— Собираешься и дальше торчать? — всё ещё недовольно поинтересовалась Боженка. — Если уж твой внутренний голос такой проницательный, можешь вступить в клуб кровожадных катов. ККК.
— Известная аббревиатура, но, кажется, та милая организация никогда не выступала против блондинок. А вот я охотно.
— Выступишь против блондинок?
— Против одной. Не нравится она мне.
Учитывая бешеный успех Вертижопки, своим заявлением Павел вызвал живейший интерес у всех собеседниц. Дамы в один голос потребовали разъяснений.
Павел поморщился, сделал пару шагов, отыскал, на что сесть, и повёл носом в направлении кофе. Анюта поняла его без слов.
— Видите ли, сначала, когда пришла — это сколько уже? два… три года? — было даже забавно. Ну, интересно. Особенно если учесть, что давала представления редко, только время от времени. Зютек клюнул на эти акробатические штучки, а он женат, неловко получилось. А потом раздухарилась! Даже не знаю… может, в привычку у неё вошло, очень дурную… И стало скучно. Нет, хуже — отвратно. А как взялась за Доминика, сама сделалась отвратной. Я за всех не говорю, но для меня — определённо. А глупа при этом, как пробка. Может же мне такое быть противно?
— Может, — милостиво разрешила Майка. — На то у нас и свободная страна.
— Так что мне делать в ККК?
Анюта подала ему чашку кофе.
— Начало мне нравится, — заметил Павел. — Но чувствую, это неспроста. Не иначе как потребуете каких-то подвигов.
— Ничего мы не потребуем, — буркнула Анюта. — Самое лучшее было бы повредить её вертушку, чтоб прекратила отвратность рассеивать. Так госпожи проектировщицы считают.
Павлу идея понравилась. Форму выдающихся Вертижопкиных анатомических достоинств он подтвердил, выслушал предысторию вопроса, меч одобрил, но настаивать на нём не стал, а как технический специалист предложил целый ряд возможных орудий.
— Дротик бы подошёл. Правда, целиться пришлось бы сбоку, под прямым углом. Поскольку я в проектном бюро, надеюсь, вы понимаете столь сложные геометрические термины.
— Даже если скажешь, что под углом в пятнадцать градусов, и то поймём, — заверила его Боженка.
— Вот, пожалуйста — небо и земля по сравнению с вертушкой! Я как-то сказал, что получается тупой угол, а значит, не удержится. А она ни в зуб ногой. Смотрела на меня, как… как…
— Как овца, — пришла на выручку Майка.
— Всего одна? Как целая отара овец! Я бросил объяснять и сам исправил, а она удалилась царственной походкой, крутя, как заведённая. Знаете… — Павел на мгновение задумался. — Пожалуй, у меня именно тогда вкусы и определились. Женщина, как человеческое существо, не может состоять только из одного фрагмента.
— Такой молодой и уже такой гениальный! — удивилась Майка.
— Ну, знаешь! Не будь я такой влюблённый в одну… сразу бы на тебя бросился!
— Ладно, ладно, чуть погодя бросишься, — с нетерпением вмешалась Боженка. — Прервался, когда не надо. Что там с дротиком под прямым углом? И какие у тебя ещё соображения — раз начал, договаривай.
— А зачем так усложнять, если можно, к примеру, просто выпороть… Вот, помню, отец меня порол…
— Это же запрещено! Детей надо воспитывать без стрессов.
— Ерунда. Меня вот с такущими стрессами растили, и только на пользу пошло. И вообще, не сбивайте, я научно рассуждаю. Если принять во внимание, что место повреждения, которое затрудняло бы или полностью исключало верчение, может быть расположено выше… И если хорошенько приложить, скажем, арматурой… Погодите-ка, я должен вспомнить, давненько уже не любовался, которая часть этой ж… самая подвижная?
— Верх? — без особой уверенности предположила Майка.
— Низ, — решительно поправила её Боженка.
— А не середина?
Анюта, по-прежнему участвовавшая в обсуждении лишь наполовину — то высовываясь, то снова исчезая за развешенными фотографиями, — теперь присоединилась к членам клуба.
— Вся целиком, — категорично заявила она. — Только по-разному. Вы уж мне поверьте, ещё во времена того цирка она хвасталась и мне очередные штучки показывала, каким научилась. Может крутить каждым фрагментом отдельно или целиком всей задницей, по потребности. А уж один низ, то о-го-го.
Павел вдруг вспомнил, зачем пришёл. Кофе он уже выпил и, вскочив с места, заявил:
— Эй, девушки, слушайте, я же по делу! Тут погода с нами шутку сыграла, и заказчик взбесился. У вас где-то должен быть весь наш луна-парк вместе с планом освоения территории. Давайте сюда — почва оттаяла, начинаем земляные работы. Сейчас вам покажу, где и какие…
Увлекательная дискуссия оборвалась на полуслове и была немедленно забыта, поскольку предполагаемые работы касались всех. Особенно разволновалась Боженка, ведь перекопать могли что угодно, как это не раз уже бывало, а посему ей необходимо присутствовать и скандалить лично. С самого начала!
Огромные листы с планами и чертежами покрыли чуть ли не весь пол, и Вертижопка вылетела у основательниц ККК из головы.
— Зима на дворе, — осторожно заметила Майка. — Ударит мороз, и всё остановится.
— Половину успеют провернуть. Ему бабло срубить не терпится, а исполнитель и рад-радёшенек, — ворчала Боженка.
Уже на выходе Павел вспомнил предыдущую тему, куда более занятную, чем земляные работы.
— А если серьёзно, — бросил он от двери, — то пальнуть разок дробью покрупнее, и все дела. Главное, чтоб не промазать. Выколупывать хватило бы до морковкина заговенья.
И ни одна из кровожадных дам не сомневалась, что говорит он не о будущем городке аттракционов…
* * *
На месте предполагаемого луна-парка расположилась малая часть строительной техники в составе мощного экскаватора, бульдозера, небольшого крана и нескольких прочих полезных устройств. Привезены были также стройматериалы на бытовку для рабочего класса и технического персонала, причём бытовка планировалась современная, цивилизованная, вполне достойная двадцать первого века и принадлежности к Европе. В связи с чем появились столь ценные вещи, как сантехническое, электрическое и отопительное оборудование. А, следовательно, территорию требовалось немедленно огородить и тщательно охранять. Заказчик хоть и взбесился со своей спешкой, но здравого смысла не потерял.
А проявилось это в том, что для охраны подрядил не пенсионеров по инвалидности, а молодёжь во цвете лет, по уши накаченную адреналином и тестостероном и страсть как рвущуюся начистить кому-нибудь рожу, но чтоб на законном основании. Уровень умственного развития молодёжи подвергли серьёзному научному исследованию, которое показало, что она умеет не только читать и писать, но даже превосходит по своему интеллекту самую умную обезьяну. В ускоренном порядке нанятый персонал обучили изысканным манерам, заключавшимся в неукоснительном соблюдении порядка действий. Сначала следовало деликатно спросить: «Чё надо, мужик?», а уж потом — в тыкву, а никак не наоборот.
Кроме всего прочего, позаботились и о внешнем виде вышеупомянутых, а также об их физическом состоянии. И первое и второе могло вызывать только искреннее восхищение.
Двое юношей прямо противоположной наружности, свежепричисленных к категории взрослых людей, разглядывали территорию ограждённой стройки сквозь прутья решётки запертых ворот. Они угрюмо следили за беззаботной прогулкой одного из новых охранников. Имена у молодых людей были королевские: Казимир и Сигизмунд, правда, иных королевских черт в них не наблюдалось.
— Ты зенки-то протри, — мрачно обратился Казик к Мунде. — Как звезданёт, так тебе мозги и вышибет.
— А тебе не вышибет? — возразил Мундя.
— Мне нет. У меня ноги крепкие. Присяду, кулак мимо и усвистит. На природу.
— А он следом. Рухнет на тебя со всего маху и впечатает в чернозём. Тоже мне радость — на такую размазню глядеть. Я страсть какой брезгливый.
— Не гляди. Никто не заставляет.
Обмен мнениями, пусть и весьма предметный, оказался тем не менее малоконструктивным и радости не принёс. Оба безнадёжно продолжали глазеть, хоть, собственно, и не на что было.
— Так что делать? — с тоской спросил Мундя.
— А я знаю? — ответил Казик, пожимая плечами, и добавил: — Там у них другой въезд. От города.
— Ну и что?
— А я знаю?
Через другой въезд как раз вкатился автофургон. Охранник упругим шагом двинулся к нему, а оттуда вылезли два человека с собакой. Собака явно была близко знакома с охранником, поскольку с восторгом бросилась к нему и совершила целый ряд весьма удачных попыток облизать тому всё лицо, повизгивая от счастья. Собака была мощная, но и её, по всей видимости, любимого хозяина тоже нельзя было назвать дохляком, поэтому он устоял на ногах, похлопал и погладил друга, почесал того за ушами, подержал обе подаваемые лапы и дал приказ — громкий и отлично слышимый на всей территории — что твой капитан корабля во время бури посреди океана:
