела, как деревянные свежее оструганные сходни.
Ведьмак сощурился от яркого солнца, радуясь солнцу, прохладному ветру. Отчего-то хотелось поднять руки к ясному небу и крикнуть, распуская всю свою силу на простор. Будь он не в городе, а где-нибудь в чистом поле, то непременно так бы и поступил, коль душа просит.
Финя уже прибежал от травницы, переоделся во всё новое, и стоял, понуро опустив голову, ожидая появления Видана, как кары небесной. Но у того не было настроения его наказывать. Не стоило, конечно, баловать мальчишку, но тот отделался лёгким подзатыльником.
– Прости, учитель! – В лице раскаяние, а в глазах радость.
– Пошли, – махнул ему ведьмак, – ждут нас уже. После поговорим. Руны, хотя бы выучил?
– Да, наставник.
– Учти, проверю, – погрозил пальцем и вскочил в седло.
В это утро он выглядел нарядно, сменив рабочую кожаную «шкуру», на вышитую светлую свиту и тёмные полотняные штаны. Накидка, отброшенная на левое плечо, и вечные сапоги остались прежними, только старательно очищенными Генкой от всякой пороси() и скареда(). Из-за плетёного пояса торчала рукоятка плети, которой посчастливилось покинуть своё обычное место в торбе. Рядом с ведьмацким ножом занимала своё место кожаная сумка. И ещё одна, размером поболее, была пристёгнута к седлу, распространяя вокруг себя хвойный аромат можжевельника.
Финя, бежавший рядом, схватившись за стремя, совершенно не походил на себя прежнего, и это касалось не только новой одежды, но и расправленной спины, раздавшихся в стороны ранее ссутуленных плеч, прояснившегося лица. Изменился даже взгляд, ставший живым и искристым, будто его хозяин замыслил лукавую шутку.
У распахнутых ворот их уже поджидали. Быстроногие мальцы бросились внутрь широкого двора с криками: «Едет! Едет!»
И когда ведьмак остановился у коновязи, по высокому крыльцу вниз спускалась процессия из десятка родников во главе с самим женихом и его матушкой.
Нарядно одетая крепкая старуха с подносом, который она взяла из рук молодухи, старательно тупившей глаза, приветствовала его низким поклоном.
Дом у гончара был двухэтажным, большим, со слюдяными оконцами и резными украшениями, с витыми столбцами. Не сруб, а красава: и глазу приятно и зажиток видно.
Нарядно одетая крепкая старуха с подносом, который она взяла из рук молодухи, старательно тупившей глаза, приветствовала его низким поклоном.
Видан спешился, бросив поводья Фине. Поклонился в ответ.
– Будьте здравы молодой хозяин и матушка родительница! Будь всегда с вами Великий Род!
Принял с подноса чарку. Выпил крепкого напитка, крякнув напыщенно для традиции утерев усы. Закусил мясным пирогом.
– Не худо бы подношение удвоить! – Нахмурил сурово брови напоказ.
Большой боярин толкнул локтем замешкавшуюся молодуху, и взялся сам наполнять новую чарку.
«Добро, что хоть свадебный тысяцкий ещё порядок помнит, – подумал ведьмак, поднимая наполненный сосуд. – Надо полагать, что жених пригласил меня в последнюю очередь. Интересно только, по своей ли внезапной охоте или по чьему-то мудрому совету?»
– Да будет сие земное деяние благословлено Богами! – изрёк сокровенные слова.
Его тут же обрядили по обычаю, перевязав через правое
