дельтаспорта мы пошли в народ – помогли организовать секции при вузах и ведущих предприятиях Томска. При Мединституте секции не было, и у нас в ТИАСУРовскую секцию оттуда пришли две девушки – Тома и Галя.
С Томой проблем не припоминаю, а вот с Галей… Пилоту-новичку помогают два помощника: на старте – стартер, который, стоя сзади, устанавливает нужный угол атаки крыла, и подсказчик, который, стоя внизу, при необходимости подсказывает новичку как двигать ручкой.
Итак, пришла очередь Галины лететь. Проверил подвеску, спрашиваю:
– Все нормально.
– Нормально, – отвечает.
Показалось, что Галина слегка подтормаживает, но после повторного моего вопроса она кивнула, мол, все нормально. Только спуститься успел, когда Галя стартовала. Вижу, она ручку к себе притянула, кричу: «Отдай!» Жестом показываю, реакция – ноль! Летит, пикируя, на меня! Отбегаю в сторону, Галя поворачивает на меня. Я в другую сторону, а Галя, как ракета с головкой самонаведения, поворачивает за мной! Куда я, туда и она. Жду, когда окажусь в мертвой зоне, и отпрыгиваю в сторону. Через мгновение Галка врубается туда, где только что стоял я. Хорошо, что зима была, снег глубокий. Но нос она себе разбила. Больше ее в секции мы не видели.
Конечно, про дельтаплан можно многое написать, но это отдельная тема.
Военные сборы
Раз в неделю мы, парни, ходили на военную кафедру, а наши девушки имели дополнительный выходной. Устав, строевая, обращение с оружием (даже стрельбы были), и, конечно, матчасть. Изучали ЗРК «КУБ». Это предшественник «БУКа». Вел эту дисциплину майор Панков, с виду мягкий и интеллигентный, хотя потом оказалось, что он боевой офицер, участник военных действий во Вьетнаме.
Под занавес военные сборы в Актогае (Казахстан, рядом с озером Балхаш). На эти сборы я ехал с Алтая, где проходил дельтапланерный слет. Подсел к своим в Барнауле. Стою на перроне, подходит поезд, из окон торчат головы моих однокурсников. Захожу в вагон, по запаху понимаю – здесь гуляют! Накануне у меня ночь была бессонная. Лезу на вторую полку. Сквозь сон слышу шум застолья, гитару Володи Семенчукова и то, как Коля Бируля и проводница стихи читают.
Утром команда: «Выходи строиться! Движемся колонной в часть». Возглас из строя: «Гляньте, как лошадь от жары покоробило!» Это про верблюда…
В части нас ждали, но, похоже, не всех. Вместо одного взвода прибыли два. В казарме «лишних» разместили в проходе и в ленинской комнате. Как говорится, в тесноте да не в обиде!
Выдали форму, сапоги. Форма новенькая, сочного защитно-зеленого цвета. Уже через неделю она стала, как у красноармейца Сухова, почти белой – выгорела на жгучем солнце.
Назначили нам старшину. Невысокий такой, но строгий! Гонял он нас от души!
Практику вел старлей Ильиных – поджарый веселый рассказчик, отличный спец. На учениях его нарядили в форму полковника, дабы наблюдателей не смущать. Упущенную другими мишень он сбил, когда та уже была на границе разрешенной зоны стрельбы. После этого на руке старлея засияли супер-пупер именные командирские часы. Могли бы и погоны полковничьи оставить…
Рядом с нами полк танковый стоял. Все ребята небольшого ростика в основном – в танке как раз такие и нужны. Пригнали как-то роту то ли кавказцев, то ли азиатов (стройбат). Они с ходу начали притеснять танкистов, обижать. Но пришел терпению танкистов конец. Как-то после отбоя слышим шум. Повыскакивали из казармы, глядим – бой идет рукопашный, нешуточный. Кирпичи, камни летают. Офицеры наши подоспели. Старлей Ильиных с перекинутым в руке ремнем охаживал дерущихся. Утихомирили. В дальнейшем таких инцидентов не было, пошла наука на пользу…
Кормили нас средне, в буфете можно было еще что-то взять. Но кишечную заразу никто не отменял – начали ребята болеть, страдать животами. Первыми занедужили те, кто спал в проходе: коварный сквознячок от открытой боковой двери сделал свое нехорошее дело – ослабил организмы.
Как-то возвращаемся с полевых занятий, танковая колонна навстречу движется. Из башен командиры торчат, все, как мукомолы, в пыли. Ну и мы тоже попали в эту пыльную тучу. В казарме решил я форму постирать, а пока она сохла, пошел в душ. Водичка прохладная, приятная… Вечером почувствовал, что что-то не то с моим организмом и недомогание появилось. Стал подворотничок пришивать – иголку держать не могу. Оставил старый. Утром на разводе старшина замечание сделал: «Почему подворотничок не свежий?». Ответить я ничего не успел, сознание потерял, очнулся на чьих-то руках…
В санчасть только по записи можно было попасть. Пришел. Там сидел медбрат, который спросил, что случилось. Я рассказал, что у меня температура и диарея. Он дал мне пригоршню таблеток, похоже, бактериофаг из армейской аптечки.
– Как принимать, – спрашиваю, – по одной или все сразу?
– Как хочешь, – отвечает.
Проглотил все сразу. Желудок свело судорогой. Выпил из непонятного графина воды, пот мгновенно прошиб, но в глазах посветлело. Температуры больше не было, но диарея осталась и еще несколько месяцев преследовала меня, поскольку лошадиной дозой антибиотика выкосил я микрофлору начисто.
Как-то подходит ко мне кто-то из ребят, спрашивает: «Третьим будешь?» День рождения. Протащили через КП бутылку водки, сели за каким-то барханчиком и отметили праздник. Я водки с солью выпил. Насколько эффективным оказалось это «лекарство» – не припомню, но приключение приключилось. Время отбоя. Зашел к нам в казарму дежурный офицер. Мне мимо него через узкий проход нужно было пройти.
– Товарищ майор, разрешите пройти!
Прошел. Голос сзади:
– Курсант, вернитесь, дыхните! – старательно вдыхаю. Требует выдохнуть, я опять вдыхаю. – Ясно, пьян!
Майор куда-то исчез, вскоре появился с нашим майором. Они искали меня. А на моем месте уже Володя Губанов стоял в очках, как и я. Сходство со мной отдаленное, но все же оно было. Уж и вдыхал, и выдыхал он на майоров, все нормально. А я в это время в дальнем углу на Володиной койке доедал тюбик мятной пасты с молотым кофе. Почти как торт с черемухой! Миновало!
Там же, в Актогае, приняли мы присягу.
О Томске
Томск – город, каких больше нет на свете. Город молодости и мечты! В то время наполовину деревянный, он как бы остановился в своем развитии, пропустив младших братьев – Новосибирск, Красноярск, Иркутск, даже Кемерово и Новокузнецк – вперед. В 1964 году пришел Лигачев, поэтому уже в наши студенческие годы город начал развиваться. В 1970 году построили Дворец спорта – шикарный дворец со льдом и сценической площадкой, на которой выступали наши звезды от Родниной с Зайцевым и хоккеистов сборной до Толкуновой. Строились новые цеха заводов, предприятия строили жилье, но его катастрофически не хватало:
