Гарри стоял в каком–то ступоре, не решаясь ничего предпринять. Он не ожидал этого от нее. Не ожидал такого подлого предательства. Джинни никогда не скрывала свои чувства по отношению к нему, и он не сомневался в их искренности. Он верил Джинни. Но не теперь.
Губы Блейза уверенно и без всяких предосторожностей сминали ее рот, руки по–хозяйски нырнули под короткую блузку. Интересно, и давно это у них? Когда все началось?
Гарри с трудом переваривал происходящее. Казалось, что голова готова была просто лопнуть от переполнявших его эмоций, растоптав на хрен всю рассудительность. Захотелось сейчас же прекратить это, или же уйти, прежде, чем он успеет наделать кучу глупостей.
Джинни действительно вела себя странно в последнее время. Редко появлялась на праздниках, которые они устраивали в гостиной, постоянно пропадала где–то. Гарри вдруг вспомнил, как один раз услышал ее странный разговор с каким–то парнем поздно вечером, и как она тогда накинулась на него с поцелуями, лишив возможности задавать вопросы.
Вот почему она вела себя подобным образом. Очевидно, проводить время с их вечными соперниками в слизеринских подземельях, в жарких объятиях Забини, показалось ей более приятным занятием.
Да как она могла докатиться до такого? Тупая сучка.
Гарри резко развернулся и, стиснув зубы, продолжил идти вперед. Завтра, он разберется с ней завтра. А Блейз Забини непременно пополнит список тех, кому нужно будет подправить физиономию.
Сейчас у него совершенно другая цель. Нужно найти Гермиону. Найти и убедиться, что с ней все в порядке. Тратить время на разборки с Джинни, которые скорее всего затянутся надолго, он просто не мог. Это попросту ничего не значило в сравнении с тем, что Гермионе на данный момент, возможно, требуется помощь. Он должен быть с ней. А Джинни…Пусть хоть трахается с Блейзом посреди коридора, пусть делает, что хочет, его больше не интересовало это. Его это больше не касалось.
Из–за всех этих мыслей, мешавших ему сосредоточиться на поисках Гермионы, Гарри не сразу вспомнил о карте мародеров, которую всегда по привычке носил с собой и которая значительно упростила бы ему задачу. Он развернул ее, не сбавляя шаг, пытаясь не обращать внимание бешенные удары сердца, которые, казалось, отдавались где–то в горле. Гарри рассмотрел точку с именем Гермионы. Удивительно, но она находилась совсем недалеко отсюда - в каком–то заброшенном кабинете. Вот только…Точка с именем Маклаггена находилась там же.
Все. Очень. Плохо.
Гарри оказался там в какое–то мгновение ока. Рванул на себя ручку двери, влетел внутрь, ничего не соображая, совершенно обезумев оттого, что он там увидел.
Гермиона лежала на парте, умоляя Кормака не делать этого. Ее тонкие руки пытались оттолкнуть его громадное тело.
И ее голос, слабый и задыхающийся.
— Не надо, не делай этого.
Маклагген собирался ее изнасиловать! Он бы и сделал это, если бы ему не помешали.
Гарри плохо помнил то, что за этим последовало. Внутри бушевала невероятная ярость, когда он, вцепившись в Маклаггена, оттащил его от Гермионы, с силой швырнув в сторону. Тот, не ожидавший столь резкой атаки, с громким стуком приземлился на пол. Но уже очень скоро снова вскочил на ноги.
— Какого хрена…ты тут забыл, Поттер? Хочешь присоединиться?
Все. Это было последней гребаной каплей в чаше его самообладания и выдержки.
Маклагген уже забыл про Гермиону, собираясь, очевидно, дать сдачи. Но Гарри не собирался предоставлять ему подобную возможность. Его кулак со всей силы врезался в его лицо. Из носа Маклаггена потекла кровь, он оступился, и едва ли не снова упал на пол.
Второй удар, не менее сильный, пришелся по животу, заставив Кормака согнуться пополам, закашляться, отплевывая собственную кровь. Он уже не пытался что либо говорить или иронизировать. Только издавал какие–то хриплые, булькающие звуки, совершая попытки подняться.
— Ты. Тупая. Похотливая. Скотина.
Гарри наносил удары один за другим. По лицу, ребрам, животу. Никогда еще раньше ему не приходилось чувствовать такой всепоглощающей ненависти. Никогда еще он не бил никого с подобной жестокостью.
Сейчас ему действительно хотелось убить его. Размазать по стенке, заставив выблевать собственные чертовы кишки.
— Не смей больше на хрен приближаться к ней, понял, ты, ублюдок? - он с силой толкнул его в грудь, наблюдая за тем, как Кормак отлетает в стене, ударяясь об нее головой.
Прошло не более секунды, прежде чем Маклагген, с перекошенным ненавистью лицом, бросился на него и ударил кулаком в челюсть. Перед глазами у Гарри потемнело, а уже в следующую он снова толкнул Маклаггена на пол, намереваясь закончить начатое. Тот лишь затравленно смотрел на него снизу вверх, глотая собственную кровь и размазывая ее по лицу.
Гермиона звала его. Просила прекратить. Но он не слышал, сконцентрировавшись на мести этому тупому ублюдку.
Гарри не знал, когда бы это закончилось, а главное чем, если бы руки Гермионы вдруг не схватили его за плечи, оттаскивая от Кормака. Он слышал ее голос как будто бы издалека.
— Гарри, не надо. Ты убьешь его.
Что?
— Как ты можешь, Гермиона? - он сам с трудом узнавал собственный голос. Более низкий и охрипший. - Как ты можешь защищать его после того, что этот ублюдок заставил тебя испытать?!
— Гарри… - Гермиона плакала. Качала головой и плакала.
И эти ее слезы отрезвили его в мгновение ока. Невероятный шум в ушах начал постепенно стихать. В кабинете внезапно образовалась невероятная тишина, нарушаемая лишь тихим поскуливанием Маклаггена, который пытался отползти к двери, и его собственным шумным дыханием.
— Гарри, пожалуйста, успокойся.
Гарри оторвал невидящий взгляд от Маклаггена и неосознанно повернулся к Гермионе. Его губы дернулись, когда он посмотрел на нее: слезы размазаны по щекам, а глаза мокрые и покрасневшие. Рассеянный взгляд был далеким и умоляющим, таким, словно она все еще с трудом осознавала происходящее. Его внимание переключилось на дрожащие губы, которые она постоянно прикусывала в попытке сохранить хотя бы крупицу мужества. Но сейчас это было действительно не нужно. Действительно ни к чему, после всего, что ей пришлось пережить.
Сейчас Гермиона выглядела уязвимой и невероятно хрупкой. Настолько, что Гарри просто не мог и дальше оставаться на месте.
— Гермиона, - прохрипел он. Увидел, что ее шатает, бросился вперед, взял за руки. - Держись за меня!
Она стиснула его пальцы, впиваясь ногтями. Подавила очередной всхлип.
— Давай, - его голос звучал еще глуше, чем до этого.
Гермиона быстро кивнула, делая пару осторожных шагов к двери.
Ее ноги вдруг подогнулись и она была вынуждена схватиться за его плечо, чтобы не упасть.
Оказавшись за дверью кабинета, стены которого за сегодня повидали достаточно, Гермиона облокотилась о стену и прикрыла глаза. Как же она хотела забыть все это. Забыть, как наихудший кошмар.
Гермиона дрожала. Сильно, неудержимо. Сжимая руки в кулаки в попытке успокоиться.
И вдруг, как что–то само–собой разумеющейся - Гарри обхватил руками ее лицо, заставляя смотреть на себя в упор.
— Все будет хорошо, слышишь? Все будет хорошо, - он осторожно привлек ее к себе, и Гермиона обхватила руками его шею, пряча голову на груди. Это объятие и в самом деле приносило успокоение, в котором она так нуждалась.
Гарри нежно гладил ее по волосам, давая возможность выплакаться. Выплакать всю эту боль, страх и ужас, что ей пришлось испытать. Ее пальцы сильнее вцепились в ворот его рубашки.
— Я так испугалась…
И это было так. Гермиона никогда больше не хотела видеть Гарри таким. Дрожащим от невероятной ярости. Никогда. Но она была благодарна ему за то, что он пришел. Каким–то непостижимым образом нашел ее. В тот самый момент, когда она уже готова была опустить руки, когда сил на то, чтобы бороться, попросту не осталось.
— Тшш, успокойся, все будет хорошо, и…
Черт! Гарри никогда особо не умел успокаивать девушек. Гораздо легче было просто подставить плечо, позволяя выплакаться. Но сейчас он чувствовал, что ему необходимо сказать ей что–нибудь. То, что удержит ее здесь, не даст полностью погрузиться в пучину боли и отчаянья. Вот только…что?
Они уже почти добрались до ее комнаты. Гермиона больше не плакала, но это было даже хуже. Гарри казалось, что она как будто бы отдаляется от него, уходит в себя. Он не должен допустить этого.
— Гермиона, - негромко позвал он.
Она не отвечала. Просто смотрела невидящим взглядом куда–то прямо перед собой, и молчала.
И вдруг, Гарри понял, что ему надо сказать ей. Почему–то показалось невероятно важным сказать ей это прямо сейчас.
— Гермиона, - снова позвал он. Набрал в грудь побольше воздуха и, наконец: - Я люблю тебя.
