Все разбито вдребезги. Единственное, что осталось, - более или менее безрассудные индивидуальные акции. Какого-то разумного общего движения больше нет.
Когда последний стальной шарик прогремел внутри машины, все произошло примерно так, как можно было себе представить. Карл быстро сунул очередную монету в щель автомата, и началась ругань, подхваченная вожаком. Затем вожак, подбадриваемый остальными, нанес обеими руками удар. Момент был решающий. В следующую секунду Карл, возможно, будет сбит с ног. Последней его отчетливой мыслью было решение ни в коем случае никого не убивать. Дальше он уже действовал автоматически.
Сначала он нанес апперкот и тут же кистью сжал кадык противника, намереваясь таким образом избежать непоправимого ущерба, заставить вожака отступить и получить тем самым возможность нанести следующий удар. Быстро и неожиданно он ударил правой рукой в нос. Сильно и точно. Прекрасное попадание. И как следствие - сломанная переносица и, естественно, немедленно хлынувший обильный поток крови. Карл успел отпрянуть - чтобы не запачкаться. Противник из-за шока согнулся, и Карл сперва ударил его коленом в лицо, а затем ребром ладони по затылку. Контролировал он себя полностью, намеренно избегая смертельных ударов. От последнего удара вожак тут же мешком свалился на черно-коричневый, невероятно грязный пол.
Вся компания стояла, пораженная, вокруг него, и никто не решался что-либо предпринять. Они молча переводили взгляд попеременно то на Карла, то на своего бездыханного товарища на полу.
Карл подобрал оставшиеся разменные монеты для автомата, кивнул лежащему на полу и первым нарушил абсолютную тишину, которая, казалось, висела в воздухе, несмотря на звучавшую рок-музыку:
- На этот раз я оставил ему жизнь. Он только без сознания, - сказал Карл и направился к выходу.
Никто не сделал ни малейшего движения, ни единой попытки его остановить. Если не все, то по крайней мере некоторые уже поняли, кого они только что видели в деле. Поняли, что Рэмбо-Грабитель здесь, среди них.
Карл вышел в дождь, испытывая смешанные чувства. Дракой он наслаждался. В руках, в голове и во всем теле чувствовалась приятная боль. Когда он мысленно прокрутил ход драки, наслаждение стало еще более острым. Он никогда не испытывал ничего подобного. В какой-то момент Карл даже подумал, что находится на грани помешательства. Потом преодолел это странное чувство и попытался сосредоточиться. Он стоял в одиночестве напротив грязной пивной в одном из самых отвратительных кварталов Европы. Нужного контакта с террористами до сих пор не было. Но сейчас основная часть предварительных действий осталась позади. Ему нужно, пожалуй, выделить чуть больше денег на благие цели, это, конечно, не повредит, а затем - только ждать. На этом этапе свое дело он сделал. Теперь очередь другой стороны проявить инициативу, если она, конечно, захочет вступить в игру.
Карл прошел короткий отрезок улицы до угла, где находилась "Народная кухня". Внутри знакомых лиц он не увидел, но никто враждебно не реагировал, когда он заказал кружку пива. Опустившись на покореженный, с ободранной обивкой диван, он стал не спеша потягивать свое пиво, пытаясь от нечего делать разобрать ругательства, украшавшие стены.
Девушка с "конским хвостом" появилась примерно через час. Она сразу села напротив него и без церемоний перешла прямо к делу.
- Ты, очевидно, избил самого Штортебеккера, - констатировала она.
- Кто такой Штортебеккер? - спросил Карл.
- Собственно говоря, это пират и народный герой с ганзейских времен, он был очень популярен. Штортебеккер, следовательно, прозвище твоего врага.
- Никакой он не враг, а просто идиот, который думал, что со мной можно обращаться, как он, очевидно, обращается здесь со всеми остальными. Прекрасный представитель твоего люмпен-пролетариата, не так ли?
- Ты сказал, что хотел бы избежать столкновений с полицией. Помнишь, тогда, когда мы виделись в последний раз?
- Да.
- Забавная мелочь, я имею в виду Штортебеккера, ведь у него любимое занятие - стычки с полицией.
- Ему надо бы от этого отказаться. Он не особенно-то горазд на это дело.
- А ты?
- Нет вопросов.
- Как это произошло?
Карл заколебался. Не ясно было, что ему следует сейчас ответить. Самое правильное, наверное, прямо сказать, что симпатизирующий террористам Рэмбо-Грабитель - это он и есть. Но все дело было как раз в том, чтобы избежать прямолинейного ответа и в то же время подтвердить ее, без сомнения, уже возникшие подозрения.
- Вы, немцы, немного зашоренные. Это не так уж сложно, как вы думаете. У нас, в Швеции, существует всеобщая воинская повинность, и наш потенциальный враг - русские, а они, очевидно, пострашнее мелкого воришки типа Штортебеккера.
- А входит ли ограбление банка в вашу военную подготовку или это только для специалистов? - спросила она таким тоном, как будто это был совершенно естественный, будничный вопрос.
Карл вздохнул. Все это казалось ему слишком очевидным и произошло слишком быстро. Теперь уже смешно было разыгрывать полное непонимание. Он был пойман. Он повернулся к девушке и на миг взглянул ей в лицо. А она ничего, хорошенькая. Девушка быстро опустила глаза.
- Интересно, есть ли полицейские доносчики в этом квартале? - начал он неспешно.
Она кивнула и напряженно ждала, что он скажет дальше.
- Я раздумывал, когда выбирал это место, надеясь, что полиция обходит его стороной. Если они поймут, что могут доносами заработать деньги, то...
- Нет, они не доносчики. Это не то, что ты думаешь, - ее фразы были четкими и отрывистыми. Карл предпочел кивнуть, не меняя, впрочем, скептического выражения лица. Фактически он не знал, что должен говорить и как себя вести дальше.
В глубине зала возникла ссора, возможно по политическим вопросам. Карл не настолько хорошо понимал язык, чтобы судить наверняка, слушая их громкие споры, подогретые пивом, но все же он едва ли ошибался в главном. Он поднялся и принес еще две бутылки пива. Все-таки эта девушка и ее отсутствующий сейчас парень разительно отличались от всей полууголовной публики, которую он до сих пор наблюдал в этом квартале. Ему казалось маловероятным, что террористы станут скрываться среди этих пьяниц и наркоманов. Девушка, конечно, была совсем другого сорта, но и к террористам она вряд ли принадлежала.
- А ты сама? - спросил Карл, подавая ей бутылку пива. - Ты живешь легально или нет?
Он тут же понял, что дал маху. Сами слова звучали так, будто они прямо извлечены из текстов, которые он читал в Сент-Августине. Как иностранцу с плохим немецким языком, ему явно не следовало употреблять настоящий бюрократический язык полиции. Но девушка, казалось, ничего особенного не заметила.
- Я живу легальной жизнью и никогда других планов не строила, - ответила она как ни в чем не бывало.
- В таком случае не очень понятно, что ты здесь делаешь, на Хафенштрассе, - продолжал Карл. У него не было причин сомневаться, что она скажет о своем легальном положении. И ей этот вопрос был понятен.
- Я пытаюсь сделать сознательными часть наших менее удачливых товарищей. "Оккупационное движение" должно быть как-то оформлено, должны быть написаны бумаги, нужно навести порядок в делах, в чем сами они беспомощны. Нас здесь несколько человек занимаются этим.
- Это кажется забавным, - фыркнул Карл с наигранным презрением. - Попасть в такую западню - это понятно для члена какой-нибудь ревизионистской партии. Ты в Германской коммунистической партии, или как они там называются, эти голуби мира? "Мир должен победить" - так?
Она подавила невольный и звонкий смех, и Карл был очень доволен, что так вышло. ГКП в ее случае, конечно, наименее возможная альтернатива. Но цель его была выяснить, не входит ли она в марксистско-ленинскую партию Германии. Ведь в этом случае совершенно невозможно представить себе какие-то симпатии или связи с террористами. Но тут она решительно предпочла сменить тему разговора.
- А что ты сделал с деньгами? - спросила она спокойно, все еще улыбаясь.
Карл снова вздохнул. События развивались слишком быстро, чтобы сразу подыскать подходящий ответ.
- Послушай, - начал он. - Я, возможно, переоценил мое доверие к тебе. Судя по тому, что ты сказала, мы вроде бы товарищи. Ты знаешь, о чем говоришь, но ведь ты прошла только теоретическую школу, не так ли? Я, конечно, не думаю, что ты какая-нибудь доносчица. К тому же за меня не назначена награда, не то что за некоторых других здесь, в Германии. Но должны же быть границы твоей любознательности, не так ли?
- Да, но ты же не имел ничего общего с этими "некоторыми"?
- Нет, точно нет. Это реакционное движение, тупик. Что прогрессивного в том, чтобы поджигать магазин и убивать директора? Этого я никогда не понимал.
