— Паш, прежде чем вы уйдете, давай решим вопрос о высадке. Я думаю, первым пойдешь ты и…
— Я с Федором, как всегда, — быстро, но как можно равнодушнее сказал Павел. — Он на месте лучше Мишки сообразит, что к чему.
— Согласен, — Виктор если и заметил торопливость Павла, то не придал ей значения. — А теперь — спать. Завтра в восемь тридцать выходим на орбиту, так что попрошу в семь часов тебя, Пашка, быть в рубке.
— А вахта? — напомнил ему Павел. — Я же тебя в шесть должен сменить?
— Э, — махнул рукой Виктор. — Тебе завтра работы хватит. Мишка отоспится, и часов в двенадцать я его вместо себя посажу. И вообще — когда орбита стабилизируется, перейдем на автопилот. Ну, переживем еще один сбой графика, ерунда все это.
На следующий день они благополучно вышли на орбиту ледниковой планеты.
— Интересно было бы разобраться, откуда на ней столько воды, — вздохнула за спинкой кресла Катя. Павел обернулся.
— Думаешь, на ней может быть жизнь?
— Если есть атмосфера и вода, жизнь может быть, — подал голос молчавший до сих пор Михаил. — Другое дело, что она, скорее всего, находится в вечнозимней спячке.
— Ребята, сканеры молчат, — остановил их Середа. — Если здесь и водятся бактерии и водоросли глубоко в океане, нас это может взволновать, конечно, но изучать эту флору нам просто некогда. Нам нужно пополнить запас воды и лететь дальше. Мы и так сильно отклонились от графика. Конечно, обстоятельства свободного полета и все такое, но, все-таки, «Заря» — не разведывательный корабль. У нас была миссия, которую мы выполнили, и еще парочка, которые мы сами себе организовали, но не стоит увлекаться.
— Поняли, поняли, — покивал Павел. — Тупо берем воду и улетаем.
— Нет, — извиняющимся тоном добавил Виктор, — если бы мы встретили высокоорганизованную цивилизацию, мы не имели бы права так вот «тупо» действовать, но тут…
— Да мы понимаем, Витя, — успокаивающе сказала Катя. — Все нормально. Никто же не против.
— Кстати, об атмосфере, — снова заговорил Михаил. — Работать придется в скафандрах. Во-первых, атмосфера разрежена, а во-вторых, она опасна для нас. Повышенное содержание сероводорода. Да и температура оставляет желать лучшего — двести сорок три по Кельвину.
— Минус тридцать, — подтвердил Виктор. — Не разгуляешься.
— Ладно. Когда высадка? — прямо спросил Павел. А чего выжидать…
— Капсулы уже готовы, Федор заканчивает подготовку скафандров, так что можешь идти к нему. Ты прав, ждать-то особо нечего.
— Есть, — поднялся Павел с кресла, жестом приглашая Катю занять его место.
— Пашка, там все тихо, но будьте осторожны — рельеф опасный.
— Я в курсе, изучал топограммы, — отозвался Павел. — Еще указания?
— А чего тут указывать? — пожал плечами Виктор. — Объемы вы знаете, грузовой шлюз готов к приему, автоматика работает, капсулу ты знаешь, как облупленную, схему погрузки льда мы отработали. После первого рейса отдохнете пару часов, а потом посмотрим, по результатам. Связь держим постоянно. Сегодня работаете вы, завтра мы вас сменим. Послезавтра — опять вы. Все. Давай, удачи.
— Ясно. Я пошел, — повернулся к двери Павел.
— Удачи, Пашка, — услышал он вдогонку голос Михаила.
Подумал и откликнулся уже из коридора:
— Спасибо!
Первые два рейса они с Лобановым закончили удачно, время было уже позднее, и Виктор, вполне довольный выполненной работой, отослал их отдыхать. На время пребывания корабля на планетарной орбите он перевел управление на автопилот, и вахты временно закончились. Тем более, самому Виктору и Михаилу необходимо было быть в форме перед завтрашними трудами, а ни Павел, ни Федор уже были не в состоянии дежурить в рубке.
Павел шел к жилому отсеку, ни о чем конкретном не думая, кроме одного — добраться бы до кровати. А в коридоре на подходе к каютам стояла Лиэлл. Просто стояла, прислонившись к стене, и ждала кого-то. Увидела его, улыбнулась так, будто именно его и хотела видеть больше всех. Павел почувствовал, что, несмотря на усталость, настроение у него неуклонно повышается.
— Привет! — Лиэлл отошла от стены, приблизилась к нему. — Вы уже вернулись?
— Нет, — глупо ответил он. — Мы еще на леднике.
— Понятно, — улыбаться Лиэлл не перестала, значит, не приняла эту дурацкую реплику за хамство. — Устали, наверное. Жалко, я вас обоих давно не видела толком.
— Соскучилась? — спросил он.
— Да, — искренне ответила она. — Пойдем, я тебя провожу.
Павел был ей благодарен за то, что она не стала задерживать его в коридоре. Дошли до каюты, он открыл дверь, секунду помедлил.
— Ли, ты извини, я бы тебя пригласил зайти, но я сейчас все равно упаду и засну, — виновато сказал он. — Завтра, хорошо?
— Конечно, Паша, — Лиэлл согласилась легко, но в голосе, казалось, звучало легкое разочарование. — Отдыхай, спокойной ночи!
Ночью Павел проснулся. Будильник показывал начало четвертого. Если после суточных дежурств в рубке ему не хватало девяти часов, чтобы полностью придти в себя, то физический труд утомлял мышцы, но не голову, и для сна вполне хватило шести. Поворочавшись, он понял, что уже не уснет в ближайший час. Прогуляться в рубку, посмотреть на планету? Или зайти в библиотеку? Нет, за ночное чтение он от Виктора уже однажды получил по шее. Лучше в «Сюрприз». На берег моря.
Павел поднялся, оделся и все-таки решил идти в рубку. Когда работал автопилот, находиться там было приятно — потому что в иллюминаторах сияли звезды, приборы тихо мигали в полумраке, а кресло первого пилота располагало к размышлениям о жизни. Короче, Павел направился в рубку. Уже на подходе к ней он понял, что эта замечательная идея пришла в голову не ему одному. На «Заре» люди явно начали вести ночной образ жизни. В рубке негромко разговаривали парень и девушка. Подслушивать Павел не хотел, и уже развернулся, чтобы уходить, но тут узнал голос Михаила.
— …Вот уж не думал, что теперь я тебя лечить должен! Подумаешь, что принцесса!
— Меня не надо лечить, — тихий голос Лиэлл. — Я абсолютно адекватно воспринимаю происходящее. И особенно хорошо я осознаю, кто я для вас.
— У меня такое впечатление, что ты специально нагнетаешь обстановку. Как будто ты в первый раз…
— Не в первый. Но еще никогда меня не раскрывали сразу, до знакомства. Невозможно вот так полюбить не человека, пришельца с неизвестной планеты… как это Юля говорила — «стрекозоидное паукообразное»?
— Юлька несла чушь, которую до нее придумал Лобанов, — непривычно горячился Мишка. — Да и какая разница, что она сказала? Я уверен, что ты стоишь любви, что ты — человек, возможно, больше, чем я! Почему ты меня не слушаешь?
— Я не человек, и вы все это знаете. Я вижу это в ваших глазах. Я чувствую это кожей, вы относитесь ко мне, как к диковинной обезьянке с чудо-способностями, — судя по голосу, Лиэлл собиралась плакать.
Павел сжал кулаки. Зачем этот электроник ее доводит? Неужели трудно просто обнять, погладить по голове и сказать… Что-нибудь сказать. Он помотал головой. Эти волосы… С усилием собрался и согнал золотистое облако со своего сознания. Лиэлл и правда, уже плакала, а Мишка ее утешал.
— Глупая… Чего ты боишься? Я с тобой, я тебе верю, и буду тебе помогать. Только не бойся нас.
Павел прислонился лбом к прохладной стене. Такого нежного голоса он у Копаныгина никогда не слышал. Черт побери, зачем он вышел из каюты? Сделал над собой усилие и ушел от рубки, где рыдания уже переходили в редкие утихающие всхлипы.
Заснуть ему так и не удалось, в шесть утра он уже был на ногах, в пятом шлюзе рядом со своей капсулой. Не успел он проверить ее состояние, как хотелось, а в шлюз уже пришел Виктор.
— А, жаворонок ты наш, — улыбнулся он. — Не спится? Правильно, а то я вчера совсем обленился на радостях, что все удачно прошло, и ничего не проверил. Спасибо.
Павел коротко улыбнулся и полез в капсулу. Виктор некоторое время наблюдал за ним, потом залез следом.
— Пашка, — требовательно спросил он, — что у вас происходит? По-моему, ты так и не уладил эти разборки.
— Не уладил, — согласился Павел. — Но ты тут тоже ничего не уладишь. Поэтому давай сейчас думать о работе.
— О работе, Козелков, я буду думать, когда будет восемь часов, и сюда придет Копаныгин. А сейчас я думаю о том, что мы опять погрязли в каких-то непонятках, как в самом начале. Мне что, правда выкинуть Ли в вакуум, если она так вам мешает?
— Попробуй, — пожал плечами Павел. — Не думаю, что у тебя получится. Ты и сам не сможешь, да и мы тебе не дадим.
— Да, это я погорячился. Но, Пашка, она все-таки на тебя сильно повлияла. И не только на тебя.
— Вить, я ничего тебе не буду объяснять, одно скажу точно — она не виновата. Это все наши проблемы. Они бы всплыли сами, Ли просто ускорила этот процесс. И давай больше не будем об этом.
