видно, как сильно пострадал после непродолжительной стычки корабль — и без того уставший фюзеляж походил теперь на изъеденный червями труп.
«Корабль мёртв», — мелькнуло в голове у Томаша.
— Ещё один импульс мы точно выдержим, — сказал он.
— Один! Надо же!
Томаш запустил повторную симуляцию — двадцать последовательных импульсов с интервалом в сто секунд.
«Ну уж нет! Мы ещё полетаем!»
— А с генератором что? — спросила Лада. — Запаса мощности хватит?
— Запаса мощности у нас считай, что нет, — ответил Томаш. — Процентов десять всего, не больше.
— И как тогда?
— Будем отключать во время импульса рециркуляцию и генераторы воздуха. У меня, кстати, даже есть такой профиль энергопотребления. Я его после проблем при взлёте составил.
— Нам пора уже список проблем вести! — Лада прикрыла ладонью лицо.
Симуляция череды импульсов завершилась — голограмма «Припадка» не демонстрировала никаких повреждений.
— Двадцать импульсов тоже переживём, — сказал Томаш.
— Альхам дулила! — фыркнул Насир. — Может, мы даже затормозить сможем!
— Ты последи пока за останками литийца, — попросил Ладу Томаш. — Как бы нас ещё градом обломков не накрыло.
— А смысл? Сенсоры ничего опасного не фиксируют. Скорость литийца была меньше нашей, и обломки от нас отстают.
— Проверь. — Томаш коснулся плеча — едкая боль, как от ожога, не отпускала. — Всякое бывает. Ты же видишь, как нам везёт. Надо посмотреть, что там вообще от него осталось.
— Вторичные детонации?
— Да, посмотри через вирт, там лучше обычно видно. — Томаш включил навигационную карту, которую, как рябь от помех, испещряли красные кляксы. — Сенсоры после взрыва ещё толком в себя не пришли, но должны скоро оклематься.
— Валить надо отсюда к херзац матерах!
— Для начала надо разобраться, куда именно валить.
— Я проверю, — сказала Лада.
Томаш завёл симуляцию ещё на двадцать импульсов.
— Джамиль у себя? — спросил он.
— Ага, — ответил Насир. — Я его еле от ложемента отодрал, кажись, он хорошенько так в штаны навалил!
Лада легла в ложемент и с неохотой достала из терминала чёрную присоску кадола.
— Сенсоры едва живые, говоришь?
Она прилепила кадол на висок, брезгливо вздрогнула, словно под нос ей сунули протухший бакарийский стейк, и откинулась в ложементе.
Терминал Томаша издал сердитый гудок.
Корпус «Припадка» на голограмме был залит тягучим красным цветом, как труп освежёванного животного. Броня потрескалась в дюжине мест, точно яичная скорлупа, а рядом с кормой уродливо щерилась пара здоровых пробоин.
— Твою мать!
В груди у Томаша похолодело. Он переключился на детальный отчёт, чтобы проверить, на каком по счёту импульсе начинается разгерметизация.
— И сколько нам осталось, прежде чем мы отлетим к херзац матерах? — спросил Насир.
— Критические разрушения начинаются после тридцать седьмого импульса. С учётом погрешности, я бы сказал, тридцать пять или тридцать шесть.
— Хмар кус! Значит, всё! Долетались! Где твой альтаам? Благослови арлаб, чтобы это корыто нас обратно до Бакара дотащило!
Томаш смотрел на залитую кровью голограмму «Припадка», не веря собственным глазам.
— Это всё, — пробормотал он, — Был корабль, и нет корабля. «Припадок» мёртв. Тут и без симуляций понятно, что войти в атмосферу мы уже не сможем.
— А твоя Айша заберёт нас с орбиты?
Томаш не ответил. Он уже открыл коммуникационный интерфейс, чтобы записать Айше сообщение, но в этот момент очнулась Лада.
— Это невозможно! — проговорила она, поднимаясь на руках. Глаза её горели. — Там есть выживший!
* * *
— Аотар, тебе херзац с потолка точно на руку упал? На башку ничего не приземлилось?
Насир вытаращился на Томаша, как на умалишённого.
— Насик, не хами! — сказала Лада.
— Нет, вы оба, что ли, спелись? — Насир замотал головой. — Какая хараза на вас нашла? Вы серьёзно хотите спасать кого-то из этих хаволей, которые нас чуть к праотцам не отправили? Они же угробили долбаный «Припадок»! — Насир ткнул пальцем в Томаша. — Твой, херзац матерах, корабль! А ты ещё спасать кого-то будешь?
— Строго говоря, мы не знаем, кто там, — сказал Томаш.
— А кто там ещё может быть, адыр его елдыш? Думаешь, из невидимки кто-то через иллюминатор выпал? Чтобы твою, херзац его так, бравую руку пожать?
— Подберём и узнаем. Нам это сделать пока несложно.
— То есть так, да? — Насир взглянул сначала на Томаша, затем на Ладу. — Вы уже всё решили?
— Честно говоря, я тоже не уверена, — сказала Лада. — В другой ситуации — да, не вопрос. Но у нас корабль разваливается. Ещё немного — и мы в труху превратимся. Тратить лишний импульс сейчас — не лучшая затея. Сколько их там всего осталось?
— Тридцать шесть.
— Тридцать шесть — немного. Только на торможение уйдёт половина.
— Я же говорю — наш аотар головой стукнулся!
— Томаш, правда, я готова тебя поддержать, но объясни — почему? Корабль мы, считай, из-за них и потеряли. Сейчас нас самих бы кто-нибудь подобрал.
— Вот-вот!
— Я всё проверил. — Томаш повертел в руке кадол и едва не обронил его на пол. — Манёвр будет несложный. Ну в том случае, если мы не потратим ещё полчаса на решение. Тридцать пять импульсов или тридцать шесть — ничего толком не меняет. Считайте это реальной проверкой за пределами симуляции — мало ли что там компьютер насчитал. К тому же импульс сработает на торможение и немного сбросит нам скорость. Получается, мы даже не расходуем гильзу понапрасну. И, наконец, офицер литийского вэкаэф на борту может оказаться весьма полезен. Неизвестно пока, куда мы в итоге полетим. Система жизнеобеспечения ещё одного человека выдержит, у нас даже каюта для него есть.
— То есть, сплошной расчёт и никакого благородства? — улыбнулась Лада.
— Ты же сама меня просила объяснить. Как ещё я объяснять должен?
— Ладно, елдыш с тобой! — крякнул Насир. — Каким образом мы этого погорельца забирать будем?
Томаш нажал несколько кнопок на терминале, и перед ним вспыхнула огромная карта недавнего побоища — почти такая же красочная и детальная, как в вирте. Среди рваных кусков фюзеляжа и сгоревших до тла обломков, напоминающих сгустки остывшей магмы, пульсировала мелкая, похожая на огненного муравья, человеческая фигурка.
— Расстояние между обломками — по крайней мере, между теми, которые представляют опасность для человека в защищённом скафандре, — довольно большое. — Томаш покрутил пальцем внутри голограммы, и карта зарябила, как отражение на поверхности воды. — Минимальное — что-то около четырёхсот метров. Комп их с закрытыми глазами обойдёт.
— Но по сравнению с нами у них очень высокая угловатая скорость, — сказала Лада. — Щит у нас только кормовой, а если один из обломков ударит по корпусу, это будет равносильно попаданию из кинетической пушки.
— Ты не учитываешь, что после стрельбы по литийцу гильзой у нас тоже есть угловая скорость. Но осколки, конечно, движутся быстрее — было
