гильзу, шёл совсем рядом — на расстоянии в секунду, не больше, как будто хотел протаранить их или взять на абордаж. Но удивило Томаша не это. Поначалу он даже решил, что литиец, обезумев, палит в слепую пустоту из импульсных турелей, но потом вирт стал отрисовывать переливающееся вокруг корабля зелёное силовое поле — как омывающие фюзеляж волны космического прибоя, — и Томаш понял, что литиец врубил щиты.
В угрожающий им крейсер стреляли.
Сенсоры не улавливали ни малейшего возмущения пространства, которое могло бы выдать невидимку. Судя по всему, литиец тоже ничего не понимал. Он отстреливался, но как-то меланхолично и неторопливо — видимо, его искусственный интеллект бесстрастно следовал выбранному алгоритму, давал залпы по координатной сетке через выверенные интервалы в надежде обнаружить противника и попутно берёг энергию на сверкающие, как радиоактивное зарево, щиты, которые пока что уберегали корабль от повреждений. О «Припадке» он и думать забыл. Томаш оказался невольным свидетелем побоища на расстоянии всего лишь в одну световую секунду.
Надо было поскорее уводить «Припадок» подальше, но это сражение с темнотой загипнотизировало Томаша.
Внезапно атака на литийца усилилась в десятки раз. Из пустоты, с какой-то сверхъестественной точностью, стали бить мощные невидимые турели, и силовой щит уже не играл оттенками, как энергическая аура, а светился мощным непререкаемым огнём. Томаш подумал, что литиец так долго не выдержит — от работающих на полную мощность щитов захлебнутся за несколько секунд любые генераторы. В этот момент, как призрак, начал восставать из темноты невидимка. Даже его мощностей не хватало, чтобы поддерживать огонь всей батареи вместе с режимом маскировки. Сенсоры работали с задержкой, и Томаш видел, как сначала появились подвешенные в пустоте турели, налились светом фланговые ускорители, выросли крепко спаянные листы брони — но невидимка всё ещё отображался не целиком и был похож на расколотую скорлупу, на страшного призрака погибшего бакарийского крейсера, который безжалостно мстит обескураженному противнику.
Литиец врубил двигатели и попытался сбежать — в работу расчётливого искусственного интеллекта вмешались люди. Невидимка не собирался их отпускать. Щиты литийца погасли — его энергии теперь хватало лишь на короткие одиночные залпы, которые с лёгкостью отражал невидимка.
«Какой смысл?» — прошептал Томаш в вирте. — «Отпусти их!»
Ему казалось, что он чувствует исходящий от кораблей жар. Невидимка безжалостно бил лазерами по обессилевшему противнику. На фюзеляже литийца появились огромные кляксы кипящей лавы — это плавилась и испарялась броня. Взорвался ускоритель, по которому скользнул лазерный луч — из борта ударил яркий фонтан огня, окрасив броню в чёрный цвет, как у обугленной кожи.
Томаш вышел из вирта.
В глаза впился острый свет потолочных ламп, и у Томаша брызнули из глаз слёзы.
— Щиты ожили? — спросил он, закрыв лицо. — Врубайте щиты!
— Уже занимаемся, херзац его! Пару секунд, пока не выйдем на нужную мощность. Пару секунд всего.
— Что там творится! — покачал головой Томаш. — Боже мой! Он не даёт им ни шанса!
— Там же сотни людей, — прошептала Лада.
— Всё! Щит! — крикнул Насир.
Невидимка как будто ждал, когда у них заработают щиты, чтобы дать финальный залп. Рубку привычно затрясло, и Томаш вцепился в подлокотники ложемента. Что-то треснуло и заискрило. Снова вырубился на несколько секунд свет. Когда корабль пришёл в себя, Томаш тут же включил на терминале карту — лезть в вирт уже не было сил.
Никого.
