На всякий случай я тоже просмотрела напечатанные листики. Переводчик “хэлпов” явно особо не старался быть понятым. Многоэтажное наслоение сложночитаемых терминов, связанных между собою как-то уж слишком сложно, производило гнетущее впечатление. Похоже, переводчик прекрасно понимал, что “хэлпы” обычно никто не читает, и страшно злился на бессмысленность своей работы. Об этом ярко свидетельствовала фраза: “Все дураки, и я тоже”, вставленная несчастным трудягой прямо в середину технического текста.
— Смотри, — мы с Лизой вдоволь посмеялись над шуткой переводчика.
— Что шумим? — любопытный Лихогон тут же вырос в дверях приемной.
Мы показали текст и ему. Недоуменно разглядывая листы, Петр Степанович переводил восторженные взгляды с Лизаветы на компьютер и обратно. Я испугалась, что он сделает выбор в пользу компьютера.
— Лиза решила заняться компьютерным дизайном, — укрепила позиции секретарши я.
— Зачем? — Лихогон подозрительно прищурился, — Похоже, я действительно мало вас загружаю, Лизавета.
Петр Степанович о чем-то задумался, потом решительно удалился. Вернувшись, он производил впечатление человека, принявшего ответственное решение.
— Вот, — он протянул Лизе несколько рукописных листов, — Это опись хранящихся у меня в сейфе бумаг. С датами появления и номерами дел, к которым эти документы или вещи прилагаются. Начинал вести я этот перечень очень давно, а потом, когда уже компьютеризировался, так и не выбрал время перебить текст в файл. Могу я попросить сделать это вас?
Я едва удержалась от радостного восклицания.
“Это же надо… Какое везение… Теперь я буду точно знать, нужен ли мне сейф Лихогона!” — восторженно думала я, тут же требуя от судьбы еще больше подарков, — “Вдруг повезет, и окажется, что в сейфе вообще нет интересующих меня бумаг… Тогда и кражу совершать не придется”.
— Можете, — от неуверенности голос Лизы задрожал, но секретарша все же нашла в себе силы не впасть в панику и не отказаться от предлагаемой работы, — Вы можете все, что угодно, — трагическим тоном прибавила она и тяжело вздохнула.
Лихогон корректно не заметил печали собеседницы и удалился.
— О Боже! — прижав руки к груди, запричитала Лиза, глядя на меня так, будто восклицание это было не междометием, а обращением, — Катя, ты должна мне помочь. Ты должна меня спасти… Спаси меня немедленно!
— От чего? — живо заинтересовалась я.
— Он сказал… Он сказал: “Перебить текст в файл”. Ты слышала? Ты знаешь, что это означало? Я такого делать не умею. Набирать текст — могу. А перебивать? Это не сильно сложно?
— Отставить панику! — скомандовала я, стараясь сдержать приступ смеха, — Сейчас я тебе все объясню…
Вскоре я уже знала содержимое сейфа Лихогона наизусть. Увы, судьба и не думала меня миловать. Все подозрения Георгия оправдывались. И договор о сотрудничестве Лихогона с Пёсовым, и план мероприятий по делу Пёсова у Петра Степановича имелись. Кроме того…
“Стоп!” — дойдя до конца диктуемого документа, я оторопела, — “Этого не может быть? Значит, он опередил нас. Значит, нашел настоящее завещание и теперь в жизни его никому не отдаст. Удивительно, что не уничтожил его сразу же… Впрочем, успеет еще. Если только сегодня нашел, значит, еще не сообразил просто, что с ним делать… Любыми путями нужно достать эту бумагу! Это единственный путь к восстановлению справедливости. Единственная надежда Марии на подтверждение своей правоты. То завещание, что у ЛжеКузена — поддельное!!!”
— Отчего ты остановилась? — увлекшаяся набором текста Лиза капризно попросила меня продолжать диктовать.
— Дата сегодняшняя, — зловеще чеканя слова, диктовала я, — Завещание Пёсова. Оригинал в конверте.
12. Глава двенадцатая, приговор завещанию выносящая
Не знаю уж, каким чудом мне удалось досидеть в офисе Лихогона до вечера и не лопнуть от прямо таки распирающей потребности поделиться новостями. Несколько раз я даже думала поделиться ими с Лизой, но здравомыслие все же возвращалось ко мне и останавливало. Самые страшные новости — это те, которыми не с кем поделиться. К счастью сегодня был последний рабочий день на неделе, а значит, вечером я должна была симулировать отъезд к своим детям. На самом же деле, я убиралась из города с одной только целью — повидаться с Георгием и обсудить, наконец, сложившуюся ситуацию в нормальной обстановке.
— Ах, — в конце рабочего дня измученную непривычно загруженным графиком Лизу одолел приступ сентиментальности, — Я так благодарна тебе, Катя. Ты — замечательный друг. Знаешь, даже расстраиваюсь, что наступают выходные. Не увижу тебя теперь аж до понедельника… На вот, запиши мой телефон. Может, будет скучно, так созвонимся…
— Я к маме уезжаю, — обрадовалась возможности лишний раз подтвердить свою легенду я.
— Ох, и ты тоже меня бросаешь… Как же я без тебя?
— Не выдумывай, — несколько смутилась я, — На самом деле ты переживаешь, что не увидишься до понедельника с Петром. Так ведь?
— К тяжести этой трагедии я уже привыкла.
— Зря. К трагедиям нельзя привыкать. Их нужно искоренять. Вот возьми и увидься с ним на выходные. Вы же старые знакомые, отчего бы тебе ни заявиться к нему в гости в субботу? Поболтать о жизни, о компьютеризации работы и возможностях струйного принтера…
— По выходным Петенька занят, — вздохнула секретарша, — По выходным он занимается самообразованием. Иногда здесь же, в офисе, иногда в библиотеке… Это рассказала его мама.
— Беда за бедой, — вздохнула я и, распрощавшись, благосклонно разрешила Лизе впадать в отчаянье.
* * *
Место, в котором жила моя предполагаемая мама, представляло из себя настолько глубокую глухомань, что можно было не опасаться, что, мол, найдутся свидетели, утверждающие, что меня там не было. Для пущей досады тех, кто, возможно, следил за мной, и успокоения нервов Георгия, я даже уселась в автобус, направляющийся в нужную глухомань.
“Эх, слишком много в последнее время делаю для этих моих “хвостов”. Будто работаю не ради Марии, а ради одурманивания мозгов Лихогону. Черти что!” — обиженно ворчала я, выстаивая очередь за билетами. Городской автовокзал был устроен каким-то загадочным образом: несмотря на то, что автобусы уезжали пустыми, возле касс всегда толпилась агрессивного вида очередь.
Выехав за город, я дождалась нужной развилки и попросила водителя остановить автобус. Родимый Форд терпеливо ожидал меня в заранее оговоренном месте. Приоткрыв дверцу, Георгий включил тем самым свет в салоне. Было видно, как он нервно посматривал на часы. Машина выглядела значительно лучше хозяина.
— Мы куда-то торопимся? — я распахнула дверцу со стороны водительского места, всем своим видом демонстрируя желание немедленно пересесть за руль. Георгий послушно перелез на соседнее сидение.
— Я его раздобыл! — многозначительно сообщил Жорик, будто эти слова объясняли сложившуюся нервную обстановку.
— Поздравляю, — на всякий случай не показывая, что не понимаю о чем речь, заявила я, — А что теперь?
— Теперь всё, — вздохнул Жорик, — Вариантов не остается. Первый шаг сделан. Теперь нужно проникать в офис. Разузнаем план действий Лихогона и тогда уже решим, что предпринимать…
Нехорошее предчувствие охватило меня.
— То есть ты хочешь сказать, что… что забрал у Шурика этот его аппарат для отключения чужих сигнализаций?
— Да. Проник в квартиру, взял ключи от гаража… В общем, совершил кражу, воспользовавшись доверием собственного друга. Нужно скорее провернуть посещение офиса Лихогона, и вернуть прибор, пока Шурик ничего не заметил. У меня душа не на месте, покуда этот прибор у нас. Кроме того, Лже-Кузен, кажется, оживился. Еще и поэтому нужно ускорять события… Наружное наблюдение за Пёсовым установило небывалую активность объекта.
— С чего вообще вы решили устанавливать за ним слежку? Ужас какой-то. Они следят за нами. Мы — за ними. По существу при этом никто ничего не делает…
— Увы, делает. Лже-Кузен сегодня обошел половину нотариусов города. Плюс еще дважды побывал в офисе у Лихогона. Не знаю, уж, что он от них от всех хотел…
— Я знаю, — мрачно вздохнула я. Информация о том, что Пёсов обходил нотариусов, еще больше прояснила ситуацию, — Сегодня ЛжеКузен отдал Лихогону на хранение оригинал завещания Машиного отца. После какого нотариуса он отправился к Лихогону? Тот, наверное, и хранил оригинал завещания. Ужас! Мы на грани полного провала. Настоящее завещание найдено теми, кто категорически против его существования. Подозреваю, теперь оно вряд ли увидит свет.
Георгий молча переваривал услышанные новости.
— Кроме того, — продолжала травмировать психику мужа я, — Я так и не узнала, где находится сейф Лихогона. Только камеру зря поломала… Зато узнала другое. Узнала, что и поздним вечером, и на выходные, нет гарантии, что Лихогону вдруг не стукнет в голову посетить свой офис. Самообразование — штука непредсказуемая.
