Сэр Андрэ направляется в Кроусмарш, где люди не могут закрепиться более пятидесяти лет. Он уничтожает отряд наемников. Он заявляет, что покарал их за нарушение долга и присяги, но достоверно нам это неизвестно, ибо никто из наемников не выжил и мы можем судить только со слов самого барона и его людей. Он отбивает нападение орков – армии орков – с горсткой воинов и кучкой крестьян, но до того это не удавалось никому иному, даже войско маркграфства не выдерживало напора врагов, когда они наваливались такой силой, но барону это удается. Он достраивает крепостную стену, отгородившись от лесных исчадий ада, и они ему больше не мешают! Можно еще вспомнить и случай с баронством Рупперт, которое неоднократно брало в осаду английское войско, но так и не преуспело, барон же со своей дружиной, половину из которых составляли новики, сделал это без особого труда. Он снова герой, и вновь люди нахваливают его на все лады.
Началось просто-таки паломничество в его земли: люди семьями и чуть не всеми селами уходят в Кроусмарш. Это первое его деяние после того, как он огораживается от орков: он всячески зазывает людей селиться на его землях. Люди идут к нему со всех концов – откуда у него столько средств? Ведь народ идет без скотины, без инструментов, идут в чистое поле, а значит, нужны дома и все остальное. Барон начинает скупать скотину, зерно и необходимые товары, цены взлетели, но он не останавливается. Только с прошлой осени он прекратил принимать людей. Откуда у него столько золота, которое по праву считается проклятым металлом? Почему никто, кроме тех, кто решает поселиться на этих землях, не может попасть в баронство, а те, кто поселился, не может их покинуть, даже чтобы навестить родных? Даже те, кто доставляет товары, не попадают в баронство, оставаясь на границе. Почему только один купец ведет торговлю в тех краях? Откуда берется такое количество товаров, которыми торгует купец Эндрю Белтон? Как люди барона, служа на границе со степью, умудрились начать торговать солью, если это не удавалось никому другому ни до, ни после? Все это выглядит удивительным, но возможным, если посмотреть на каждый случай отдельно, но все вместе… Он – еретик. Он – слуга сатаны, а сатане нет разницы, сколько погибнет его слуг, ему важен результат. Многие века сатана насылал на нас полчища орков, сбивал с пути истинного рабов божьих, но так и не преуспел. И вот теперь он решил действовать иначе. Придав облик героя своему мессии, он всячески способствует тому, чтобы совратить души людские, и ему удалось обмануть нас – теперь у его верного слуги есть своя паства, и славит она не Господа нашего, но сатану.
– Ты имеешь подтверждения тому, что в Кроусмарше славят сатану?
– Да, ваше высокопреосвященство. Вчера в мою дверь постучался добрый христианин – из тех, что были взяты бароном в полон на землях баронства Рупперт. Он поведал мне о том, что на проповедях священники говорят о том, что орки не являются исчадиями ада, а истинные хозяева этого мира, где мы только гости, приведенные сюда святым Иоанном волей Господа нашего, дабы нести свет истинной веры этим дикарям, ибо все живое есть творение Господа нашего. Он много чего рассказал. Вот подробный отчет, в котором я указал и свои умозаключения, и показания крестьянина.
Дознаватель протянул Игнатию стопку исписанных листов и молча уставился на своего архиепископа. Он сделал свою работу, как всегда, тщательно и кропотливо, он увязал все случаи, все, что касалось этого еретика, который сумел закрепиться настолько, что теперь появилась целая область еретиков. Он хорошо сделал свою работу, теперь решение должно было исходить от его архиепископа. Но если этого не воспоследует… Архиепископ Игнатий слишком долго потворствовал этому барону, поэтому дознаватель не мог положиться только на то, что доложил обо всем ему: если найдется способ закрыть ему уста, это не спасет еретика, ибо в этом случае к Папе уйдет депеша с копией этого доклада. Горонфло был умным и многоопытным дознавателем, а потому не мог действовать, не прибегнув к страховке.
Игнатий долго и вдумчиво изучал доклад дознавателя, ибо то, что он доложил на словах, было только краткой версией, на бумаге все было куда более подробно аргументировано и увязано, со множеством фактов, с опросными листами свидетелей, с выкладками и расчетами.
– На территории баронства находится наш брат аббат Адам, есть там еще люди, о которых он ничего не знает, есть и два приходских священника, которые никоим образом не могут быть в сговоре со слугой сатаны, уж с падре Патриком точно, – я не собирался оставлять без внимания барона, ибо его действия не только у тебя вызывали подозрения. Но ни от одного из трех независимых источников, не знающих друг о друге ничего, я не получал никаких предостерегающих сообщений.
– Вы общались с ними лично, ваше высокопреосвященство?
– Нет. Лично я общался только с аббатом Адамом.
– Аббат – очень хороший дознаватель. Если он примкнул к еретикам, то он мог вычислить ваших людей.
– У тебя есть свидетельства предательства и брата Адама? – строго поинтересовался архиепископ: по сути, именно желание доподлинно установить, есть ли что-либо у Горонфло против Адама, и послужило причиной того, что, теряя время, он, не отпуская дознавателя, тщательно изучил представленный отчет. Ничего порочащего аббата в них указано не было. Конечно, брат Горонфло мог указать в отчете свои умозаключения, но это было весьма серьезным обвинением брата по ордену, требующим серьезных доказательств, а их-то у него и не было. Дознаватель просто поторопился: если бы он вооружился терпением, то, возможно и скорее всего, раздобыл бы доказательства и этого, но случилось так, как случилось, и это была лазейка для Игнатия, которой он тут же воспользовался:
– Я пока воздержусь от доклада Синоду. Обвинения, выдвигаемые тобой, весьма серьезны, доказательства почти всеобъемлющи, но только почти. Приказываю тебе тщательнейшим образом расследовать возможное причастие в пособничестве еретикам аббата Адама. Все дела, которые сейчас в твоем производстве, передай другим дознавателям. Для тебя сейчас есть только одно дело: Кроусмарш. В первую очередь расследуй деятельность аббата Адама – без этого я не могу представить твой отчет выше. Все ли ты понял?
– Да, ваше высокопреосвященство.
Брат Горонфло покинул кабинет архиепископа с чувством исполненного долга и верой в то, что архиепископ все так же стоит на страже истинной веры, – другое дело, что приспешник сатаны преуспел во введении его в заблуждение, ну да на то и существуют дознаватели Святой инквизиции, дабы выискивать то, что спрятано от глаз, и доносить об этом стоящим выше. Будь Игнатий причастен к этому, он не повелел бы вплотную заняться аббатом, потому что если все происходит с попустительства самого архиепископа, то аббат Адам – единственный, кто может на него указать.
Едва проводив дознавателя, Игнатий тут же подошел к секретеру и, разложив писчие принадлежности, начал писать послание аббату Адаму. Он не боялся того, что его письмо может попасть в чужие руки, так как это можно было представить таким образом, что для облегчения дознания он вызвал к себе подозреваемого. Однако при любом стечении обстоятельств доехать до Йорка аббат не должен был – уж об этом архиепископ позаботится. Живой аббат Адам ему был не нужен. В идеале было бы неплохо, если бы он бесследно исчез, но если всплывет его труп, то тоже особой беды не будет: главное – не дать ему заговорить.
Да-а, судя по всему, в Кроусмарше и впрямь творятся богопротивные дела, а почему же тогда не подают вести священники, ну да возможно потому, что полностью согласны с падре Патриком, а показания против него давали, так как боялись за свою судьбу. Но ведь остаются еще двое, под видом поселенцев, – неужели Адам смог их разгадать? В том потоке людей сделать это было совсем нелегко… Впрочем, аббат был опытным дознавателем с многолетним стажем, в этих делах он поднаторел ничуть не меньше брата Горонфло, хотя, наверное, все же лучше: у него еще и опыт прошлой жизни наложился. Ну да Святая инквизиция наведет там порядок, но сейчас главное – аббат Адам, и только он.
– Так что ты мне скажешь, человек? Ты готов выполнить то, что я тебе предлагаю?
– А отчего вы мне это предлагаете, Всевластный? Я в вашей воле, вы можете меня убить или поступить как-то иначе по вашему усмотрению. Выбросите меня на арену – и у меня не останется выбора.
– Ты очень непокорный раб, тебя пытаются сломить уже месяц, но пока не преуспели в этом. Мне это нравится. Поэтому я отвечу на твой вопрос. Конечно, я могу велеть выбросить тебя на арену – казалось бы, у тебя нет выбора и ты вынужден будешь драться, но так думают только глупцы. Выбор есть всегда. Ты можешь позволить зарезать себя как барана, просто чтобы лишить зрелища ненавистных тебе урукхай и хоть так насолить нам. А мне нужно, чтобы ты дрался, дрался самозабвенно, до последней капли крови, твоей или твоих противников.
