— К чему? Сидим здесь в полной безопасности с пушками в руках.
— Говорят, парень, за которым мы охотимся, — страшный человек.
— Человек как человек — из мяса и костей!
— Но вот сеньор Негро ничего не мог с ним поделать. Правда, что Негро и его люди не могли помешать ему переплыть океан и перейти горы?
— Ах это! Конечно ложь. Негро пустил его сюда, чтобы надежнее заарканить.
— Но явиться сюда, да еще притащить с собой мальчишку! Разве это не глупо, сеньор?
— Разумеется.
— Может быть, он не знал, что этот город, по существу, логово Негро?
— Возможно. Должно быть, так.
— А вот будет здорово, если он и на этот раз выйдет сухим из воды, да еще мальчишку вытащит, не правда ли?
— Что ты плетешь? — возмутился Гузман. — Зажги-ка лучше спичку, у меня кончились.
Чиркнула спичка, и в свете дрожащего голубого огонька Том с Рамоном бросились на караульных. Глостер оказался перед Гузманом. Барабан его кольта с глухим стуком опустился на череп негодяя. Гаучо, к сожалению, промахнулся. Второй караульный с криком кинулся прочь. Они ринулись за ним. Услышали, как тот топает по ступенькам. И тоже один за другим побежали по лестнице. В распахнутой двери блеснул свет. Но тут дверь захлопнулась, щелкнула задвижка. Было слышно, как за дверью орет караульный.
Ловушка захлопнулась. Рамон, взывая к своему святому Христофору, всем телом бросился на дверь, но отлетел обратно.
— Дио, Дио! — закричал он. — Дверь из железа, даром рассадил себе плечо!
— Отойдите! — потребовал Том.
Он ухватился за косяк, но дверь не подавалась. Тогда, нагнувшись, взялся пониже, напрягся что было сил, и — о чудо! — дверь выскочила вместе с рамой! Глостер, шатаясь — у него закружилась голова, — отступил в сторону, выпуская остальных.
На улице все еще орал караульный, призывая на помощь. Слышались ответные голоса. Том дважды выстрелил из револьвера. Дальше оказалась наружная дверь здания. Здесь было проще, выстрел — и замок отскочил.
Теперь беглецы стояли на пороге заброшенного дома. Караульный с криком убегал прочь, в ответ раздавались встревоженные голоса. В конце переулка появилось с полдюжины людей, бежавших в их сторону. А позади них, на постоялом дворе, казалось, все сошли с ума. Слышались дикие вопли людей, кто-то дважды выстрелил.
Но вот слева послышался дружный топот копыт, и из-за поворота выскочили всадники. Люди Негро или люди «генерала»?
Тут впереди они увидели кричащего что-то Дукоса. Выскочили на улицу и, в один миг оказавшись в седлах, помчались вперед, заставив шарахнуться в стороны цепочку вооруженных людей. Вдогонку, никого не задев, раздались одиночные выстрелы, а всадники, выскочив на главную улицу, понеслись в пампасы. Позади слышался шум погони, однако «генерала» это нисколько не беспокоило.
— Ха! — радовался он как мальчишка. — Это получше, чем выиграть сражение. Теперь над Негро станет смеяться вся Аргентина. Будет что вспоминать до самой смерти!
Глава 26
САМОЕ ТРУДНОЕ ВПЕРЕДИ
Они скакали, не сбавляя хода. На землю опустилась ночь, и теперь преследователей не было видно, только когда их собственные кони попадали на мягкий песок, позади слышался топот копыт. Дукос, пребывавший в прекраснейшем настроении, держался рядом с Глостером. Он заявил, что это был самый приятный вечер в его жизни и что он будет его помнить до конца своих дней. А чтобы Том и его спутники тоже не забывали об этом вечере и их встрече, «генерал» с самыми теплыми пожеланиями просит принять от него коней, тех, что под ними. Когда парень возразил, Дукос стал еще настойчивее. Сказал, что они обязательно должны взять лошадей, чтобы возместить потерю оставшихся в городе мулов, которых этот негодяй Негро, несомненно, присвоит и продаст с аукциона! Том осмелился заявить, что в этом нет никакой вины их нового друга, а тот, рассмеявшись, стал уверять, что в отличие от подлеца Негро он спасает доброе имя Аргентины.
Они проехали ходкой рысью около часа, и все это время позади в пампасах был слышен, правда теперь чуть дальше, топот копыт. Наконец Карлос Дукос решил, что будет лучше, если трое беглецов свернут направо, а он со своей командой поскачет вперед. Тому с друзьями надо постараться не шуметь, тогда их не заметят. В глазах Глостера такой маневр отдавал предательством, но Дукос в ответ только расхохотался. Во-первых, он не собирается ехать с ними в чужие края, а во-вторых, если Негро станет слишком настойчиво его преследовать, то сам попадет в осиное гнездо.
На полном скаку они пожали друг другу руки, «генерал» отмахнулся от излияний благодарности, и Том с Дэвидом и Рамоном свернули в низину, когда-то бывшую озером. Команда Дукоса пронеслась мимо и исчезла в ночи.
Остановившись в низине, друзья слышали затихающий топот конницы храброго «генерала», затем, в свою очередь, нарастающий грохот копыт, от которых дрожала земля, коней Негро и его головорезов. Ветер донес до беглецов терпкий привкус поднятой пыли. Выбравшись из низины, они не спеша тронулись своим путем.
Тома настолько переполняли чувства, что он не мог ни думать, ни говорить. Он впервые встретил такие великодушие и щедрость, и ему было необычно радостно осознавать, что есть на свете замечательные люди, готовые бескорыстно оказать помощь. Но Рамон заявил, что это пустяк, каждый гаучо по-своему настоящий рыцарь и всегда готов помочь в беде.
— Верно, — заметил юный циник, — или помочь в беде, или помочь отправиться на тот свет.
— Да? — разгорячился Рамон. — Так бывает только в богатых домах — хозяевам там завидуют, а ни одному слуге не верят. А дай, например, мне большое поместье, которое не объехать на коне, там бы всем жилось весело и ели бы все до отвала. Там бы и ты научился быть добрым человеком.
— Хвала Всевышнему, что, встретив тебя, Рамон, мы теперь знаем человека из такого поместья!
— Будь я твоим отцом, выпорол бы за твой язык, — надулся Рамон. — Но поскольку я всего лишь Рамон, мне этого не дано!
— Да тише вы! — умолял Том. — Будем друзьями. Зачем еще ссориться, когда на нашу долю и так хватает неприятностей!
— Возможно, ты и прав, — отозвался гаучо, — но иногда не мешает поточить язык, иначе жизнь становится как груда доброго мяса, но без щепотки соли!
В этом единственном в своем роде человеке было столько несообразного и противоречивого, что Глостер не знал, как его воспринимать.
Теперь они уже далеко углубились в безбрежное однообразие пампасов, и дни стали похожи один на другой. Первые двое суток путники объезжали стороной все встречавшиеся им ранчо. Но потом, когда, по их мнению, они миновали сферу досягаемости Негро, стали заезжать на каждую ферму.
