– Ну и гадость этот фрицевский эрзацтабак!.. В нашем положении, я считаю, можно и надо принять только такое решение: замки пушек снять, хорошенько смазать, завернуть в тряпки, положить в ящик и – в землю; пушки – туда же, но в другом месте. Это на тот случай, если они вдруг понадобятся. Что касается раненых, их, разумеется, возьмем с собой.
– Опасно и для раненых, и для отряда, – заметил Серегин.
– Конечно, опасно! – взорвался Алиев. – А что делать? Что ты предложишь другое? Ну, скажи, что?..
Млынский повернулся к бараку – туда уже переносили раненых, перевел взгляд на Алиева и спокойно, чтобы сдержать страсти:
– Повторяю: раненых возьмем с собой. На повозки положим. Кто способен, пойдет сам. А боеприпасы снимем с повозок, понесем сами. Установит дедушка Матвей связь с партизанами, тогда тяжелораненых оставим у них. Иного выхода я не вижу. Не возражаете?
– Нет! – в один голос ответили Серегин и Алиев.
– Тогда соберите командиров, объясните и приступайте к исполнению. А ко мне пришлите мичмана Вакуленчука и лейтенанта Кирсанова.
Вакуленчук и Кирсанов явились быстро. Майор развернул на коленях карту, отыскал нужное место, обвел его красным карандашом.
– Сегодня ночью, мичман, вам надо будет проникнуть вот сюда, – майор ткнул карандашом в красный кружок, – взорвать железнодорожный мост через реку и отойти в Черный лес. Ожидайте нас в этом квадрате, – майор очертил на карте квадрат. – Ясно?
– Понятно, товарищ майор.
Вакуленчук перенес на свою карту кружок и квадрат.
– Разрешите выполнять задание?
– Выполняйте… А вам, лейтенант, поручается разведать подходы к Черному лесу с северо-западной стороны. – Майор показал на карте. – Возьмите взвод бойцов и несколько красноармейцев в качестве связных. Вам выходить сейчас же. Дальнейшие указания через связных.
– Ясно, товарищ майор. Можно идти?
– Идите.
Млынский вместе с Зиночкой обошел раненых. Поинтересовался здоровьем каждого, похвалил за то, что вчера сражались так мужественно.
Пожилой боец, раненный в голову, громко спросил:
– Что решили, товарищ командир, делать с нами, а?..
Майор понял, что тревожило раненых, ответил тоже громко, чтобы слышали все:
– Мы заберем вас с собой. Всех до одного. Сейчас бойцы освобождают повозки от боеприпасов, чтобы положить вас. Вместе будем, друзья, вместе!
– Спасибо, товарищ командир! – поблагодарил тот же пожилой боец. – Ведь мы понимаем: для отряда помеха.
– А я вот не понимаю, как у вас такая мысль могла возникнуть, что мы оставим вас? Быстрейшего выздоровления вам, товарищи!..
– Спасибо!
– Спасибо, товарищ майор!..
Возле навесов работа шла полным ходом. Красноармейцы закапывали пушки, снимали с телег патроны, гранаты, мины, смазывали повозки.
Под навесами и обедали. Обед был вкусный, сытный: мясо, гречневая каша, а на третье лакомство – кофе. Это матросы Вакуленчука захватили немецкий обоз с боеприпасами и продуктами. Там и тут раздавались довольные возгласы:
– Честь и слава краснофлотцам!
– Да здравствует мичман Вакуленчук!..
После обеда Млынский обратился к бойцам:
– Вчера мы с вами еще раз убедились в том, что если крепко дать фрицам по зубам, не бояться идти в штыковую атаку, то фрицы здорово драпают, и не догонишь!
– Это верно!
– Сегодня ночью, – продолжал майор, – мы с вами должны снять немецкие заслоны и прорваться в Черный лес. Конкретную задачу каждому подразделению поставят командиры. А сейчас всем спать. Отдохнем – лучше с задачей справимся, а она не легкая.
Алиеву Млынский велел сменить караулы, а сам направился в лес. Пройтись, отвлечься. Неожиданно увидел Мишутку. Тот сидел под деревом нахмуренный, нахохлившийся. Майор опустился рядом, спросил:
– Чего ты такой грустный?
– Не знаю, – буркнул Мишутка.
– У меня есть сынишка, так он очень похож на тебя, такой же курносый. – И майор коснулся пальцем кончика носа мальчугана. – Володькой звать. И не плакса.
– И я не плакса. Я от жалости, что один остался.
– Почему один? У тебя папа есть. Ты же сам говорил, что он в Красной Армии пулеметчиком. Он у тебя сильный, храбрый. Знаешь, как он из своего пулемета фрицев колошматит? Вот так: тра-та-та-та-та-та! Настоящий человек. Герой. И ты будь героем.
– У меня пистолета нет.
– У нас в отряде и пистолеты есть, и автоматы, и винтовки, и карабины. Только тебе надо немножко подрасти. А до возвращения отца я буду твоим папой. Согласен? Вернется, а у тебя уже и красноармейская форма, и пистолет.
