не имеют значения, один и тот же курс проводится везде. Однако с некоторых пор именно эти «антикризисные меры» сами стали важнейшим источником кризиса. Именно из-за них экономический паралич Европы и мира усугубляется, превращаясь в самоподдерживающийся процесс.
Для того, чтобы кризис кончился, в соответствии с рыночными теориями «сам собой», надо дать банкам и крупным корпорациям массово обанкротиться, решив тем самым проблему их неэффективности с помощью шоковой терапии.
Однако это средство либеральные правительства применяют только к населению, проявляя неизменный гуманизм по отношению к капиталу.
Для того, чтобы кризис был преодолен в соответствии с кейнсианскими теориями, надо стимулировать спрос, перераспределяя ресурсы в пользу трудящихся, массово вкладывать деньги в образование, медицину, культуру, резко повышать пенсии, создавая новые очаги экономического роста снизу. Этого не решается сегодня требовать даже социал-демократия.
Для того, чтобы кризис был преодолен на основе социалистической политики, необходимы масштабные национализации, концентрация ресурсов в руках государства, которое централизованно направляет инвестиции в сферы, стратегически важные для развития общества. О таких радикальных мерах не решаются говорить даже многие левые.
Но затягивание кризиса означает неминуемое движение вниз по спирали. Усилия правительств приводят лишь к тому, что вместо резкого падения, мы как будто спускаемся по лестнице. Падение сменяется стабилизацией, за которой следует не подъем, а новое падение. И так раз за разом.
Справедливости ради следует признать, что на сегодняшний день российское правительство является скорее заложником, чем виновником происходящих процессов.
Иной вопрос, что они и в начале 2000-х и в первые месяцы кризиса, осенью 2008 года имели возможность резко изменить экономическую политику, использовав имевшиеся возможности для развития промышленности, строительства инфраструктуры, диверсификации экономики или хотя бы перераспределения ресурсов. В нужное время этого сделано не было, а теперь уже поздно. Остается лишь лететь вниз со всеми вместе.
Стремление избежать неизбежного гарантированно ведет к тому, что оно случается в самом худшем виде. Чем более отодвигают крушение, чем более длят ожидание и неопределенность, тем более драматическую и катастрофическую форму в итоге принимает крах. Уже сегодня очевидно, что каждый новый удар кризиса оказывается болезненнее предыдущего. А всё это происходит в условиях, когда ресурсы стабилизации ещё не исчерпаны.
Перспектива развития событий более или менее ясна. Рано или поздно крах всё равно произойдет по рыночному сценарию, после чего для спасения ситуации не останется вариантов, кроме того, как использовать средства диктуемые социалистической и кейнсианской теорией. Вопрос будет стоять лишь в соотношении, в степени радикализма принимаемых мер, в степени их эффективности и демократизма. В конечном счете, как показывает история прошлого века, диапазон здесь немалый — от «Нового курса» Ф. Д. Рузвельта до «военного коммунизма» большевиков.
Проблема в том, что реализация любой антикризисной стратегии предполагает смену элит, преодоление консервативной инерции действующей власти, подавление господствующих интересов. Короче, всех тех факторов, которые в совокупности не позволяют вырваться из порочного круга самоподдерживающегося спада и саморазрушения. Страны, в которых разрыв со старой элитой и политикой произойдет, раньше, быстрее и радикальнее имеют шанс оказаться в числе лидеров глобальных перемен и в наибольшей степени открыть для себя новые возможности посткризисного мира. В этом плане политический кризис в России дает нам реальный шанс. Либеральная прослойка, доминирующая сегодня в оппозиции, вряд ли сможет стать реальной властью и удержаться надолго, если общественные силы, представляющие большинство населения, в ходе политической борьбы объединятся и консолидируются. Сделать это можно только через гражданское действие, но лишь в том случае, если действие это не ограничивается пустыми призывами к «честным выборам», а направлено на комплексные социально-политические перемены.
Другое дело, что обострение кризиса всегда сопровождается распадом общественных структур, деградацией государственных институтов и грозит превратить экономический кризис в крах цивилизации.
Разрушение образования и медицины, деградация инфраструктуры и разгул коррупции являются естественными элементами этого процесса деградации, который будет лишь нарастать до тех пор, пока не наступит перелом.
В 1916-17 годах крушение цивилизованной жизни в России, поставившее страну на грань распада, закономерно диктовало применение новой властью самых радикальных и жестких методов, выходящих далеко за рамки собственных планов и представлений большевистских лидеров.
Сегодняшние консерваторы, призывающие ничего не менять, охранители, взывающие к сплочению вокруг государства, на деле работают на такой же катастрофический сценарий развития событий. Им не удастся остановить развал структур власти, поскольку он предопределен объективными и структурными факторами. Но они могут максимально затруднить формирование альтернативы, консолидацию общественных сил для послекризисного рывка. Патриоты-охранители, независимо от их собственных представлений, от их искренности или проплаченности, являются на деле врагами России, поскольку именно в переменах — единственный наш шанс на спасение.
В патриотизме, понимаемом как любовь к своей стране и стремление улучшить её жизнь, не может быть ничего предосудительного, как бы ни пытались либеральные пропагандисты доказать нам обратное. Но патентованные российские патриоты не только спутали любовь к Родине с любовью к Начальству, но, что по-настоящему страшно, готовы без колебания пожертвовать будущим и даже самим существованием родины ради попытки спасения начальства.
Неопределенность политики порождена деградацией экономики и усугубляет её. Власть способна удерживаться, но неспособна вести страну. Это классический рецепт катастрофы. Для того, чтобы вернуть экономической жизни позитивный стимул нужна новая политика, радикально порывающая со старой.
2012 г.
Одичание
Недавно один из моих коллег пожаловался, что с каждым годом становится всё менее понятно, как объяснить молодым землякам, зачем ехать учиться в Москву. Нет, если бы речь шла о переезде в столицу на работу, где вас ждала бы огромная зарплата и шикарный кабинет, с условием ничего не делать без крайней необходимости, то желающие бы нашлись. Но ехать за тридевять земель только для того, чтобы учиться — такая идея просто не укладывается в голове.
Рост горизонтальной мобильности и готовность людей перемещаться по стране и даже по всему миру никак не увязывается с желанием этот мир узнать и понять. Людей гонит с мест простой материальный интерес — одни стремятся перебраться в более комфортные для жизни места, другие просто спасают себя и свои семьи от голода. Не удивительно, что волны миграции вызывают неудовольствие «коренных» жителей. И в самом деле, «понаехавшие» часто не знают элементарных бытовых правил, не соблюдают привычных норм, необходимых для жизни в большом городе. Конфликт между «местными» и «приезжими» воспринимается как культурный (в лучшем случае) и религиозно-этнический (в худшем).
Между тем массовая миграция в большие города началась не вчера, равно как и смешение в них людей разного происхождения, разной культуры и разной веры. С точки зрения статистики нынешние миграционные волны выглядят