Невидимка ушёл в своё теневое измерение, а от литийского крейсера остались лишь бессвязные обломки и багровые облачка из мельчайших частиц — то, что когда-то было панелями обшивки, турелями, ускорителями, людьми.
— Они их уничтожили, — послышался голос Лады. — За несколько секунд. Кто они такие? Что это за корабль?
— Мы остались живы, — сказал Томаш.
Он вдруг осознал, как странно отяжелела разодранная рука. Пол под ложементом был забрызган кровью, но боли он совершенно не чувствовал. Только сердце бешено билось о грудную клетку.
— Мы остались живы, — повторил Томаш. — Это самое главное сейчас.
Глава 6. Неожиданный пассажир
— Вот чёрт!
— Терпи давай!
Лада аккуратно заливала в порез на плече Томаша медицинский клей, сосредоточенно сведя брови. Диспенсер, похожий на карманный дамский бластер, раздражённо шипел, выплёвывая густую прозрачную пасту.
— Эта штука хоть нормально работает? — Томаш поёрзал на кровати. — Чего она шипит на меня?
— Нормально. Не дёргайся!
Томаш снова ойкнул, когда Лада ненароком ткнула дулом диспенсера в порез.
— Ты вообще это делала раньше?
— Хочешь сам?
Когда Лада закончила, Томаш походил на андроида, у которого разошлась на плече искусственная кожа, выпустив наружу студенистое масло, заменяющее кровь. Рана горела так, словно её залили кислотой. Лада, прищурившись, критически рассматривала результаты своего труда.
— Может, перебинтовать? — предложила она.
— Этой тряпкой, которую ты чёрт знает откуда взяла? — поморщился Томаш. — Нет уж! Какой смысл?
— Как скажешь.
Томаш резко распрямился, в глазах на мгновение потемнело, и он покачнулся.
— Ты как? Может, приляжешь? На тебе лица нет.
Томаш хмыкнул и потёр щетину на щёках.
— Хорошо у меня всё с лицом. Некогда лежать.
— А у тебя что, дел много? Повреждениями Насир занимается, будешь нужен — позовём.
— Ты же сама говорила, что я — главный техник.
Лада со вздохом закатила глаза и отошла в сторону, выпуская Томаша из каюты.
Насир в рубке увлечённо изучал огромную голограмму — утыканный длинными иглами скелет «Припадка», наводящий на мысли об анатомическом разрезе человеческого тела с пояснительными надписями над каждым органом.
— Генератор выдаёт восемьдесят шесть процентов мощности, — сказал Насир, не оборачиваясь. — Сгорело, херзац его, несколько ячеек. В остальном — нормально. Только повреждения по корпусу. Но есть несколько трещин.
— Глубоких? — спросил Томаш.
Насир уставился на него, приоткрыв рот — как будто хотел съязвить, но так и не придумал подходящей шутки.
— Бхагат, герметичность не нарушена. — Он кашлянул, прочистив горло. — Но херзац его знает, что будет с этими трещинами при импульсах. Да, ещё один елдыш! Кое-где броню неплохо так выжгло. Одно попадание, даже по касательной, и нам полный…
— Понятно. Чёрт! — С потолка на Томаша скалились перекошенные дыры в обшивке, корабль беззвучно вопил от боли. — Симуляцию импульса не проводил?
— Пока нет. Как раз собирался.
— Я займусь.
Томаш устроился в ложементе — прямо под прямоугольной дырой, из которой вывалилась угодившая ему по плечу панель. Десяток сантиметров правее, и он бы сейчас валялся в каюте с проломленным черепом.
— Твоё мнение? — спросил Томаш. — Как корабль?
— Моё мнение… — проворчал Насир. — Херзац полный кораблю, вот моё мнение!
— Да уж, обнадёживает.
Томаш включил симуляцию импульса, и компьютер, задумавшись на секунду, выдал аналитический отчёт. Броня нигде не подсвечивалась красным, но было