– Всамделишний?
– Ну, конечно.
– Тогда согласен.
Мягко ступая по прижухлой траве, к ним подошла Зиночка.
– Товарищ майор, зря его балуете, он и так меня плохо слушается. Пистолет требует.
– Он будет слушаться: с сегодняшнего дня Мишутка мой сын, а я его… – Млынский вопросительно посмотрел на мальчугана.
– Папа!
– Тогда я, значит, мама Мишутки. Согласны, товарищ майор?
Млынский смутился, строго сказал:
– Слушай приказание, красноармеец Михаил: бегом к дяде Кериму. Скажешь: дядя Керим, прошу подстричь меня под машинку.
– А пистолет?
– А мы уже договорились: сначала необходимо подрасти. Чуть-чуть. Ну, и, конечно, оружие заслужить надо. Налево кру-гом!
Мишутка косолапо повернулся и стремительно побежал к навесу.
Млынский и Зиночка невольно улыбнулись и переглянулись.
Зиночка молчала. Не находил слов и Млынский. А когда почувствовал, что молчать уже неудобно, сказал, пряча глаза:
– У вас нет перевязочных материалов и медикаментов. При учете имущества, захваченного Вакуленчуком у немцев, мы обнаружили бочонок спирта и чистые простыни. Возьмите все это для раненых.
– Спасибо за заботу, товарищ майор, – улыбнулась Зиночка и медленно пошла к бараку.
А Млынский, смотря ей вслед, только сейчас вспомнил: "Да ведь я уже говорил Зиночке это!.."
Пошел дождь. Млынский вернулся под навес. Один из бойцов снял торопливо плащ-накидку, постелил на земле.
– Отдохните, товарищ майор! Этак без отдыха можно и без боя погубить себя.
– Ну, если ненадолго. Только в случае чего сразу будите.
Проснулся сам. Дождя уже не было. С озера поднимался густой туман. На землю спускались сумерки. Вышел из-под навеса. У повозки, запряженной крепкими лошадьми, стояли Алиев, Серегин и несколько неизвестных людей в штатской одежде. Шла оживленная беседа. Когда Млынский подошел ближе, увидел прислонившегося к повозке деда Матвея, улыбающегося.
– Дедушка Матвей вернулся! – доложил Алиев.
– Почему же меня не разбудили? – рассердился Млынский.
– А ента я решительный запрет дал. Пусть, говорю, освежится. Разговор сурьезный будет.
Дед разгладил усы, откашлялся – запомнил, как докладчик, что приезжал в лесхоз, откашливался перед речью, – и не без гордости продолжал:
– Тяжелую ты мне задачу задал, командир. Еле решил.
Указал на стоявшего рядом высокого, широкоплечего человека с немецким автоматом за плечами.
– Знакомься, майор. Его партизанский командир за старшого послал.
Партизан крепко пожал протянутую ему руку, представился:
– Петр Наливайко!
Достал из кармана сложенный листок бумаги, передал майору:
– Это вам от нашего командира. Млынский развернул бумагу и при свете зажженных спичек – ему помогал Алиев – прочитал:
– "Уважаемый товарищ майор!
Вам шлют горячий привет бойцы и командиры партизанского отряда "Смерть фашизму!". Мы уже имеем на своем счету немало уничтоженных гитлеровцев. Счет этот с каждым днем будет расти. Это – плата за кровь и слезы нашего народа.
Очень счастливы, что вы установили с нами связь. Мы с радостью примем ваших раненых. Для этого направляем к вам группу наших товарищей партизан во главе с Петром Наливайко. С ними посылаем вам немного продуктов и боеприпасов.
Ни я, ни комиссар в настоящее время к вам приехать не можем ввиду предстоящих боевых операций. Мы согласны, чтобы связь между нами поддерживалась через Матвея Егоровича.
До скорой встречи! С партизанским приветом!
Командир партизанского отряда Батько.
Комиссар Володин".
– О, как вы нас выручаете, товарищи! – обрадовался Млынский. – Передайте, товарищ Наливайко, командиру, комиссару, всем партизанам наше сердечное красноармейское спасибо. – Повернулся к деду Матвею. – А вас, дорогой Матвей Егорович, не знаю, как и отблагодарить за выполнение задания на "отлично". Разрешите вас обнять.
Дед Матвей повернулся к склонившемуся к нему Млынскому, смущенно пробормотал:
– Тебе спасибо за доверие, командир. Удостоил ты меня высокой чести послужить народу… Ента я тебя никогда не подведу. Ишшо что нужно, посылай деда Матвея. Спасибо!..
***
Вернулся из разведки лейтенант Кирсанов с бойцами. Он доложил, что гитлеровцы перекрыли танкетками и небольшими группами автоматчиков все дороги к Черному лесу. Млынский развернул карту и стал наносить на нее немецкие заслоны. Алиев, причмокнув, невесело сказал:
